Месть за "Путин есть – ума не надо": кто прав, кто виноват?

Sobesednik.ru выяснил, почему активисты SERB напали на Владимира Ионова и как пикетчик изменит свою протестную тактику.

24 октября активисты движения SERB во главе с Игорем Бекетовым, известным также как Гоша Тарасевич, облили зеленоватой жидкостью и обсыпали мукой 75-летнего пикетчика Владимира Ионова, а также разорвали его плакат с надписью «Путин есть — ума не надо».

Инцидент произошёл около музея Отечественной войны 1812 года, куда Ионову и его соратникам из движения «Мы вместе» пришлось отступить под натиском своих политических оппонентов. Обычно либералы проводят одиночные пикеты у памятника Жукову. Но в этот раз их плацдарм заняли националисты из SERB при участии членов Евразийского союза молодёжи.

Эта история наделала много шуму. О нападении на Владимира Ионова сообщили крупные либеральные СМИ. Оппозиционер Алексей Навальный назвал активистов SERB, которые ранее разгромили мемориал Бориса Немцова, бессовестными отбросами, а Ионова — безобидным, но удивительно твёрдым человеком.

И действительно — стойкости Владимира Ионова можно только позавидовать. Он регулярно устраивает одиночные пикеты. В январе 2015 года активист стал первым россиянином, против которого возбудили уголовное дело за повторное нарушение закона о митингах. Процесс ещё продолжается.

25 октября лидер движения «Мы вместе» Марк Гальперин заявил, что Ионов получил ожог глаз 1–2 степени и может ослепнуть. По его словам, пропутинские активисты вылили на пожилого человека какую-то спиртосодержащую жидкость. Однако 27 октября Гальперин рассказал Sobesednik.ru, что его соратник чувствует себя хорошо. Ему удалось вовремя умыться и отделаться пощипываем глаз.

Активисты движения «Мы вместе» просили правоохранительные органы возбудить если не уголовное, то хотя бы административное дело в отношении Гоши Тарасевича и его единомышленника Петра Рыбакова, который как раз и облил Ионова. Но активисты получили от ворот поворот.

— У нас есть адвокаты, они будут работать в этом направлении, но сами понимаете… Куча исков было с нашей стороны по другим делам, все они не были удовлетворены. Как поступят власти сейчас, не знаю. Надо давить, — сказал Марк Гальперин в разговоре с Sobesednik.ru.

Общественный деятель и его соратники намерены продолжать свою протестную деятельность, несмотря на действия радикалов.

— Убили Немцова, убили Политковскую и других наших соратников. На этом фоне… Большинство людей идут на риск, потому что знают, что правое дело важнее физического здоровья, — отметил Гальперин.

Между тем активисты SERB отбиваются от обвинений в том, что они напали на беззащитного старика. Пётр Рыбаков отказался извиняться перед «либерастами», которые-де оскорбляют президента Владимира Путина, и заявил, что Ионов получил не ожог глаз, а ожог мозга при употреблении спирта. «В гробу я вас видал и в белых тапках. Я всю жизнь вас давил и давить буду», — написал Рыбаков в «ВКонтакте».

[:image:]

Sobesednik.ru связался с главными участниками конфликта — Гошей Тарасевичем и Владимиром Ионовым. Кто прав, а кто виноват — решайте, как говорится, сами.

Отметим лишь, что правоохранительные органы пока не прокомментировали инцидент с Ионовsм. Пресс-секретарь УВД по ЦАО ГУ МВД России по Москве Анастасия Козлова согласилась поговорить на эту тему с Sobesednik.ru, но только с разрешения вышестоящего начальства. «Дело вызвало хоть и небольшой, но всё-таки общественный резонанс», — сказала Козлова. Вышестоящее начальство согласилось предоставить письменный комментарий после отправки запроса. К моменту публикации материала мы не получили ответа.

Гоша Тарасевич

— Сейчас я читаю одну из газет. Было бы время и желание, можно было бы подать в суд: чуть ли не каждая фраза — враньё. По порядку. «Жидкость с невыносимым запахом». «Нашатырный спирт». Это был пищевой йогурт: киви или яблоко. Когда были в полицейском участке, ни малейшего не было запаха. Просто враньё!

Говорят, у него ожог 1–2 степени. Мне в комментариях написали врачи, они смеются. Человек, когда у него ожог 1–2 степени, не может видеть хотя бы неделю. А этот Ионов уже вечером вернулся в райотдел и писал показание. Глаз был даже не закрыт [повязкой]. Второе — он на следующий день [25 октября] опять вышел с плакатами, они выложили видео. И он что-то совсем не похож на одноглазого пирата. То есть всё это враньё, враньё, враньё!

«Бедный дедушка», «бедный пенсионер»… По-моему, дедушки дома сидят, с внуками гуляют. То есть у них [либералов] получается так: как оскорблять президента, Россию, народ — это оппозиционер, а как отвечать за свои слова — так сразу «бедный дедушка» и «пенсионер».

— А что оскорбительного в этой фразе «Путин есть — ума не надо»?

— Это у него ещё самый мягкий плакат. Мы выложили видео: «Путин — отморозок», «Путин — вор». Просто либералы не знали, как эту ситуацию раскрутить, поэтому на свет появились и «бедный дедушка», и этот плакат. До этого он стоял с плакатом с прямым оскорблением.

Когда либералы собирались на митинг на Суворовской площади [митинг «Нет войне»], который называли митингом за ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация), все западные СМИ показали именно Ионова с его плакатами, оскорбляющими президента, и дали комментарий, что дескать весь народ России против Путина. И там плакат был другого содержания. То есть он говорит, что весь народ выбрал вора и отморозка. Мы просто заступились за президента России, за народ.

Мы с ним разговаривали, мы говорили: «Вы не согласны с политикой президента, это ваше право, но тогда и пишите на плакате, что вы не согласны с президентом там-то, там-то и там-то». А давайте мы сейчас выйдем на площадь и скажем, например, что мама этого Ионова — шлюха? Ему понравится? Я думаю, нет. А он может оскорблять.

[:image:]

— Есть вероятность, что вас могут привлечь за хулиганство?

— Есть закон, и мы сами хотим, чтобы состоялся суд. Мы вынесем на суд все плакаты, все оскорбления президента и заставим закон работать. Если ты оскорбил страну и президента, ты должен отвечать. А они не отвечают. У них пикеты проходят с нарушением. Почему их не привлекают? Да, у Ионова есть несколько приводов, но он же продолжает выходить с такими плакатами. Будет суд, пускай судья решает. Это всё равно как если бы судили Гитлера и говорили: «Вы за что Гитлера убили, он же такой хороший?». По-моему, это будет точно так же.

— Вы думаете, что после этого случая Ионов не будет пикетировать?

— Ещё как будет.

— Тогда получается, что устраивать такие акции бессмысленно?

— Мы, честно говоря, немножко удивлены позицией власти. Власть не хочет сама себя защищать. Когда человек пикетирует, — это демократично, это нормально. Но когда человек оскорбляет народ, власть, — это уже нарушение. Странно, что власть не хочет это пресекать.

— Судя по всему, такие стычки продолжатся. Как вам сосуществовать?

— Когда был митинг, который называют за ИГИЛ, я связался с руководителями и сказал: «Вы выступаете против политики президента, давайте начнём диалог, дайте нам слово». Я гарантию давал, что силы, которые против них, даже пальцем их не тронут. Мы просто выступим, будет дискуссия. Ответ был: «Пошёл ...». Они боятся публичной дискуссии. Им нужен не диалог, а оскорбление и провокация.

Владимир Ионов

— Какой смысл вы вложили в слова «Путин есть — ума не надо»?

— Я просто заменил слова «сила» Путиным, потому что есть такая тёмная сила. С ней ума не надо. К тому же есть вертикаль — действительно, чего людям думать? Всё решается за них. Почему и держатся за Сталина — потому, что решения принимать не надо. Здесь всё просто — как трамвай по рельсам ходит по замкнутому кругу. Всё просто и спокойно.

— Гоша Тарасевич сказал, что вы порой пишете ещё более, с их точки зрения, оскорбительные для Путина плакаты.

— У меня был плакат, например, «Путин — наш геморрой». Конечно, можно посчитать это оскорблением… Но дело в том, что он — слуга народа. Я — хозяин. Если мне слуга не нравится и его нельзя поменять, я выражаю своё недовольство. Я же плачу налоги, я его содержу — вместе с вами со всеми. Мы его содержим, обуваем, одеваем. Он абсолютно ни в чём не нуждается. Всё что хочет он имеет, а ведёт себя кое-как: продлил себе срок до шести лет, потом менялся, как напёрсточник.

Он не понимает, что он слуга народа. Это плохо, но не страшно. Страшно то, что хозяева не понимают, что они хозяева. Я просто требую от нашего общего слуги, чтобы он себя вёл нормально, чтобы он позволил провести выборы, чтобы он позволил нам выражать свой протест. Какой-то мудрец сказал, что мы живы на Земле, потому что мы разные. А Путин хочет нашей смерти, он хочет, чтобы мы одинаковые были.

[:image:]

— Этот инцидент повлияет на вашу протестную деятельность?

— Конечно, нет. Он только озлобит. Потому что как это… это мой город, моя страна. Эти наглецы в открытую… они обнаглели совсем от безнаказанности… Они не прячутся, никуда не убегают, они радуются, что порвали мой плакат. Его, кстати, порвать непросто: он двойной, со скотчем.

Это примитивные люди, которые не хотят получать информацию, не хотят развиваться. Они… так не говорят, но они ближе к животным. Есть люди, которые ближе к богу, а есть люди, которые ближе к животным. Тот, кто не хочет развиваться, ближе к животному миру.

— Вы сказали, что это вас озлобит. Но на одном видео вы говорили, что не нужно бросаться говном в ответ.

— Естественно… Я считаю, что мне надо более мягкие плакаты делать. Не надо такие, как «Путин — наш геморрой». Когда на следующий день мы вышли, я его взял с собой. Но люди очень разумно сказали, что такой плакат не нужен. Что нам Иисус Христос сказал? Ни в коем случае не уподобляйтесь насильникам, подставляйте другую щёку. Мы уже две тысячи лет это учим, учим, учим. Срываемся иногда, но это неправильно. Пока мы даём друг другу сдачи, буза никогда не прекратится.

Я к этой мысли о смягчении плакатов давно пришёл. Мы же люди общественные, социальные. Когда я вижу поддержку… Чем жёстче плакат, тем больше у меня поддержка. Когда я шёл с плакатом «Путин — наш геморрой», мне люди устраивали овации. Такое вот настроение, к сожалению. Это поощрять не надо. Но я же живой человек. Достаточно того, что власть это поощряет. Мы же их дерьмом не перекидаем, это невозможно, поэтому не надо за это браться.

— Вы подали заявление в полицию на ваших обидчиков. Будет ли от этого толк?

— Толк будет. Ситуация меняется с каждым днём. Очень повлияли эти санкции. Мы же идём по встречке против всего мира. Его окружение уже имеет трудности с выездом за границу, с учёбой, с лечением, с покупкой недвижимости и т.д. Людям это не нравится, а от них он никуда не денется. Они ему как бы объясняют: «Вова, а не пора ли уже?..» Не за горами изменения.

— Как продвигается ваше дело в связи с нарушением порядка проведения публичных мероприятий?

— Я в это не вникаю, мне это неинтересно. Это бред, который отнимает время и у меня, и у моих соратников.

— Но ведь в случае чего вам придётся платить большой штраф.

— Платить я им ничего не буду. Последний раз я заплатил 20 тысяч, когда настояла моя семья. Я не ходил на судилища, и без меня они меня женили — 20 тысяч дали. Милиция начала доставать нас дома, и семья настояла, чтобы я заплатил. Против семьи же не пойдёшь. Это же не против Путина идти, правильно же?

— Если не заплатите, будете сидеть за решёткой?

— А я сделал так, что с меня они просто ничего, кроме пенсии, не смогут получить. Они мне карточку закрывали дважды. Но отнять пенсию у человека — это уже… Они могут и это, но пока для них это сложно.

[:wsame:]

[:wsame:]