Чем закончится "нацистский" скандал вокруг телеканала "Дождь"
Операторы кабельного ТВ продолжают отключать телеканал «Дождь». Комментаторы намекали, что крупные корпорации, торгующиеся на зарубежных биржах, например «Билайн», могут противостоять давлению. Однако утром 31 января «Дождь» пропал и у абонентов «Билайн ТВ»
Операторы кабельного ТВ продолжают отключать телеканал «Дождь». Комментаторы намекали, что крупные корпорации, торгующиеся на зарубежных биржах, например «Билайн», могут противостоять давлению. Однако утром 31 января «Дождь» пропал и у абонентов «Билайн ТВ». При этом 1 февраля стало известно, что израильский телеканал поддержал «Дождь» опросом про Холокост.
«По радио снова транслируют то, что унижает человеческий ум», — спел почти десять лет назад Борис Гребенщиков. Слова эти и сегодня актуальны, причём не только в отношении радио. Миром медиа правит рейтинг. Поэтому центральные телеканалы, полностью или частично принадлежащие государству, не стесняются смаковать скандалы из жизни «звёзд» и леденящий душу криминал из жизни «простых людей» в лучшее эфирное время. При этом к ним у ревнителей нравственности уже давно не осталось никаких претензий — мол, бизнес есть бизнес. Однако «Дождь» сделал, по мнению этих людей, нечто лежащее за гранью.
«Дождь» поставил в исторической передаче, вышедшей накануне 70-летия снятия блокады Ленинграда, вопрос — приведём его дословно: «Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы спасти сотни тысяч жизней?» Всякий, кто хоть немного знаком с историей, а не просто делает себе имя на «защите памяти Победы», понимает, что вопрос этот чисто гипотетический. Это то самое сослагательное наклонение, которого у истории не бывает. Реальных шансов спасти «сотни тысяч жизней» — не было: Гитлер планировал уничтожить Ленинград, как только город попадёт к нему в руки. Но на «Дожде» и не спрашивали, «можно ли было» спасти. Спрашивали, «нужно ли было» — при условии, что это заведомо удалось бы. Нужно ли обходиться без героизма, когда без него можно обойтись?
В Великую Отечественную без героизма обойтись было нельзя, это всем прекрасно известно. «Дождь» поставил, по сути, вполне типичный для либерального канала вопрос об отношении сталинского строя к собственному населению. Как видно, ежедневно унижать человеческое достоинство, вытягивая на экран самые низменные стороны человеческой души, никто не запрещает. А вот спрашивать, допустимо ли в принципе обменивать жизни сотен тысяч людей и страдания миллионов на эфемерную славу о подвиге, без которого можно было бы обойтись — нельзя.
Кому-то покажется, что в формулировке вопроса «Дождя» не обошлось без передёргивания и провокации. Да мы и сами только что напомнили себе: когда воюешь с бесчеловечным строем наподобие нацистского, хороших вариантов нет — выбирать приходится между плохим и очень плохим. Это, впрочем, говорит только о том, что события Великой Отечественной всё ещё не воспринимаются как не злободневное, а собственно историческое событие.
Ведь к оценке исторических событий, вообще говоря, категории «хороший» и «плохой» неприменимы. Пресловутое отсутствие у истории сослагательного наклонения означает, собственно, понимание одной простой вещи: всё, что произошло, произошло единственным возможным тогда способом и не в силу случая, а в результате закономерного развития событий. Естественным следствием такого отношения к истории становится другой несложный вывод: история не содержит в себе универсальных рецептов. Любые готовые схемы, ставшие достоянием истории, давно устарели и поэтому годятся лишь как образец «как не надо» — вернее, как «уже не надо». В общем, этот вывод и есть единственный возможный урок истории.
Но у России, если так посмотреть, вообще нет истории. Нет событий, которые мы окончательно и бесповоротно сдали бы в архив. От самого Крещения Руси для нас всё — сегодняшняя политика и сплошная злоба дня. Взять, к примеру, хотя бы дискуссию о методах борьбы с главным бичом российского общества — коррупцией: многие готовы всерьёз обсуждать применение сегодня методов Сталина, Петра Великого, Ивана Грозного... Об этом говорят результаты социологических опросов. А телерейтинги говорят о том, что для отдохновения после таких раздумий о судьбах родины в самый раз изучить все подробности скандала очередной звездульки шоу-бизнеса.
Мы не спроста в который раз повторяем слово «рейтинг». Строго говоря, финансовые факторы — вообще единственные, которые должны работать в такой ситуации. Если что угодно, появившееся в эфире телеканала, оскорбляет людей, они просто перестают смотреть такой телеканал. Как следствие, рекламодатели перестают покупать рекламное время на этом канале, и канал в итоге умирает с голоду безо всякого вмешательства депутатов, прокуратуры и прочих чиновников (каковое вмешательство обычно называется «цензура»).
Важно, впрочем, понять вот ещё что. Это история не столько о провинности «Дождя», сколько о серьёзных российских СМИ как таковых. Общественное телевидение России уже год не переставая ходит с протянутой рукой. Несмотря на то, что сомнений в его лояльности быть, кажется, не может, государство продолжает отучать ОТР от финансирования — тем же способом, которым цыган из анекдота учил свою лошадь обходиться без еды: лошадь уже почти научилась не есть совсем ничего, но в конце концов, увы, сдохла от голода.
Полгода назад «Дождь» попытался сделать частично платными свои трансляции в Интернете. Такое решение встретило критику: многие утверждали, что продукт, за который собираются требовать деньги, ещё слишком «сырой». Ровно те же претензии предъявляли Общественному телевидению. Разница, однако, в том, что ОТР по закону финансируется государством, а «Дождь» всегда пытался привлекать средства со стороны, в том числе от аудитории.
Зрители «Дождя» — наверняка люди в своей массе достаточно активные, чтобы не пожалеть сил и времени и сменить оператора кабельного ТВ, так легко поддавшегося давлению сверху и отключившего их любимый телеканал. Но операторы отчего-то не боятся убытков — вероятно, потому, что поплатились бы гораздо дороже, если бы не «взяли под козырёк». Это красноречиво свидетельствует о том, что каналу пока не удалось добиться большого успеха среди аудитории: выгода от верности партнёрству с ним не перевешивает ущерб от «прогиба» — ни моральный, ни материальный. В этом свете перспективы «Дождя» представляются туманными.
Читайте также:
