Ирина Хакамада: Ушла из политики, потому что она кончилась

Ирина Хакамада смогла в одну человеческую жизнь вместить сразу несколько. В первой она была простым хорошим экономистом, научным сотрудником. Во второй – ярким политиком, членом Госдумы, учредителем партии «Союз правых сил», кандидатом в президенты России 2004 года. Наконец, в третьей, нынешней жизни она человек светский, ведет свою программу на телевидении, читает лекции, преподает. А недавно началась еще одна карьера – актерская. На «Первом канале» идет новый сериал Валерии Гай Германики, где Хакамада играет серьезную роль.

«Я – тот самый клоун»

– Когда я начала смотреть «Краткий курс счастливой жизни», мне показалось, что это кино совершенно человеконенавистническое:  бабы – дуры, мужики – козлы, грубо говоря.

– Ну, вообще-то я никогда не оцениваю кино с идеологической точки зрения, а с художественной тут никаких вопросов нет. Лера очень талантливый режиссер, и в этой работе уже видно, как уходят даже те недостатки молодости, которые были видны в первых – тем не менее превосходных.

– Камера уже не летает, можно что-то в кадре разобрать.

– Да. И уж по сравнению с тем, что творится на телевидении… Были же такие попытки – «Все мужики сво…», например, – ну это невозможно было смотреть.

– Многие сравнивают «Краткий курс счастливой жизни» с «Сексом в большом городе».

– Нет, это не совсем то. «Секс в большом городе» – это все-таки постановочная картинка. А этот фильм временами создает полное ощущение документального. Как будто камеру поставили в уголок и подсматривают. Ведь все это происходит на самом деле с миллионами женщин. И все же, если отвечать на вопрос… Нет, человеконенавистническим фильм мне совсем не показался. И не потому, что я участвовала. Когда уже все было готово, я стала смотреть, так же, как и вы. И я не ненавидела их, я им сочувствовала. Ведь это такие же женщины, которые приходят на мои лекции. Это жизнь.

– Вот и я не поняла, то ли я ненавижу эту жизнь, то ли Валерия Гай Германика…

– Нет, она их совершенно точно не ненавидит, она жалеет их по-человечески. Она их понимает, она точно так же несчастна – но ее главное несчастье в том, что ей пока не удается снять свой полнометражный фильм – без заказа, без указаний. Свой от начала до конца.

– Вы в фильме психолог, который помогает женщинам, учит жить. В принципе можно сказать, что вы сами себя играете?

– Нет. Мои лекции там – только голос за кадром. А на самом деле моя героиня появляется в самом конце. Там четыре женские истории, а моя пятая. И оказывается, что у моей героини тоже свои проблемы. Я там страдаю, влюбляюсь, целуюсь, напиваюсь… Ведь не секрет, что у психолога, который всё про всех знает, у самого не всё бывает гладко в личной жизни, ему-то даже еще и похуже. Как в том анекдоте, когда мужчина пришел к психотерапевту и жалуется на депрессию – ничто не радует, ничто не помогает. Доктор ему советует: сходите в цирк, там выступает потрясающий клоун, он мертвого заставит смеяться. «Видите ли, доктор, – отвечает пациент, – дело в том, что я и есть тот самый клоун». Так вот я – тот самый клоун. Но в чем отличие моей героини от других четырех девушек – она уже состоявшаяся женщина. И по секрету скажу, моя история единственная, которая заканчивается позитивно.

– Наверное, как раз поэтому? Ведь что больше всего ужасает в жизни четырех героинь – не то, что им с мужиками не везет, а то, что они занимаются не просто нелюбимой работой, а бессмысленной, никакой. Вот где настоящий ад, из которого не видно выхода.

– Да. Это самое страшное и есть. Они не знают сами, кто они, они не нашли себя в жизни. Они все пытаются найти себя в мужчине. А это ошибка. Найти себя можно только в себе. А остальное приложится. И то, что хеппи-энд только у моей героини, это особенно подчеркивает. Так что кино несет очень важное послание.

«Нас превратили в кисель»

– У вас уже серьезная актерская карьера, буквально недавно вышел фильм Веры Сторожевой «Мой парень ангел», где у вас небольшая роль…

– Роль там у меня малюсенькая, я играла режиссера на съемочной площадке. Но это был ужас – зима, мороз, нас в какие-то валенки упаковывали, грели носки на радиаторе… Но главная трудность была – выучить текст, хотя слов там и мало… Но я же никогда в жизни не говорила по бумажке, я не могу одну и ту же фразу сказать дважды, я всегда импровизирую. И Вера была в принципе не против, но сложность была в специальной терминологии – пришлось весь режиссерский жаргон выучить. А у Леры было проще, хотя бы потому уже, что в тепле… Хотя и Вера, и Лера – они обе очень мягкие, они так берегут актера, просто в ладошках носят, никогда не кричат, всегда поддерживают, с ними работать очень хорошо. Но главное, что Лера дала мне полную свободу: «Вот как хочешь, так и выставь ее из кабинета, любыми словами». Она поверила мне, и весь текст, кроме закадрового голоса, – мой.

– А как вы к ней попали вообще?

– Мы с ней познакомились еще давно, на съемках «Метели» Гордона, которая так и не вышла до сих пор. И когда ей показали сценарий, она увидела, что там есть такой персонаж – умная сильная женщина, гуру, которая учит женщин выживать в современном мире. И она вспомнила про меня, это была полностью ее идея.

Самое интересное – она тогда не знала, что я на самом деле читаю лекции, в том числе и специально для женщин. Такое совпадение означает только одно – стопроцентное попадание в цель. И как ни странно, Эрнст не стал противиться.

– А должен был? Даже если вы в качестве актера?

– Ну так ведь это же все равно, можно сказать, раскрутка. Даже не конкретного человека, а определенного типа людей. Сильного типа. А такие, к сожалению, у нас не нужны, таких растить ни к чему, потому что ведь с ними потом не справишься. Нас превратили в кисель. Трудно сказать, когда это произошло, но точно не в девяностые.

– Превратили в том числе и вот этой бессмысленной работой, которой вынуждены заниматься миллионы. Невольно вспомнишь советские времена, когда после института распределяли – пусть на Чукотку, к черту на рога, но ты был уже специалистом…

– Ну а меня вот не распределили, можно сказать, повезло. На работу не взяли из-за фамилии, я работала сторожем, приходила «спать за деньги». Хотя что там было сторожить, не знаю, выносить-то было нечего, это была строящаяся больница, голый бетон. Полтора года я сторожила. Потом попала в НИИ Госплана инженером-экономистом…

– Как?! Из сторожей-то?

– А по блату. Друг устроил мне. Но все равно я зубами должна была хвататься за любую возможность. Так я ухватилась за место преподавателя на кафедре политэкономии на заводе-втузе при заводе имени Лихачева. Меня брать и туда не хотели, но я решилась на такой авантюрный ход. Я им сказала: «Давайте в следующий вторник я к вам приду и проведу семинар на любую тему, какую скажете. Готовиться не буду, тему заранее знать не буду». Они согласились, что им терять-то? И вот я прихожу, они мне дают паскуднейшую тему – производственный баланс. В аудитории сидят такие лбы, технари, которые в принципе не ходят на эти семинары и им весь этот производственный баланс до лампочки, знать не знают его. Комиссия сидит наблюдает. Я сделала хитро. Я говорю: «Все вы, конечно, помните, что это такое, но я вам сейчас напомню в двух словах…» – и за пятнадцать минут им рассказала все. Потом задаю им задачку – какое решение? Все сидят молчат, потом кто-то один тихонько: «Я думаю, что решение будет таким-то». Я: «Хорошо! Вы считаете так. Кто-нибудь может возразить?» Всегда найдется кто-то, кто возразит. И через пять минут они завелись уже все! В общем, я устроила настоящие дебаты. Когда семинар закончился, ко мне подошел завкафедрой и сказал: мы вас берем. И я там проработала несколько лет. Поставила себе задачу стать доцентом и стала. А потом посмотрела вокруг и ушла создавать кооператив. И создала. А потом еще раз посмотрела вокруг – и ушла в политику.

– А потом посмотрели вокруг…

– Да, и ушла из политики. Потому что она кончилась.

«Умные женщины входят в моду»

– И даже сейчас не вернетесь?

– Не думаю. У меня есть три ограничения. Первое – пол. Второе – внешность. Третье, и главное, – я человек девяностых, а мы все видим, как их теперь топят со словами «вы уже наворотили в свое время».

– А кого сейчас не топят? Полный разброд после выборов президента-2012.

– Потому что надо ответить на вопрос: чего теперь хочет оппозиция? Сначала требовали честных выборов. А теперь что? Вот и надо провести один большой опрос в Интернете и понять это. И действовать профессионально. Политики должны уйти в тень и заниматься созданием партий – теперь это будет сделать проще. Слушает политиков сейчас мало кто, слушают интеллектуальную элиту – Быкова, Парфенова, Троицкого, Акунина.

– Они больше не выходят на трибуны.

– Ну вот, надо мотивировать, чтобы ходили. Заинтересовать.

– Слушайте, возвращаясь к фильму – неужели правда бабам так жить тяжело на Руси?

– Конечно. Я же вижу столько таких историй… Мужики изменяют. Женщины страдают, от горя изменяют тоже. И сделать карьеру труднее – мы ведь живем все-таки в мужском мире. С детства девочкам ставят единственную цель – быть женой. И потом – надо рожать, растить, и это ограничивает очень сильно, у нас пока трудно совмещать семью и карьеру. Хотя сейчас мир меняется. Если раньше считалось, что умная женщина отпугивает мужчин – да так оно и было, – то сейчас наоборот. И на тусовках стало модно появляться не с красивыми, а с умными. Но это, конечно, не старое поколение. А молодые люди, лет от двадцати пяти до сорока.

– По-моему, самая большая проблема умной женщины – найти мужчину умнее себя. Или хотя бы не глупее.

– Ну, я не знаю, как измерить ум… Ведь это не объем знаний.

– Скорее умение ими пользоваться.

– Не знаю. Для меня критерием было всегда другое – интересный человек или нет. И я свое счастье нашла только в четвертом браке. А для моего мужа это брак третий. Хотя никто не верит, что мы можем быть счастливы. Говорят: «Вы же оба сумасшедшие, у обоих какие-то свои идеи, вы же носитесь по своим делам каждый». А по-моему, только так и можно. Чтобы быть свободными и в то же время быть парой. И знаете, мой муж тоже устал от женщин, которых надо было нести на шее. «Ира, – говорил он мне, – они все заплечные!» И это не только в материальном плане, когда ее надо кормить-поить-одевать. Бывает же потребительство интеллектуальное, духовное. Вот, дескать, я умная, у меня высшее образование. И она хочет жить интересно, но при этом сама ничего не придумывает, не креативит, вот сделай ей интересно, и все тут. «А ты, – говорит, – все время в движении, придумала, заискрилась, полетела туда, сюда…» Я ведь этому и учу женщин, которые ко мне приходят. Надо быть хозяином своей жизни.

– Но лидером хочет быть не всякий…

– Да. Но тогда это должно быть осознанно. Надо отдавать себе отчет: я знаю, что такое лидерство, я знаю, что это не мое, поэтому сейчас я по собственному выбору живу и действую вот так. Но! Если я захочу изменить это, я смогу это сделать в любой момент.

«Попроще и с картинками»

– Для этого нужна сила, а что делать слабым?

– Становиться сильными. Иначе в этой стране нельзя. Дойти до дна, посмотреть на себя, понять свои ошибки и подниматься. Только так. Я имею в виду дно в психологическом смысле. Но это должно быть действительно дно. А не так чтобы: вроде все у меня ничего, но я типа страдаю. Я доходила до дна несколько раз. Каждый раз я делала паузу и заставляла себя понять, о чем я мечтаю. Так было с бизнесом – я поняла, что денег заработала, а счастья нет. Я несчастна. И я остановилась, осмотрелась и поняла, что должна идти в политику. А то они же там ничего не понимают! Значит, надо идти менять страну. И пошла. И в президенты пошла.

– И даже набрали что-то около четырех процентов…

– Я больше набрала. У меня же украли голоса, как сейчас у Прохорова. Он ведь тоже набрал не семь с половиной, а процентов двенадцать. Так и у меня тогда было, не четыре, а семь где-то. Ну, не получилось. Через какое-то время я опять остановилась, задумалась и вспомнила, что еще в школе мечтала написать роман. Села и написала.

– Вы же хотели еще кино по нему снимать?

– Хотела, но не вышло. Неважно. У меня режиссерских амбиций нет. Сейчас их и так как грязи, каждый второй – режиссер.

– А писать больше не думаете?

– Сейчас пишу еще один роман. Две главы написала – времени нет. У меня же и лекции, и программа на телевидении.

– А о чем роман? Или пока тайна?

– Рабочее название «Мадам, я люблю вас». Всё о том же, об отношениях мужчины и женщины в современном мире.

– Слушайте, но ведь в вас так мало женского! Это такой комплимент, если что…

– Очень много. Я могу быть очень слабой – не прикидываться, а на самом деле. Например, муж берет мне билеты куда-то. Говорит: «Значит, в такое-то время прилетишь туда, там сделаешь пересадку, потом доедешь туда…» Я смотрю на него в ужасе: «Я потеряюсь! Сделай мне как-нибудь попроще, чтобы вот тут меня посадили в самолет, а вот там с него сняли…» И чувствую себя при этом девчонкой. Или он мне начинает объяснять какие-то финансовые ходы – он финансовый аналитик, а я смотрю как баран: «Я не понимаю!» – «Как не понимаешь? Ты же бизнесмен!» А мне неинтересно углубляться, я люблю так, чтобы быстро и понятно все – раз-раз и побежали делать.

Или как-то несколько лет назад я готовилась к дебатам с Чадаевым. Он тогда написал книгу о Путине, я ее прочитала, говорю мужу: «Он демагог». Он спрашивает: «А ты знаешь, что значит демагог? В Греции это означало…» – и начинает мне рассказывать всю историю философии, он вообще историей увлекается. Я слушаю и ничего не могу запомнить. Муж поражается – как политик может не читать книг по истории и философии? А мне скучно и непонятно! Мне, говорю, объясни попроще, на пальцах и желательно с картинками… Это очень женское.

Из книги Ирины Хакамады «SEX в большой политике»

Я против дебатов женщины с женщиной. Они всегда выглядят, как склока на коммунальной кухне.

В глобальном мире быть женщиной выгодно. Пол – уже мощный дармовой пиар.

Позаимствовать хоть что-то у ВВП мне не удается. Слишком мы разные, и то, что он мужчина, а я женщина – самое незначительное из наших различий.

Каждый, расставаясь с президентом, уверен, что президент – душка, согласен с ним на все сто. А потом начинаются странные события. Но это потом, позже.

Асексуальный политик – вредный политик.

– Пшёл вон, – говорят униженному и ограбленному народу, – у нас нет для тебя другой власти.
– На нет и суда нет, – соглашается народ. – Но тогда не извольте, господа хорошие, гневаться. У меня нет для вас другого бунта.

Самый безобидный жанр – ток-шоу для домохозяек. Все они посвящены горькому открытию, что мужчина – совсем не то же самое, что женщина, и тому, как с этим его пороком бороться. На этих передачах есть свой шоколадный набор вопросов, от которых меня уже тошнит:
– Кто из политиков кажется вам наиболее сексуальным?
Кого-то назови – тут же запишут в любовники. Не назовешь никого – обвинят во фригидности. Правильный ответ: Владимир Владимирович Путин. После него сразу отваливают и ничего не уточняют.

Помню, в 95-м, после победы на выборах, я лежала с подругой на пляже и думала: вот я депутат, я известна во всей России, почему же я такая несчастная? Ничего не хочу. Не хочу быть сильной. Не хочу быть самодостаточной. Мне недостаточно самой себя. Хочу ехать на красивой машине вдоль океанского побережья. И чтобы вел ее он, плейбой с вьющимися, до плеч волосами. И чтобы левая рука лежала на руле, а правая – на моем колене. И чтобы был влюблен в меня до безумия. И чтобы океан – шумел… Кстати, все сбылось до мелочей!