Зачем смертельно больная женщина собирается рожать?

На шее заметила шишечку

Беременность 24-летней Ольги врачи назвали чудом, потому что после 10 курсов химиотерапии зачать ребенка практически невозможно, и… посоветовали в срочном порядке сделать аборт.
– Они сказали, что я могу не выдержать родов и умереть. Поэтому лучше прервать беременность, но я отказалась. – Оля бережно кладет ладошки на свой выпуклый живот, где уже 8-й месяц бьется новая жизнь.

В ее словах нет ни тени намека на страх. Речь звучит так буднично и просто, что даже не верится, что последние несколько лет эта маленькая хрупкая женщина, на вид совсем подросток, ведет ожесточенную войну со смертью. И каждый день на этой войне может стать для нее последним.

У Оли – лимфогранулематоз. На ранних стадиях болезнь излечима. У нее – третья, когда начинают поражаться внутренние органы и шансы на выздоровление стремятся к нулю.

– Все началось 4 года назад, – вспоминает Оля. – Мне было 20. Я собиралась на дискотеку, наносила макияж и на шее заметила маленькую шишечку. Думала, что где-то меня продуло и это все пройдет.

Про странную шишку на шее Оля вспомнила только через пару недель, когда ей показалось, что она стала чуточку больше. А потом опухоль стала разрастаться и болеть. Оля сдвигает волосы с шеи, показывая рубец, оставшийся после удаления опухоли.
– Шишка была больше кулака. Может, это сейчас глупо и смешно, конечно, звучит. Но когда мне только поставили диагноз, я не сразу осознала, какая опасная у меня болезнь. Меня очень сильно волновала моя внешность. И лишь только спустя месяц я наконец поняла, что врачи вынесли мне смертельный приговор, и вот тогда-то я испугалась и растерялась, – вздыхает девушка.

Старшая дочь

Оля снимает комнату в рабочем общежитии на окраине Чебоксар. В комнате нехитрая обстановка: телевизор, музыкальный центр, диван, кровать, стол, на котором стоят иконки и фотографии в рамочках. Оля живет не одна, а с младшей сестрой – 18-летней Настей, которая работает на рынке продавщицей.

– Просто с родителями тесно очень жить. У нас же своей квартиры нет. Мы в общежитии росли, а нас, детей, четверо: две девочки и два мальчика, – поясняет мне Оля.

В семье Самаркиных она старшая дочь. Поскольку матери Людмиле и отцу Валерию приходилось сутками вкалывать на заводе, чтобы прокормить семью, Оля и с младшими братьями и сестренкой нянчилась, и в школу их водила, и еду готовила.

В семнадцать лет девушка поступила в техникум и пошла работать на рынок продавщицей.

– Разве кто-то тогда предполагал, что так сложится жизнь, – говорит Оля.

Я понимаю, что для нее, выросшей в рабочей общаге, болезнь перечеркнула все мечты о человеческом счастье, когда есть своя семья, дом, машина, маленькие детки на заднем сиденье. В любом возрасте страшно узнать, что дни твои сочтены. Но если тебе только двадцать, а тебе говорят: у вас рак… Это страшнее.
Ольга листает фотоальбом и рассказывает не столько о себе, сколько о братьях и сестренке, о матери и отце. Как они собирали ей деньги на лечение, потому что это только в официальных бумагах онкологических больных в нашей стране лечат бесплатно. А на деле многие препараты покупали за свой счет.

– Я не знаю, что было бы со мной, если бы не моя семья и мама! И когда я забеременела, они тоже меня поддержали.

Шипы и розы

С Александром Андреевым, отцом будущего ребенка, Ольга познакомилась полтора года назад совершенно случайно. Звонила сестре, но перепутала одну цифру. Ответил Саша.

Чувствуется, что она до сих пор любит своего бывшего молодого человека. И этот их роман, пусть и не очень долгий, заставил Олю снова поверить в то, что не все в ее жизни потеряно.

– Я очень разволновалась, когда он пригласил меня на свидание, – вспоминает она. – Я же два года фактически никуда не выходила. Дом – больница – дом. К тому же после нескольких курсов химиотерапии сильно похудела: остались кожа и кости. Но все же решилась пойти.

Высокий, худощавый, симпатичный Александр очень сильно понравился Оле, и они стали встречаться. Единственное – Олю настораживало, что на свидания Саша иногда приходил немного выпивши, но он объяснял, что у него на работе какой-то праздник.
Оля призналась любимому в том, что тяжело больна, только через три месяца, когда ее снова положили в больницу.

– Александр очень обиделся, что я скрывала от него этот факт, и мне тогда казалось, что он искренен. После выписки он предложил жить вместе. Вот здесь-то я узнала, что у Саши проблемы с алкоголем. Хотя поначалу он все же держался. Но когда срывался, делался невыносим. Я дважды уходила от него, но он уговаривал меня вернуться.

Делать аборт?

Перед Новым 2011 годом случилось чудо. Оля забеременела, что фактически было невозможно. Врачи предложили ей сделать аборт, потому что в ее положении роды могут стать смертельно опасными. Но она отказалась по двум причинам. Во-первых, ей самой очень сильно хотелось малыша, а во-вторых, ей казалось, что Саша, узнав о ребенке, остепенится.

– И действительно, в первые месяцы Александра было не узнать. Он буквально пылинки с меня сдувал и носил на руках. Если бы вы знали, как я тогда была счастлива, – рассказывает Оля. – Но на шестом месяце болезнь снова напомнила о себе. Температура не опускалась ниже 39, меня тошнило, и я очень сильно ослабла. Оказалось, что у меня сильно понизился гемоглобин и мне нужна срочная госпитализация. Потому что болезнь прогрессировала, а беременность все только усложняла. Из дома меня увезли в больницу на скорой помощи…

Через месяц Оля снова выписывалась из больницы, но Александр даже не пришел ее встречать, он снова сорвался, пропив деньги, которые Ольга откладывала на лечение.

– И я к нему больше не вернулась, – твердо говорит Ольга. – Сейчас я знаю точно, что у меня будет сын, останется частичка моей души. Я знаю, что мама, мои братья и сестра его не бросят. Этот ребенок будет продолжением моей жизни.

мнение врача

Заместитель главного врача терапии клинической больницы №1  г. Чебоксары Владимир Дубов:

Это необдуманный и неразумный поступок!

– Когда у Оли случилось обострение болезни, ее привезли в нашу клинику. Я был ее лечащим врачом на тот период и специально приглашал на консилиум врачей и из онкодиспансера, и из областного президентского перинатального центра, где она сейчас стоит на учете. Мы все тогда сошлись во мнении, что ее желание рожать очень неразумно и необдуманно. Она не только рискует своей жизнью, но и перекладывает ответственность на врачей. Мы давали клятву Гиппократа и будем бороться и за ее жизнь, и за жизнь малыша. Но лучше бы ей было согласиться на аборт.