Соло на автомате

Поющий ППШ

Все началось с того, что в 1943 году на призывном пункте у 17-летнего Пети Матушкина отобрали балалайку, сказали: тренькать некогда будет – воевать идешь. Так расстался он со своей «подружкой». Играть на ней Петю научил отец. Матушкин-старший был самородок – нигде не учился, нот не знал, но освоил несколько музыкальных инструментов, подбирая мелодии на слух. Петя и сам с 12 лет был знатным деревенским музыкантом – и на балалайке играл, и на аккордеоне, и даже на скрипке. И вдруг остался без музыки.
«Тренькать» и правда было некогда. Сержант Матушкин стал командиром отделения разведки в зенитном полку.

– Однажды мне пришло в голову, что мой автомат ППШ (пистолет-пулемет Шпагина. – Ред.) чем-то напоминает гитару, – вспоминает Матушкин. – Только без струн. А где их взять на передовой? Выручили связисты, дали тонкий провод. Я его приладил к ППШ, взял ложку и извлек первый музыкальный звук. Потренировался, и стали получаться «Катюша», «Темная ночь», потом кое-что потруднее – «Три танкиста», например, «Соловьи», «Эх, дороги». Короче, заиграл мой автомат.

Первое время Пете пришлось прятаться не только от начальства – вообще от всех. Но кто-то его услышал и «стукнул» комбригу: мол, сержант Матушкин где-то прячет гитару и потихоньку музицирует. Матушкину устроили обыск, а когда ничего не нашли, учинили допрос. Пришлось показать «гитару». Офицеры удивились страшно, но играть все равно запретили: мол, это ж боевое оружие – и сам за такое под трибунал попадешь, и нам не поздоровится.

Петр Петрович вспоминает, что примерно месяц после разоблачения ходил тише воды. А потом его неожиданно вызвали в штаб. В блиндаже сидели комбат, комбриг, политрук, командир дивизиона и другие офицеры. Оробевшему Пете вручили автомат и приказали: «Играй». Чтобы натянуть струны, потребовалось десять минут…

С тех пор, как только бой стихал, Матушкин давал концерт.

– Видимо, начальство решило, что ничего опасного в моем увлечении нет, – рассуждает Петр Петрович. – Мне открыли зеленую улицу. И тогда я задался целью переделать в музыкальные инструменты как можно больше разного оружия. Выяснилось, что ППШ, винтовка и карабин играют максимум на одной октаве, а пистолет только пищит. Самым удобным оказался ствол 37-миллиметровой зенитной пушки. На него я натягивал 4 струны и извлекал до пяти октав. Только на таком «инструменте» пальцами или ложкой не сыграть – пришлось смастерить смычок, вроде как у скрипки. У пушки был всего один недостаток – ее нельзя было носить с собой на концерты.

Слезы Утесова

После войны Петр Матушкин вернулся на родину, окончил с красным дипломом культпросвет­училище и стал директором районного клуба и по совместительству директором местного парка. Впрочем, парка как такового не существовало – на его месте рос бурьян. Матушкин уселся за литературу, посоветовался со специалистами и обнаружил, что парк – это не просто деревья в ряд, а целое искусство. Для постижения этого искусства Петр уехал на курсы в Гатчину, а когда вернулся, разбил классический парк в европейском стиле. Так Матушкин стал отличником культпросвет-работы и попал в середине 50-х в Москву, на Всероссийское совещание работников культуры.

– Я не знал, что там будут такие звезды, как Леонид Утесов и Галина Вишневская, – рассказывает Петр Петрович. – Взял с собой автомат Калашникова – со спиленным стволом, из такого выстрелить невозможно. Попросил его у приятеля, который в школе военную подготовку преподавал. И когда официальная часть кончилась, сыграл на автомате песню «Сердце». Утесов прямо прослезился. Подошел ко мне, обнял: «Молодец, здорово! Такого я еще не видел! Можно попробую сыграть?» Попробовал, но ничего не получилось. Как же так, говорит, гитарой я владею отлично. Я объяснил, что гитара – одно, а автомат – совсем другое. На гитаре 6–7 струн, а на АК – одна-две. Тут тренировка нужна.

Может быть, тогда Петр Петрович впервые и осознал, что его умение – не просто солдатская забава. Матушкин закончил истфак Ростовского пединститута, стал преподавать историю в школе поселка Гигант, куда переехал вместе с семьей. Несколько раз в год давал концерты – каждый раз при полном зале. Играл, правда, только на «калашникове».
– Я бы, конечно, на разном оружии играл, но где в мирное время винтовку взять или ППШ? – вздыхает Петр Петрович. – Хорошо хоть в школах была начальная военная подготовка, я мог у преподавателя «арендовать» автомат. Сейчас НВП отменили, но мне достался один АК как музыкальный инструмент.

Но и его Матушкин с собой не возит, пользуется муляжом. С настоящим оружием Петр Петрович расстался после одного случая, о котором сейчас вспоминает с улыбкой:

– Приезжаю в Ростов на концерт. В руках мешок, в нем моя «стреляющая гитара». Подходят люди в погонах: «Дедушка, что у вас в котомке?» Отвечаю честно: «Автомат Калашникова». Ребята хмурятся: «Шутим?» Развязываю мешок, достаю АК. Немая сцена. «Дед, зачем тебе автомат?» – «Я на нем играю!» – «Понятно. Снова шутим». И в отделение меня. Посадили в «обезьянник». Я прошу: «Позвоните в ДК, там все объяснят!» «Мы сейчас не в ДК позвоним – говорят, – а в ФСБ!» Но все-таки звякнули, куда я просил, а там отвечают: да, ждем мастера игры на автомате, а он что-то задерживается. Прежде чем меня назад отвезти, милиционеры говорят: «Дед, извини, служба такая. А как ты на автомате играешь?» Ну, я приладил струны и запиликал «Если где-то человек попал в беду». С ходу, без тренировок…

«Калашников» с усилителем

В гости к Петру Петровичу я попал аккурат перед 9 мая: он обещал сыграть мне на автомате.

– А пойдем на огород, – вдруг предложил Матушкин. – Я кое-что покажу.

Вышел за ним на участок и остолбенел. Огород Матушкина весь уставлен железными спиралями в человеческий рост и оттого напоминает инопланетный аэродром из фантастических фильмов.

– Это форма для винограда, – объяснил хозяин. – Он плетется по спирали, а когда достигает вершины, значит, пора обрезать. Большинство садоводов этого не делают, и тогда ягоды получаются не сочные. Это мое личное изобретение, хоть патентуй. Не преувеличивая нисколько, скажу, что у меня самый сочный виноград в районе.

В тот момент я понял: военные юбилеи нам нужны совсем не для того, чтобы в очередной раз чем-нибудь наградить старого солдата, устроить в его честь концерт с салютом и выпить водки. Юбилеи необходимы, чтобы мы поняли, сколько среди ветеранов необычных, уникальных людей. Не будь 65-летия Победы, никто не шепнул бы мне на праздничном митинге: «Смотрите, это Матушкин. Он играет на автомате Калашникова, как на гитаре!»

– Я бывал на его выступлениях еще мальчишкой, – вспоминает Александр Цоколов, директор школы №78 поселка Гигант. – Тогда мы на мелодии не особо внимание обращали, нас привлекало фантастическое зрелище – человек играет на автомате! И вот я услышал Петра Петровича уже в зрелом возрасте, вместе с моими учениками. Конечно, «Катюша», сыгранная на одной струне, разочарует музыкального эстета – это напоминает игру на гитаре возле костра, когда гитарист не такой уж великий спец. С эстрадой такой концерт ничего общего не имеет, но сколько в нем душевности и тепла!

Недавно у 84-летнего Петра Петровича ухудшился слух. Жена Клара Артемовна, с которой Матушкин прожил почти 60 лет, сказала ему: все, дед, с концертами надо завязывать. Петр Петрович кивнул: надо, конечно, спору нет – мол, скоро узнаю на своей шкуре, что чувствовал Бетховен, когда стал глохнуть.

– А неделю назад пришли дети из местной школы: «Дедушка, вы не можете у нас на классном часе сыграть?» Что сделал этот рационализатор-изобретатель? – смеется Клара Артемовна. – Приделал к своему автомату усилитель, чтобы музыка гремела, и пошел в школу. И дал концерт.