Города победы: Керчь

В 1945 году писатель Петр Павленко, прошедший войну военным корреспондентом, вспоминал: «Когда я увидел Сталинград, он не потряс мое воображение, ибо до него я уже видел Керчь».

Стальной

Керчь получила звание города-героя 14 сентября 1973 года. Она к тому времени была уже отстроена – цветущий индустриальный город. Сравнение со Сталинградом не было писательским преувеличением, есть и другой факт, поражающий выросшего в мирное время человека: до войны население Керчи составляло чуть больше 100 тысяч человек; когда в апреле 1944 года город был освобожден, встречать наши войска вышли, по разным данным, от 10 до 26 человек. Не тысяч – человек!

Сколько на самом деле? Кто пережил две оккупации (вторая длилась почти два года), избежал керченского Бабьего Яра – Багеровского рва и расстрелов у рудников, во дворе тюрьмы, на станции Семь Колодезей, не попал в гестапо, не умер в каменоломнях, не был казнен как партизан, за связь с ними или за отказ работать на «новый порядок», выжил после бомбежек в городе, через который четырежды проходила линия фронта? О том, как жили керчане все это время, известно очень мало. В октябре 1943 года немцы объявили жителям, что те обязаны покинуть город. Люди двинулись вглубь полуострова, оседая кто где приткнется. В доме подпольщика Василия Костовского, который жил под Керчью в селе Новоалексеевка, нашли приют 50 человек.

– И в сарае, и в доме, и в курятнике у нас жили те, кого гнали из Керчи, – вспоминает Василий Александрович. – В кузницах жили, строили в поле землянки, окопы приспосабливали…
Кто-то из тех, кого приютили Костовские, в декабре 1943 года выдал немцам Шуру, его старшую сестру. Что дочь и сын подпольщики, до того момента не знала даже их мама. 15-летний Василий ушел из деревни раньше, когда стало известно о раскрытии их подпольной группы. должна была уйти и Шура.

– Когда пришли немцы, она спряталась под перину, на которой спали чужие дети. Ее не на­шли. После войны женщина, жившая у нас в то время, рассказала, что немцы искали «дочь хозяйки, радистку-разведчицу». Они ушли, но вернулись – и сразу к перине. Значит, кто-то подсказал.

Шуру Костовскую увезли на станцию Семь Колодезей, пытали и расстреляли. Из всей новоалексеевской подпольной группы в живых остался только Василий – Стальной, как его называли друзья. Сейчас Костовский, в прошлом замечательный хирург, возглавляет городской Совет подпольщиков и партизан. Их в Керчи осталось всего 18 человек.

Аджимушкайская Мария

Керченская катастрофа, как называют провал оборонительной операции 1942 года, описана во всех учебниках и военных энциклопедиях, и пересказывать события той весны, наверное, нет смысла. В них каждый находит что-то такое, что потрясает его воображение, все естество – военный ли это, историк, писатель, турист или приезжий мальчишка, попавший с родителями на «военную» экскурсию по городу.

В Керчи десятки улиц названы именами героев: улица полковника Ягунова (командира Аджимушкайского подземного гарнизона), Жени Дудник (легендарной связистки-разведчицы), Стрижевских (подпольщиков, отца и сына), Рудневой (погибшей в боях за Керчь летчицы – одной из знаменитых «ночных ведьм»), Расковой, Бурмина, Парахина, Глухова… 105 имен и улиц.

В Аджимушкае, на восточной окраине города, есть улица Марии Молчановой – медсестры, чью историю так или иначе знает каждый, кто читал повесть Алексея Каплера «Двое из двадцати миллионов» и видел фильм Натальи Трощенко «Сошедшие с небес». Медсестра Маша, которую сыграла Вера Глаголева, – это Мария Родионовна Молчанова, погибшая в Аджимушкайских каменоломнях, куда зашли части, прикрывавшие в мае 1942 года эвакуацию наших войск через пролив и не получившие приказа на отход. Медсестра Маша – это мама керчанки Лидии Молчановой.

– Мой десятый день рождения был за три дня до войны, – вспоминает Лидия Михайловна. – Мама в июне 41-го года была в военном лагере у отца, прислала письмо, обещала вернуться в мой день рождения. Потом пришла телеграмма: «Приеду в воскресенье». А в воскресенье началась война. Больше я маму не видела.

Мария Молчанова умерла в каменоломнях 23 мая 1942 года. Двумя днями раньше она была ранена во время вылазки к колодцу, который немцы круглосуточно держали под обстрелом. Говорят, Молчанова принесла раненым 6 ведер воды и пошла снова…
Земля над Аджимушкайскими каменоломнями и сейчас изрыта воронками от взрывов – странный инопланетный пейзаж до самого горизонта. Внизу, под толщей земли и камня, братская могила тысяч неизвестных солдат, великих мертвецов Аджимушкая. Сколько их было, до сих пор неизвестно.

– В советской историографии называлась цифра 10–12 тысяч человек, – рассказывает Владимир Симонов, директор Музея истории обороны Аджимушкайских каменоломен. – Сейчас мы можем сказать, что вряд ли гарнизон Центральных каменоломен насчитывал больше 5,5 тысяч человек. В Малых было чуть более 2 тысяч. Реальное же количество можно назвать, если будет найден архив подземного гарнизона. В 1987 году одна из поисковых групп нашла часть документов штаба одного из батальонов – большинство были копиями, и на части из них расписки: «ПНШ Ефремов принял». ПНШ Ефремов – это первый помощник начальника штаба Николай Арсеньевич Ефремов. (он жив, живет в Ташкенте. – Авт.) Он никогда не упоминал о документах штаба, а на прямой вопрос не отвечал. И не он один из аджимушкайцев отрицал их существование. Почему? Можно только предполагать. Но архив был, и его поиск продолжается.

Некогда руку пожать?

9 мая в Керчи прошел парад в честь 65-летия Победы, а на следующий день не стало ветерана Федора Игнатенко. По словам соседей, весь день 9 мая бывший разведчик сидел возле дома и ждал, когда его увезут на праздник. Кто обещал, что приедет за ним, и обещал ли или 96-летний старик просто чего-то недопонял, не так прочитал в газетном объявлении, теперь уже никто не узнает. На следующий день он повесился.

Об истории этой, совершенно позорной для Керчи, местные говорят зло, с горечью и пониманием, что в случившемся, возможно, и нет ничьей прямой вины – Игнатенко был старым одиноким человеком, но от этой всеобщей непричастности особенно тошно. Как только история попала в СМИ, наверху начался поиск крайнего. Один из городских чиновников, комментируя случившееся, развел руками: мол, не можем же мы каждого ветерана лично за руку поздравить!

И верно – когда им, если керченские чиновники совмещают основные обязанности с работой дворников и озеленителей? Всеобщий бесплатный труд в Керчи регламентируется Правилами благоустройства, а в 2008 году на набережной даже появился бронзовый мальчик с веником – памятник школьникам, участвующим в «трудовых десантах». Так городской голова решает коммунальные проблемы. Кстати, весьма успешно – приезжающие в Керчь бывают приятно удивлены.

– Если некогда 9 мая каждому ветерану руку пожать, нашли бы добровольцев, – горячился знакомый керчанин лет тридцати. – Школьникам бы поручили. Мои друзья бы подписались, поздравили стариков – в праздник, а не когда очередь подошла.

Они, конечно, не все такие – эти молодые керчане, ровесники тех, кто отбивал город в 42–44‑м годах. Ходят по Керчи и те, кто стучит в дверь к ветерану, чтобы обобрать. Для кого табличка с именем героя – лишь кусок ценного металла. Таких меньше, но и они выросли в этом городе.

В городе, который еще помнит, почему он – герой.

цена жизни

До 150 тысяч человек были переправлены через Керченский пролив 14–20 мая 1942 года в ходе эвакуации Крымфронта.

100 граммов – такова была суточная норма продуктов на одного защитника Аджимушкайских каменоломен. Этим продуктом в основном был сахар. Оборона длилась 169 дней.

146 человек были удостоены звания Героя Советского Союза за освобождение Керчи.