Стенописец и чёрные квадраты. Как художник-пацифист из Боровска противостоит госмашине

Небольшой Боровск в Калужской области называют музеем под открытым небом. Городок с почти семисотлетней историей получил это прозвище благодаря фрескам 85-летнего художника-самоучки Владимира Овчинникова, которыми он украшает местные стены и заборы с 2002 года. Но его новое творчество властям не нравится – многие картины, посвящённые памяти жертв политических репрессий или направленные против СВО, уничтожаются, едва высохнет краска.

Из Москвы до Боровска добираться часа два – сначала на электричке, затем автобусом. Некогда с Москвой город напрямую связывал оживлённый Боровский тракт. По нему проезжал Иван Грозный, везли в ссылку протопопа Аввакума и боярыню Морозову, сделавших Боровск одним из центров старообрядчества, шли учительствовать Константин Циолковский и философ Николай Фёдоров, мечтавший воскресить всех умерших, наступали и отступали наполеоновские, затем гитлеровские войска. Со второй половины 20 века дорога потеряла значение, сохранились лишь отдельные участки. Об историческом прошлом напоминает баннер, установленный на въезде в Боровск, с изображением ратника, красноармейца и участника спецоперации, сопровождённый надписью: «Слава Zащитникам Родины».

«Судится с главой района»

Тему исторического прошлого и последнюю букву латинского алфавита в настенном творчестве часто использует и Владимир Александрович. Как раз во время нашей прогулки художник обнаружил, что недавний рисунок с сочащейся кровью литерой закрасили. 

Это место – одно из самых многострадальных: граффити здесь уничтожали несколько раз, здесь же художника закидал снежками сторонник СВО во время написания картины. Правда, как утверждает стенописец, нападавший был не рядовым обывателем, а дружинником и действовал вряд ли по собственной инициативе.

В прошлом году Овчинникова оштрафовали на 30 тысяч рублей за изображение украинской девочки под падающими бомбами. Правда, квитанции так нигде и нет: загадочная история. Зато на присланные множеством людей деньги для оплаты штрафа художник издал несколько альбомов своих картин.

Недавно Овчинникова вновь вызывали в полицию для объяснений по поводу изображения двух мясорубок, перемалывающих людей. На одной четыре цифры – 1937, на другой – всё та же Z. Взгляды на историческое прошлое у Овчинникова разнятся с ура-патриотами.

– Достали в отделении старый протокол, где написано, что я против СВО и по каким причинам. Я попросил их добавить, что в новой картинке я провёл параллель с репрессиями и до сих пор уроки не выучены, – рассказывает художник.

Овчинников уроки истории не забывает и другим не позволяет. Сейчас художник судится с главой района Николаем Калиничевым, сказавшим местной газете, что стенописец занимается «реабилитацией нацистских преступников».

Помои под мемориальным камнем

Боровчане о репрессиях знают не понаслышке. Город находится на 101-м километре, и его часто выбирали для жизни бывшие заключённые. Владимир Александрович сам происходит из семьи репрессированных и, выйдя на пенсию, переехал к отцу в Боровск из столицы.

– Я восхищаюсь, что он [Овчинников] живёт нашей жизнью. У меня тётка тоже попала под репрессии, – говорит встреченная нами на улице бойкая дама. – Я недавно подняла хай в совете ветеранов по поводу соловецкого камня. Под него помои выливали из окрестных кафе.

Камень привезли с Соловков и поставили возле центральной площади, но художник не считает его достаточной данью памяти. Стенописец судился с администрацией, требуя создать мемориал с именами всех невинно осуждённых горожан.

На окраине Боровска, куда мы забрели с Овчинниковым, реставрируют старинный тюремный замок, переделанный в советское время под коммуналки для ударников труда. В нём хотят создать туристический центр для желающих посмотреть на городок, мало изменившийся с 19 века.

– Здесь откроют кинотеатр на сорок мест, где будут показывать документальный фильм про мои картины, – рассказывает художник. – А тут сделают зал, посвящённый памяти репрессированных. Можно будет о каждом прочитать.

Фасад замка украшает огромная фреска, на которой изображены гонения на староверов, дети-уголовники в камере, казнь участников крестьянского восстания в 1918 году, допрос Циолковского на Лубянке и сюжет о побеге – мечте любого арестанта: на вольном коне, под белым парусом. Проект частный, но владельцы все равно переживают, что этот стрит-арт могут заставить убрать, и советуют Овчинникову быть осторожнее с антивоенными художествами. Автор картины на это отмахивается: «Наоборот, это работает на повышение авторитета».

И похоже, он прав: после историй с закрашиванием граффити к Овчинникову стали приезжать не только из разных уголков России, но и со всего мира. Только вот может ли спасти в наше время международная поддержка?

Квадраты Малевича

Свои картины Овчинников предпочитает называть не граффити или стрит-артом, а стенописью. А то, что уже закрасили – квадратами Малевича. Только, в отличие от основателя супрематизма, который тоже живописал на зданиях, геометрические фигуры создаёт не сам художник.

– Как обычные горожане относятся к вашему творчеству? – спрашиваю у Владимира Александровича.

– Пафосно, наверное, отвечать на такой вопрос.

Но, немного подумав, добавляет:

– Агрессии я к себе никогда не встречал. Только косые взгляды иногда. Чаще молча проходят мимо, когда я работаю.

Поклонников у художника в городе тоже предостаточно. Они даже делают ему заказы. Мы стоим у выкрашенной в один цвет стены военкомата. Над нами билборд с призывом записываться на контрактную службу, в углу рекламы нарисованный маркером значок пацифика. На стене раньше был нарисован диптих, посвящённый освобождению Боровска во время Великой Отечественной. Картину Овчинников делал с одобрения военкомата, но потом отношение властей поменялось.

– Блин, зачем закрасили? – обращается к художнику подошедший к нам мужчина по имени Сергей. – Я восемь месяцев был на Украине. Сапёром. Когда приехал, гляжу: нет ничего. И Шевчук у вас тут был, и Высоцкий...

Портреты любимых музыкантов находились на фасаде соседнего здания. Высоцкий пострадал за подписанные рядом с ним строчки из песни «Идут по Украине солдаты группы «Центр», Шевчук – за призыв не стрелять. Из компании певцов остался один Цой.

Пересильд вместо Терешковой

Последняя точка нашей прогулки – заброшенный очистной коллектор на поляне за городом. Его Владимир Александрович превратил в космический ковчег, изобразив в иллюминаторах Сергея Королева, Николу Теслу, Юрия Гагарина, Илона Маска и даже Юлию Пересильд.

– Юлия приезжала ко мне перед полётом. Она заняла место другого члена экипажа. Раньше у меня тут Терешкова была. Но после обнуления народ стал над ней издеваться: то усы ей подрисует, то ещё чего. А вот про эту фразу (показывает на надпись «Вход не запрещён») Юрий Дудь* сказал, что всю Россию объехал, но нигде такого не встречал.

...На станции в Балабаново, где надо делать пересадку по дороге в Москву, поёт из радиоприёмника Цой: «Между землёй и небом вой-на». Искусство, наверное, всегда стремится в небо, к звёздам. На земле его не ценят и уничтожают. По подсчётам художника Овчинникова, в Боровске уничтожено уже сто его картин, осталось шестьдесят. Сколько они проживут и не станут ли «чёрными квадратами» – вопрос, увы, открытый.

*Власти РФ считают иноагентом

Боровск