«Живу в Москве. Другая история, где ночую». На что могут рассчитывать беженцы в России

В России отношение к беженцам не сильно лучше, чем к трудовым мигрантам. И всё же только в одной столице живут тысячи людей, которые были вынуждены покинуть родину, чтобы сохранить себе жизнь. С начала спецоперации поток переселенцев стал еще больше. Им помогает комитет «Гражданское содействие»*.

– Мы хоть и занимаемся беженцами, но документ беженца видели один-единственный раз, – огорошивает нас пресс-секретарь комитета Николай Ворошилов. – Его дали какому-то афганцу, он приходил, показывал.

Оказывается, статус беженца в России имеют менее 300 человек, правильно говорить «вынужденный переселенец». «Не беженцы» просят в России временного убежища. Чаще всего в первый раз им отказывают, юристы организации помогают обжаловать решение, легально остаться в России, получить ВНЖ и потом российский паспорт. Сложностей на пути много: например, для получения ВНЖ надо сдать экзамен по русскому языку. 

– Бесплатного обучения нет. Курсы проводят НКО, цена тысяча рублей в месяц. Но люди приезжают большими семьями, и 5–6 тысяч рублей в месяц для них большие деньги, – говорит Ворошилов. 

Жертвы пропаганды 

Из коридора доносится энергичный голос руководителя «Гражданского содействия»* правозащитницы Светланы Ганнушкиной**, которая пришла в офис. Он, кстати, находится у станции метро «Маяковская», на 3-й Тверской-Ямской. На трех этажах в интерьерах в стиле лофт места хватает всему: залу ожидания, где люди берут талончики и ждут своей очереди, кабинетам юристов, переводчиков, консультантов по миграционным вопросам, психолога и терапевта. За последние полтора года это второй переезд комитета. Сначала общественников из помещения на Олимпийском проспекте, которое арендовалось безвозмездно, попросил департамент имущества и земельных отношений Москвы, причину не выяснили даже в суде, во второй раз помещение оказалось не по карману. 

Беженец из Ирана разбил ноутбук и пришел за помощью. У мужчины физико-математическое образование. Он пишет за деньги курсовые студентам. С рабочей машинкой ему помогла Ганнушкина**, теперь, видимо, будет помогать с ремонтом. 

– Как благотворительная общественная организация мы существуем с 1989 года, с того момента, когда в Москве появились первые беженцы, это были армяне и смешанные семьи из Азербайджана (вовсю бушевал конфликт в Нагорном Карабахе – Авт.), – вспоминает Ганнушкина**. 

Она тогда ездила в Баку во всем разобраться, разговаривала с азербайджанцами и привезла в Москву тетрадь с историями, некоторые из которых до сих пор публиковать нельзя. 

– Через нас прошли все волны беженцев. Были жертвы грузинского конфликта, осетино-грузинского, потом афганцы, сейчас новый поток из Афганистана идет, – говорит она.

«Украинский» вал хлынул еще в 2014 году, в феврале 2022 года произошел очередной всплеск. В основном приезжают жители Луганска и Донецка, но были и люди из Киевской, Харьковской, Херсонской областей. 

 – Наша пропаганда, конечно, делает свое дело. Люди приезжают и говорят, что у нас все время кавардак, сменяются президенты, все страшно дорого, а у вас один президент, который долгое время у власти и заботится о своем народе. Человек рассказывает про ужасы, которые творили украинцы, я слушаю и не могу взять в толк, про что они говорят. Потом начинаю догадываться – это же происходило в разных местах. Говорю, давайте отделять то, что вы видели своими глазами, и то, что по «Первому каналу». 

Убежала от «Талибана»*** 

В зале ожидания афганцы, сирийцы, африканцы, а еще несколько месяцев назад были толпы беженцев с Украины. Многие из них уже решили свои юридические вопросы, получили российские паспорта, и даже гуманитарная помощь, которую также оказывает комитет, для этой категории не так актуальна, как для других. 

В помещении с гуманитаркой стоят пластиковые контейнеры с вещами и обувью, в другой стороне – продукты питания, коробки с мюсли и куличи, оставшиеся после Пасхи. Всё приносят жертвователи. Они же переводят деньги фонду, чаще всего это небольшие суммы. 

Фарида с 13-летним сыном-подростком подбирает ему одежду. Она из Кабула, 10 лет с мужем жили в Москве, он ушел от нее к россиянке. Фарида с мужем вернулись на родину, он с ней развелся по местным обычаям.

А потом к власти пришли талибы*** и убили брата Фариды и ее племянника. Она преподавала дари (разновидность персидского языка) в школе, но талибы*** запрещают женщинам работать, и как ей одной выживать без мужа – непонятно. Она прилетела в Москву, сняла на последние деньги жилье, но они закончились, нет даже на еду. Фарида показывает фото убитых родственников и плачет. 

В контейнерах ищет подходящую одежду и седой мужчина. Павел Бабаян приехал в Россию из Туркменистана. Говорит, мать русская и образование русское.

– 17 мая будет пять лет, как у меня статус переселенца. Туркменистан и Российская Федерация подписали двустороннее соглашение в 1993 году. По нему переселенец имеет право продать все свое имущество в Туркменистане и переехать в Россию на постоянное жительство, – рассказывает Бабаян. 

Закон существует только на бумаге, за пять лет у Павла накопились кипы переписки с разными инстанциями. Сейчас он решил полететь в Армению, там у него, как и здесь, нет никого, но «все армяне – братья». 

– Где я живу? В Москве. Другая история, где ночую, – грустно улыбается переселенец. 

Граждане республик бывшего СССР часто становятся бездомными при переезде в Россию, у некоторых до сих пор старые советские паспорта. 

«Вытянули» из борделя 

У Евгении Лёзовой, консультанта по миграционным вопросам, небольшой перерыв, народу немного, день не напряженный. Бывает, что с утра в комитет приходят 50 человек и очередь рассасывается только к вечеру. 

– Приходят со всеми сложными ситуациями, с юридическими вопросами в связи с легализацией, поиском работы, с тем, что не на что жить. Мы консультируем, думаем, как помочь, – рассказывает Евгения.

Сотрудники комитета не могут посодействовать в поисках работы, но разъяснить трудовые права, проконсультировать, как вести себя с работодателем, – могут вполне. Многие беженцы не знают, что человека с временным убежищем принимать на работу можно. 

Нет стандартных обращений – у каждого заявителя свои проблемы, которые не посвященного в их жизнь могут шокировать. В прошлом году сотрудники комитета помогли молодому мужчине, который бежал из своей страны, искал работу в Москве и попал в публичный дом. Владелец борделя угрожал ему полицией и депортацией на родину. 

О самом резонансном деле «гольяновских рабов» (мигрантов держали в подсобке магазина «Продукты 24» в Гольяново – Авт.) знает вся страна. Магазин работает, владельцы не ответили по всей строгости закона, но по-тихому вывести «рабов» и замять не удалось. 

– Я не могу вам рассказать подробности дела, есть адвокатская тайна, – говорит мне один из юристов. 

В пятницу у него четыре суда «по образованию». Детей беженцев отказываются брать в школы и сады, хотя это незаконно. Юристы обжалуют решения и часто добиваются положительного результата. Российское образование для детей – лучшая культурная интеграция. 

– Влияние достигается через образование и культуру, а не через то, что мы на чью-то территорию кованым сапогом наступим, – говорит Ганнушкина**. 

*Признан властями РФ организацией-иноагентом

**Признана властями РФ иноагентом.

***Движение находится под санкциями ООН за террористическую деятельность