В аду Мумбая. Репортаж из самого колоритного индийского мегаполиса

Мумбай – город-преисподняя, город-испытание, где трущобная нищета дышит в затылок богатству миллиардеров, где закладывает уши от шума улиц и где нечем дышать даже ночью. Корреспондент «Собеседника» погрузилась в мумбайский треш.

Капустный сэндвич и женское такси

«Бог мой!» – простонала я, выплюнув кусок бутерброда. Между двумя кусками белого хлеба лежал кусок ржаного, с обеих сторон обложенный капустой с адски пряной смесью. Сырая капуста дала сок, и хлеб стал мокрым, как пляжное полотенце. На соседнем сиденье индус с аппетитом и не индийской скоростью поглощал такой же капустный сэндвич.

Из Гоа в Мумбай я летела на самолёте флагманского авиаперевозчика Индии и надеялась на нормальный ланч. Хотя глупо, наверное, ожидать в вегетарианской стране чего-то другого. При входе в самолёт пассажиров встретила женщина в сари и с красной точкой – бинди – на лбу, которая из религиозного символа благодаря западной культуре деградировала в украшение.

Самый простой способ добраться из аэропорта до города – взять препейд (предоплаченное) такси. Называешь локацию, оплачиваешь по фиксированному тарифу и едешь. Но быстро не получилось – мне дали женское такси со всеми вытекающими. Я и три таксистки немало времени потратили, чтобы запихнуть мой огромный чемодан в маленький багажник. Не всегда феминизм женщинам во благо.

В Индии не во всех такси есть кондиционеры, но мне повезло – прохладный ветерок благодатно обдувал. Несмотря на климат-контроль и закрытые окна, отчётливо улавливался запах Мумбая – густая сладковатая вонь. С морского моста Бандра открывался вид на сам мост, залив Махим Аравийского моря с грязнейшей водой, многоэтажки и небоскрёбы, тонущие в сером вонючем смоге.

Дымка над Мумбаем – это выбросы промышленных предприятий и метана со свалок, горящие кучи мусора. Индия с её населением в 1,5 миллиарда человек ежегодно производит 60 миллионов тонн мусора, и 2,7 миллиона тонн приходится на Мумбай. Три крупнейших полигона переполнены, программы сортировки работают недостаточно хорошо, одна свалка Деонар выросла с 18-этажный дом. Власти обещают рекультивировать полигоны, использовать метан как биотопливо, наладить сортировку и переработку, но пока Индия с прочей Южной Азией вносят свой вклад в глобальное потепление. В Мумбае обычный контейнер или урну встретишь редко, индусы привыкли бросать мусор под ноги или сваливать в мешках неподалёку от своего места проживания.

Одинокая белая на рынке

Мумбай – один из крупнейших городов мира, его население составляет 15 миллионов человек, и жильё в нём очень дорогое. В районе Колаба, где любят селиться иностранные туристы, оно ещё дороже. Номер в отеле рядом со старым рынком Кроуфорд обошёлся мне в 4000 рублей в сутки, на более дешёвые варианты я не отважилась: туристы в отзывах жаловались на шум, грязь, насекомых, грызунов и прочее.

Несмотря на прайс, я попала в звуковой филиал ада на земле. Рядом с отелем три дороги, по которым круглые сутки с бибиканьем мчит транспорт, в самом здании и поблизости стройка. Каждый день в 11 вечера начинал работать экскаватор и громко пела в динамиках оперная дива. Это было невыносимо, и к ночи мой мозг в целях самоспасения выключался.

Это был не весь треш. Мумбай – это не Гоа с его инфраструктурой, заточенной под туристов, где на каждом шагу обменники. В ближайших к отелю отделениях банков доллары на рупии не меняют. Выйдя из отеля, спросила у первого встречного индуса, где тут у них обмен валюты, и под ручку он проводил меня на рынок к бородатому дядьке в чалме. «Это точка обмена валюты», – уверенно заявил провожатый.

Операция по обмену 300 долларов на индийские рупии напомнила 90-е. Я и индус с бородой стояли в закутке за прилавком, дыша в лицо друг другу, провожатый – на стрёме. Стоило совершить сделку и покинуть «кассу», как на меня со всех сторон набросились работники рынка. «Мадам, свежие специи», «Манго, мадам, всего 600 рупий», «Покупайте финики», – кричали зазывалы и шли за мной по пятам. Носильщики совали под нос пустые корзины, подкатил на доске безногий инвалид... Я бежала.

В Мумбае индусы к белому человеку подходят везде: одни просто интересуются, откуда ты, что здесь делаешь, другие предлагают свои услуги, хотят заработать. Белая и говорит по-английски – значит, англичанка или американка, а значит, богатая и надо брать в оборот.

По следам «Шантарама»

До легендарного кафе «Леопольд» я доехала, переплатив в два раза. В Мумбае ездить нужно на такси, которые работают по счётчику, и пользоваться индийским Uber, если не хочешь остаться без штанов.

«Леопольда» на весь мир прославил автор романа «Шантарам» Грегори Дэвид Робертс. Он сбежал из австралийской тюрьмы, где сидел за разбой, а потом жил в Мумбае, торговал наркотой в районе Колаба, ночевал в трущобах. Когда Грегори поймали и посадили на долгий срок, он напахал длиннющий роман, основанный на событиях своей яркой жизни. Литературные критики ругают Робертса за графоманство, а простые читатели боготворят: он для них открыл Индию с её колоритом.

В романе «Шантарам» и свежем голливудском сериале по его мотивам кафе «Леопольд», где встречаются главные герои, место роскошное и пафосное. В жизни – это маленький ресторанчик, где столики стоят впритык друг к другу, где толпы туристов и шумно и дорого даже по туристическим меркам: пицца за тысячу рупий этих денег не стоит.

– Он сделал нас известными, Грегори – хороший человек, – засиял белоснежной улыбкой официант «Леопольда» Прашант Тамбе. – Когда он раньше бывал у нас, всегда заказывал курицу в масала и лимонад со специями. Но он уже лет шесть не появляется. Говорят, он то ли во Франции, то ли в Швейцарии со своей второй женой.

Официант гордо показывает вмятины от обстрелов на полу и треснувшие окна. В ноябре 2009 года мусульманские террористы совершили серию атак в Мумбае. Главными мишенями стали вокзал Виктория и отель «Тадж-Махал», но и «Леопольду», который в центре, тоже досталось.

– Меня ранили в руку, я спрятался под столом и выжил. Две недели в больнице провёл. Приходите к нам ещё, у нас хорошо, – говорит на прощание Прашант.

Я – как Мадонна

От кафе «Леопольд» километр-полтора до Ворот Индии. Их Ворота – как наша Красная площадь, но без мавзолея и мумии. В любой день там толпы, в основном индусы из других штатов, которые приехали посмотреть Мумбай. Индийцы мало путешествуют за границу – дорого, зато много по своей стране.

Все фотографируются, делают селфи, глазеют на порт с белыми корабликами и наглыми чайками. И все хотят сфоткаться с белым туристом – я тут суперзвезда, чувствую себя Мадонной на гастролях, не меньше.

В эти моменты вряд ли кто-то задумывается о великом значении Ворот. Это символ независимости Индии от колониалистов: арку построили в честь монарших особ, а спустя 20 лет, в 1947 году, через неё уходили последние британские солдаты.

Индийцы стараются вычеркнуть колониальное прошлое из жизни, многие британские названия они заменили на индийские. Если вы скажете индусу: «Я ищу Виктория Стейшен», он не поймёт: в 1996 году железнодорожный вокзал Виктория был переименован в Чатрапати Шиваджи. Это шедевр архитектуры и визитная карточка Мумбая, на вокзале должны были встретиться герой «Шантарама» и его возлюбленная.

С Музеем принца Уэльского то же самое, он носит имя национального героя Чатрапати Шиваджи – не Ганди единым. Музей с шикарной коллекцией экспонатов – страшно хороши необычной формы индийские ножи, мечи и кинжалы, но, увы, против ружей Британской империи они оказались бессильны.

Вообще в Индии прошлое ближе, чем кажется. Вот это обращение к белому человеку – «мадам» и «сэр» – осталось с тех колониальных времён, когда для господ было всё на подносе. Каждый раз при слове «мэм» я вспоминала о пушечных расстрелах непокорных индусов англичанами. Будь проклят любой колониализм и все колониалисты мира! С этой мыслью я покидала адище города.