"Наш русский человек": чернокожий доктор стал лучшим хирургом Суздаля

В поликлинике Суздаля работает хирург-африканец. Для Москвы в этом никакой изюминки, а для провинции, где он единственный чернокожий, – эксклюзив. Корреспондент «Собеседника» попыталась понять, что привело его в глубинку.

«Я с детства помогал людям»

Суздаль туристическо-выходной и будничный будто два разных города. У здания администрации на Красной площади завывает ветер. От нее до поликлиники №2 на улице Энгельса, где работает новый доктор, пять минут по протоптанной народом дорожке. Она во льду, и я ловлю себя на мысли, что одно неверное движение – и с хирургом Дженгом Шейком придется знакомиться в качестве пациента.

В коридорах не протолкнуться: бабушки, дедушки, молодежь, монахини записываются в регистратуре на прием, ждут на стульях у кабинетов. Самая большая очередь – у двери с табличкой «Дженг Шейк». Доктор за столом заполняет карту пациента. Он в белых кроссовках, джинсах и при элегантных часах, модный не по-суздальски.

– Давайте попробуем через час поговорить. Главное, чтобы пациенты не пострадали, – говорит на отличном русском доктор.

Спустя час он делает перерыв. Пауза врачу нужна: ночью он дежурил в больнице, где подрабатывает, и со смены в девять утра пришел в поликлинику.

– Для меня медицина – это судьба, – отвечает на мой вопрос доктор. – Я с детства помогал людям с вывихами, растяжениями... У меня получалось.

На родине Дженга Шейка в Гамбии врач – уважаемая и престижная профессия. После школы, которую молодой человек закончил в 20 лет – образование в стране 12-летнее, будущий доктор работал на заводе по производству мыла и пластика.

– В числе лучших был отобран для учебы в Университете дружбы народов, – рассказывает он. – Моя семья не богатая и не бедная: папа портной, мама бизнесвумен, но образование оплачивает государство.

Защитил кандидатскую, но к морозам не привык

Когда в 2002 году Дженг Шейк впервые прилетел в Москву, он совсем не говорил по-русски и был шокирован морозами. Говорит, привыкнуть к холоду невозможно, а по-русски заговорил в первый год на подготовительном отделении.

– Наша преподавательница Кулакова Валентина Алексеевна была для нас, как мама, – вспоминает доктор. – Мы были молодые, прилетели потерянные. Она сказала, что нам надо хорошо есть и одеваться, чтобы не болеть. Помню, была Масленица и она накрыла для нас стол с блинами. Мы были удивлены.

Москву новым иностранным студентам РУДН, по словам доктора, «показали, как могли»: Новодевичье, Красная площадь, Музей Пушкина... В город они выбирались редко: в столице активизировались скинхеды, и в целях безопасности студенты не покидали студгородок. «Варились в собственном соку», – говорит доктор. С русскими фразеологизмами у него все в порядке.

После универа Дженг решил остаться в России: «В Гамбии на бумаге все хорошо, а так тяжелая политическая ситуация».

– В Москве и Подмосковье я работал в разных местах. В основном в частных клиниках, в Балашихе, в Одинцово... Много в 17-й городской больнице, я там ординатором работал и учился в аспирантуре, – перечисляет доктор.

Молодой врач защитил кандидатскую по паховым грыжам.

– Очень много случаев острого живота и ущемления, и, если не лечить вовремя, это может закончиться плохо, – объясняет хирург.

«Устал от Москвы и Подмосковья»

В Суздаль доктора пригласили на собеседование три месяца назад, нашли его резюме на «Суперджоб». Доктор Дженг согласился и через неделю работал в поликлинике №2. Допытываюсь, чем его зацепила вакансия в провинции: обычно, наоборот, едут работать в Москву. Тем более в столице у доктора осталась жена, финансист.

– Я, наверное, просто устал от Москвы и Подмосковья, там много суеты, и когда меня нашли и сказали, что есть районная больница, поликлиника, можно работать и гнуть свою линию, я подумал: почему бы и нет? Я молодой, если рисковать, то только сейчас, а не в 60 лет, – объясняет доктор.

По его словам, суздальские и московские пациенты немного отличаются. Москвичи приходят, если что-то серьезное, на поездки в больницу нет времени, и хирургические случаи другие. В Суздале часто это травмы, которые нанесли животные: кошки, бродячие собаки, домашний скот.

– Суздаль мне очень нравится: маленький, чистый, тихий, ночью сплю как ребенок, – восторгается врач.

Суздальское Ополье напоминает ему просторы Гамбии, но на этом сходство заканчивается. Тут нет ни свежих морепродуктов, ни сочных фруктов, которые он срывал с деревьев во дворе своего дома. А еще мало кто любит правильное питание и спорт.

– В Гамбии все подтянутые, – рассказывает африканец. – Много ходят пешком и занимаются спортом. Я играю в футбол, хожу в спортзал. В России научился кататься на лыжах.

Лыжи и русская баня – его развлечения в Суздале. Хотя развлекаться особенно некогда. Перерыв доктора закончен, и к нему заходит пациент. Мужчина порезался стеклом, сразу за медпомощью не обратился, образовался гнойник. Доктор его вскрывает.

«Наш русский человек»

Светлана Зубкова до доктора Дженга поработала с двумя хирургами и уверена, что он лучший.

– Доктор очень добрый, отзывчивый, его очень любят дети, которые приходят на прием. Вроде врач необычный, но они не пугаются, сразу его за руку берут.

Это просто наш русский человек: пришел, сел и стал работать. Все его прекрасно понимают и никогда не переспрашивают, – рассказывает она.

Светлана беспокоится, что доктор не выдержит нагрузки, а работать тут всем приходится, простите за расистское выражение, как неграм: за смену к хирургу приходит до 50 человек. Недавно медсестра попала на больничный – 1,5 месяца, Дженг остался один: заполнение бумаг, перевязки – все на нем. Доктор засиживался на работе до восьми вечера и, конечно, уставал.

Особенности национальной медицины в провинции гамбиец знает теперь не понаслышке. Светлана показала ему квиток со своей зарплатой в 20 тысяч рублей (это с подработкой уборщицей), он был в шоке. Зарплаты в поликлинике – тема секретная, квитки с начислениями приносят в запечатанных конвертах.

Заведующая на мой вопрос: «Сколько здесь получают врачи?» – ответила, что это вопрос к отделу кадров. Похоже, она не верит, что молодой перспективный хирург, кандидат наук задержится.

– Приезжие у нас не закрепляются, – говорит заведующая Ольга Китаева. – Из Подмосковья обычно приезжают работать проблемные, непрофессионалы. Нормальные только он и еще один врач. Программа «Земский доктор» рассчитана на 5 лет, но есть возможность расторгнуть договор. Мы же не знаем, что у него в голове. Как сотрудник он нас устраивает.

В земстве вся надежда на приезжих

Без приезжих медицинских кадров Владимирской области не выжить. Медики из региона уезжают за деньгами в Москву, до нее всего 2,5 часа на экспрессе. Суздальские тянутся во Владимир.

Районной больнице, к которой относится поликлиника №2, нужны врачи, медсестры, фельдшеры. По программе «Земский доктор» больница каждый год привлекает 2–3 врачей, но этого мало. Вроде бы миллион подъемных, которые получает земский врач, по нынешним временам деньги небольшие, но мотивируют. Кого-то. Вторую вакансию хирурга в поликлинике занял врач из Киргизии. Местные пациенты к приезжим привыкли, лишь бы специалисты были хорошие.

– Ну и что такого, что чернокожий, – говорит пожилая женщина у кабинета хирурга, она привела свою дочь с травмой руки. – Все опыт решает, а он приходит с практикой. Он еще наберется. А потом они, из Африки, может, еще лучше наших знания хватают.

– Уедет ведь мальчишка!.. Текучка у нас страшная, – причитает гардеробщица.

Дженг мечтает, что вернется в Гамбию и откроет свою клинику, но это ближе к пенсии... А сколько продлится его суздальский челлендж, зависит от начальства и чиновников. С местными общий язык он нашел.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №47-2020 под заголовком «Доктор, который вкалывает по-черному».