Историческая Москва: Сохранять нельзя сносить

Власти практически всех регионов России, похоже, окончательно утвердились: запятую надо ставить после слова «нельзя». Главным становится – поддержать девелопмент в его стремлении как можно выгоднее использовать золотые метры в исторических центрах городов.

И вот повсюду на месте нередко уникальных, а иногда и просто хранящих уют и атмосферу исторической толщи домиков, дворцов, особняков возводятся безликие торговые центры, жилые монстры – человеко-муравейники... Неповторимость городов стирается с лица земли с упорством, достойным лучшего применения. При этом мы умиляемся: как приятно гулять по старым улочкам Рима, Лондона, Парижа, как чудесны древние городки Европы, у каждого – удивительная атмосфера и очарование... А у себя на родине мы с этим очарованием жестоко расправляемся.

SOS: экскаватором по старине

Прямо сейчас, когда вы читаете эти строки, в разных городах страны рушат старину, которую можно было бы модернизировать и использовать. Под бульдозер пошли исторические здания в подмосковных Королеве, Мытищах... Да и в Москве разрушают несколько старых домов.

Так, на Остоженке сносят усадьбу начала XVIII в. Римских-Корсаковых, где часто бывал Чайковский (дом 4). А в прошлом году до фасада снесли дом 6 – дом Сурикова, где снимал квартиру великий художник. Там Владимир Семенихин (председатель совета директоров «Стройтэкс»), называющий себя покровителем искусств (он еще и президент фонда «Екатерина», и галерист, и меценат), намерен построить многоэтажный дом с подземной парковкой. 

Разбирают и доходный дом XIX в. на Старой Басманной (д. 8, его называют домом Варенцова – по имени первого владельца, или домом Жерихова – архитектора, яркого мастера эпохи модерна). Дом принадлежит РЖД. Снос производят для дополнительных путей МЦД. Также планируют разрушить еще несколько исторических домов этого района – лишь потому, что так удобнее организовать подъезд техники.

Рустам Рахматуллин: Старый город не должен доказывать свое право на жизнь

Сооснователь «Архнадзора» убежден: у истории – презумпция на существование. Это новые проекты должны доказывать, что они могут быть вписаны в архитектурный облик города. Но на деле, увы, все наоборот.

С РЖД можно говорить

– Считаете, дом Варенцова еще можно спасти? – спрашиваю Рахматуллина. – Но он же наполовину разрушен…

– Это РЖД и федеральный проект. Но есть шанс убедить РЖД в необходимости сохранения если не целого дома (учитывая утвержденные линии отвода), то хотя бы его фасада по Старой Басманной. Сохранить его градостроительную роль. И тем самым – всю строчку зданий на улице, между двумя церквями, у железнодорожного моста. Если здание исчезнет, появится пустота. А на улицу выступит стоящий в глубине переселенческий дом очень плохой архитектуры.

Мы предлагаем разработать новый архитектурный проект при условии сохранения фасада. Юридически это будет реконструкцией, поскольку у дома нет охранного статуса. Мы уже обратились к главе РЖД Олегу Белозерову. Ручной снос со двора и переговоры могут идти одновременно. К сожалению, сам снос продолжается.

– Почему собственники так небрежно относятся к историческому облику города? Все решают вопросы получения прибыли?

– Это всегда очень разные истории. В данном случае – это федеральный застройщик, который в последнюю очередь думает даже о собственной исторической архитектуре, о памятниках железных дорог.

Тем не менее, недавно удалось, выйдя за территориальный «мандат» Архнадзора, добиться сохранения исторической ветки Кувшиновской железной дороги, этого живого музея старой системы организации движения. У нас идут переговоры с проектировщиками РЖД и о том, в какой форме сохранить при реконструкции Каланчевский путепровод (тот же самый проект, от которого страдают дома на Басманных). Речь идет о сохранении образа, созданного архитектором Щусевым - каменных облицовочных стен с художественными арками.

В РЖД полагали, что идут путем наименьших потерь, то есть ценой утраты объектов без охранного статуса. Мы же считаем, что дело не сводится к одним лишь охранным статусам (понимая, какое количество зданий ими еще не наделено): облик города нельзя защитить, только охраняя отдельные здания.

Второй период Собянина лучше первого

– Власти города идут на поводу у застройщиков?

– «Время Собянина» с этой точки зрения делится на два этапа. До 2013–2014 годов продолжалось уничтожение статусных памятников. Мы тогда фактически потеряли дворы усадьбы Шаховских (ее ломали для «Геликон-оперы»), Соборную мечеть, лишенную охранного статуса еще при Лужкове, и другие известные памятники. Отчасти это были еще лужковские проекты, отчасти – новые.

То есть с приходом Собянина ситуация не сразу изменилась. Правда, инвестконтракты были приостановлены и ревизованы. Кто-то это сито не прошел, но многие вполне успешно проскочили. Появились и новые застройщики.

Сейчас идет второй этап собянинского десятилетия, когда нам удалось остановить снос статусных памятников, во всяком случае каменных. Но мы продолжаем бороться за то, чтобы принимались корректные научно-методические решения в отношении деревянных памятников – их мы продолжаем терять. Подлинный материал стен заменяется под шапкой реставрации.

– Но при этом в разных уголках Москвы продолжается (или планируется) снос исторических каменных особняков...

– Да, поэтому самое главное теперь – сохранение исторической среды в целом. Закон нам дает несколько инструментов. Главный из них – историческое поселение, то есть признание города историческим в терминах закона. Нынешняя администрация Москвы на это не идет.

– Охранные зоны в этом смысле не помогают?

– Помогают. Центр Москвы, при всех лакунах, в целом накрыт охранными зонами. Кроме того, законодательство развивается и некоторые преимущества статуса исторического поселения распространяются на охранные зоны. Скажем, с 2015-го в них подлежит физическому сохранению особая категория зданий – ценные градоформирующие объекты (ЦГФО). Прежде они существовали и сохранялись только в исторических поселениях. В сущности, речь идет о новой категории – охраняемых непамятниках.

В прошлом году в статье, посвященной охране наследия, Сергей Собянин, перечисляя охраняемые категории, упомянул и ЦГФО, тем самым расписавшись в том, что такие здания Москва охраняет. Это очень важный шаг вперед.

«Равнее других»

– Судьба усадьбы Римских-Корсаковых и дома Сурикова явно противоречит вашему оптимизму.

– У дома Римских-Корсаковых был статус ценного градоформирующего объекта в охранной зоне, и ее режим сработал: в разрешительной документации записано полное сохранение здания. Но уже «по дороге» застройщик и проектировщик придумали передвижку, а город начал ее согласовывать. Что касается дома Сурикова, он получает новые этажи над единственной сохраняемой стеной. Это вместо полного сноса.

– Как я понимаю, все эти режимы отступают, когда приходят «важные» люди и сами решают: помиловать или снести тот или иной дом...

– Если вы говорите о самовольщиках, то в этих случаях правительство Москвы готово действовать с нами солидарно. К примеру, так было минувшим летом, когда на Садовнической улице, 62 какие-то люди без ведома города вышли сносить Интендантские вещевые склады.

– Нет, я о тех, кто лоббирует решение «под себя».

– Да, есть такие, кто «равнее других». Утраченные интерьеры «Детского мира» на Лубянской площади, стадион «Динамо», половина Кругового депо Николаевского вокзала – все это были «исключения» для особо привилегированных застройщиков («дочек» ВТБ, РЖД при Якунине).

Можно привести и современные сюжеты. Бадаевский завод – главная градозащитная тема прошлого года, переходящая в нынешний. Несмотря на протесты жителей, для этого застройщика (Capital Group, бенефициары – Павел Тё и Эдуард Берман; среди крупных столичных застройщиков компания занимает особое положение. – Авт.) город пошел на серьезные манипуляции: и состав памятника был сокращен, и охранная территория... Теперь целые здания завода частями – памятники, частями – нет.

Среди таких «более равных» еще в прошлом году значился бывший владелец дома купца Булошникова на Большой Никитской (д. 17, стр. 1) Андрей Маталыга, глава компании «Мейнэстейт». Он собирался на месте особняка XIX века построить девять этажей. Мы бы не узнали одну из старейших улиц Москвы. При этом в 1990-е годы дом Булошникова был относительно тактично реконструирован.

Мы выходили в пикеты, протестуя против такого вандализма. В итоге в январе 2020-го мэрия выкупила компанию у Маталыги. Впрочем, дальнейшие планы города неясны.

Мы понимаем, что за такими историями стоят люди с каким-то ресурсом, может быть, даже федеральным. Но стараемся делать все возможное, чтобы подобных «исключений» стало как можно меньше.

Из досье «Собеседника» 

На январь 2020-го, по данным ЕГРЮЛ, Маталыге также принадлежат фирмы «Горизонт апартментс» и «Лидэстейт». Первая в 2018-м приобрела здание в Спиридоньевском переулке. Вторая – девелопер апарт-отеля на месте снесенной усадьбы Анны Неклюдовой на Малой Бронной. По данным «Ведомостей», комплекс на Малой Бронной был связан еще и с Сергеем Мефедовым (один из партнеров брата губернатора Тульской обл. Артема Дюмина).

Факт

Ради фонтана

– В 2017-м близ Кремля, на Биржевой площади, проводили раскопки, – рассказывает Рахматуллин. – Обнаружили основание церкви XVI века на довольно большую высоту: ценнейшую архитектурную археологию. Но копали ради проекта «Моя улица» – на месте раскопа власти планировали установить фонтан. Его подземное оборудование должно было разместиться аккурат в этом раскопе. Правильно было переработать проект, отказаться от фонтана или поменять его расположение. Вместо этого на месте фактически уничтожили все, что оставалось от церкви. Зато выполнили исходный проект благоустройства в рамках программы «Моя улица». Этот вандализм для нас совершенно необъясним.

В бой за Палашевский идет Ксения Алферова

Под угрозой оказываются не только исторические здания, в реставрацию которых собственники не хотят серьезно вкладываться, но и те, что в прекрасном состоянии, но приносят недостаточно много, по мнению владельцев, дохода.

В Москве разгорается настоящая битва за шесть особняков в Б. Палашевском переулке столицы – дом 11 (стр. 1 и 2), дом 13 (стр. 1 и 2), дом 15 (стр. 1 и 2). Этот старый московский уголок расположен неподалеку от Патриарших прудов. А если смотреть с Тверской улицы, то прямо за территорией Музея современной истории России. Здесь сохранилась уютная, наполненная историей атмосфера. Нет ощущения, что эти здания, которым владелец уготовил снос (как не имеющему ценности новоделу), чем-то отличаются от своих «соседей», возведенных в XIX в. Но так ведь можно и храм Христа Спасителя снести – тоже новодел...

Да, эти особняки были созданы в 1990-х. Это был образец того, как  регенерировать утраченную среду, вписав в старый квартал новую застройку. Проект делал известный архитектор Андрей Меерсон (умер 29 января 

2020-го, к счастью не узнав, как варварски собственники хотят обойтись с плодами его трудов).

Здания принадлежат компании Snegiri development. Владелец (60% акций) – Александр Чигиринский, брат скандально известного Шалвы.

Сегодня в особняках в Б. Палашевском находятся различные офисы. Владелец озабочен тем, чтобы перевести статус зданий из административного в жилой. И тогда уж построить на месте особняков многоэтажные жилые дома с подземными паркингами и прочими благами элитных жителей.

Инвестиции в проект, по экспертной оценке, составят 1,8–2 млрд руб. Средневзвешенная цена квадратного метра жилья в аналогичных Б. Палашевскому местах, по данным компании недвижимости Knight Frank, составляет 2,1 млн руб.

«Титушки» не прошли!

Февраль 2020-го. В ДК им. Зуева тесно. Зал полон, не поместившиеся висят на балконах. Пришли более 500 человек. «Титушки», которых пытались привести власти, были в явном меньшинстве. «Зажигал» депутат Мосгордумы Сергей Митрохин («Яблоко»), который предложил голосовать, чего обычно на таких слушаниях не делают. Зато настроение жителей четко понятно всем – они против задуманного варварства в старом уголке Москвы.

Ярким было и выступление актрисы Ксении Алферовой:

– Это Патриаршие пруды, я тут выросла, я хожу здесь гулять с ребенком и хочу, чтобы мои внуки любовались ими. Это будет жилой проект? Для кого эти квартиры? Мне этот проект не нужен. Ничего красивого в последние годы в Москве не было построено. Где, в какой мировой столице возможен снос исторических строений? Это нужно только большому кошельку.

Сразу после мероприятия актриса создала в интернете петицию. Адресована она мэру, но составлена как гражданское воззвание: «Уничтожение истории Москвы приобрело масштаб эпидемии – и все в угоду деньгам. Не будьте равнодушными! Вместе у нас получится».

Уже скоро мы узнаем, получилось ли: только за первую неделю петиция собрала 50.000 подписей.

Мэрия в раздумьях

– Префектура сделала все для застройщика, – рассказывает «Собеседнику» Елена Ткач, координатор московской секции ВООПИиК, которая активно борется за сохранение исторического облика переулка. – На своем сайте префектура опубликовала подписи от сотрудников 44 организаций, которые разбросаны по всему Тверскому району... Типа люди поддерживают эту идею. Представляете, приходят врачи «Гута-клиник» на работу и сразу же – на сайт префектуры: а какие и где у нас общественные слушания проходят? А потом еще и подписи бегут собирать! Получается, что можно собирать голоса людей, которые работают (даже не живут) где-то на окраине района, и нельзя – людей, которые живут в том же Б. Палашевском, только по четной стороне. Это, указывают нам, уже другой район – Пресненский. Кто же виноват, что граница проходит по переулку? В общем, префектура явно встала на сторону застройщика. Мэрия пока решения не приняла.

Возможно, мэрия пребывает в раздумьях из-за того, что на открытых слушаниях владельцы получили резкий отпор жителей?

– По документам Москомархитектуры, в этом месте вообще невозможна застройка более 25 тыс. кв. м на гектар, – продолжает Ткач. – А в своей пояснительной записке они пишут: будет 44 тыс. кв. м. Ну хоть бы собственные документы посмотрели!

– 9-этажные строения в таком месте неприемлемы: исторически это сад усадьбы, которую мы знаем как Английский клуб, – подтверждает неправомерность планов застройщика Рахматуллин. – И если мы посмотрим на фасад нынешнего Музея современной истории через Тверскую, никаких высоток за ним не должно быть. Только чистое небо.

Цифры

В 2009-м глава Минкульта РФ Александр Авдеев, выступая в СовФеде, сказал: «За последние 10 лет мы утратили около 2 тыс. памятников. А это означает, что дело неизбежно идет к невосполнимым утратам». Он пояснил, что на 1 января 2009-го на учете Минкульта состояло более 80 тыс. памятников, из них 25 тыс. федеральных и 62 тыс. региональных.

«Архнадзор» ведет «Черную книгу» утрат. Согласно ей, только с декабря 2010-го по декабрь 2016-го в Москве было снесено 125 исторических зданий, часть которых либо обладали статусом памятника, либо заслуживали, но так и не получили его.

К 2016-му на территории России зарегистрировано 59 особо ценных объектов культурного наследия народов. Среди них – Пулковская обсерватория, которую хотели перенести, а вокруг здания построить очередные ЖК. Она является компонентом объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО «Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним комплексы памятников». Вопрос еще не решен.

Кстати

Компании Snegiri принадлежит еще ряд зданий в Москве: офисный комплекс «Балчуг Плаза» близ Кремля, бизнес-центр Alexander House на Якиманке, торгово-деловой центр Evolution Tower в «Москва-Сити», клубный дом Park House на Красной Пресне, резиденция Four Winds на Тверской-Ямской и др.

***

Материал вышел в издании «Собеседник» №11-2020 под заголовком «Сохранять нельзя сносить».