Роман Вильфанд: Россия не утонет, но сильно разогреется

Sobesednik.ru поговорил с научным руководителем Гидрометцентра РФ Романом Вильфандом о том, чего ожидать от природы. 

Осенью Минприроды представило очередной ежегодный доклад о состоянии климата и окружающей среды. Это уже 26-й такой документ. И каждый фиксирует, что климат на планете меняется. 

Превращаемся в тропики?

– В докладе так и написано: тенденция потепления продолжается. И что в России температура повышается в среднем быстрее, чем на земном шаре... Еще немножко поживем, а потом бросимся спасать планету?

– Да, температура в умеренных широтах Евразии растет примерно в 2,5 раза быстрее, чем в среднем по глобусу. Это факт. Средняя скорость повышения глобальной температуры (т.е. сведенной по всей поверхности Земли) – 0,17–0,180 за десятилетие. А в России – примерно 0,40. Это объясняется просто – большая часть Земли покрыта океанами, тепловой режим которых инерционен, поэтому температура приводного воздуха не растет так быстро, как над континентами.

Глобальное потепление не следует понимать как ежегодное повышение температуры. Недаром говорят, что год на год не приходится. Это динамика метеорологических факторов за продолжительное время, как минимум десятилетия.

Надо воспринимать ситуацию реалистично – без паники, но и быть абсолютно спокойным тоже не стоит. На нашей старушке-планете уже много раз бывали и самые невероятные потепления, и немыслимые похолодания. Вспомните, что сегодня в тропиках находят следы ледников, а в Якутии – кости мамонтов, которые жили только в жарких регионах. На земле уже все было...

Другой вопрос, что раньше не было такого быстрого потепления. За 150 лет глобальная температура повысилась на 10. Такого не было никогда. Больше того, детальные измерения, которые сейчас проводятся, показывают: последние 30 лет этот процесс ускоряется.

– Почему?

– Раньше это были только естественные (долгопериодичные) причины, а сейчас большинство ученых пришли к выводу, что главным фактором изменения климата является деятельность человека. При этом и природные факторы никуда не делись...

Ни угля, ни газа?

– Имеется в виду производство, которое способствует выбросу парниковых газов?

– Да, выбросы в атмосферу двуокиси углерода, метана, закиси азота. Парниковые газы  для человека безвредны, а для динамики климата очень опасны. Они действуют, как пленка в парнике. Солнечные лучи проникают через эту «пленку». Но, отражаясь от поверхности земли, они ее уже пробить не могут, и эта дополнительная энергия прыгает, как мячик, между «пленкой» и землей, нагревая воздух.

При этом каждый выброс парниковых газов в любом регионе земного шара тут же распространяется по всей планете. Эти газы – хорошо перемешиваемые и инертные, они не вступают в химические реакции. Поэтому если где-нибудь в Бразилии или в Китае случился выброс, то через 2 месяца уровень парниковых газов неизбежно увеличится по всему миру.

– В России есть планы к 2030-му так уменьшить количество парниковых газов, чтобы их стало на 30% меньше, чем в 1990-м. В свое время Маргарет Тэтчер боролась с выбросами, закрывая угольные шахты в Британии. А нам придется перестать разрабатывать газовые месторождения?

– Зачем? Факелы уже перестали жечь. Нужно создавать эффективные производства, современные улавливающие фильтры на них и т.д. Россия в этом смысле находится в более выгодном положении, чем другие страны. Ведь что поглощает двуокись углерода? Растительность. А у нас лесов много. Чем больше СО2, тем листва пышнее.

Другое дело, что развивающиеся страны не готовы строить дорогие, экологически чистые предприятия. И поэтому 3 года назад на Парижском форуме по климату приняли решение формировать фонды (минимум 100 млрд $) для таких стран, чтобы они создавали современные производства.

– Для них это хороший повод для шантажа: дайте миллиард, а то углем будем топить...

– С одной стороны, это смешно, с другой – надо же что-то предпринимать. И конечно, адаптироваться к изменяющимся условиям. Взять, к примеру, Японию – страну с очень сложными климатическими условиями: 90% территории – гористая местность, растительности почти нет, постоянные землетрясения, цунами, тайфуны, дожди... И что? Страна экономически прогрессирует. Потому что японцы приняли решение адаптироваться к имеющимся условиям. Они строят высотные здания, которые выдерживают даже 9-балльное землетрясение.

Больше катаклизмов

– Чем грозит потепление?

– Большинство ученых отмечают: при повышении температуры увеличивается количество экстремальных явлений. То есть повторяемость нормальной погоды уменьшается, а повторяемость опасных природных явлений увеличивается. Это может быть долгий период как засухи или жары, так и холодов, дождей... Этот процесс идет по всему миру. А по разным расчетам, эта повторяемость не должна превышать 0,001–0,0005 раза.

На территории России за последние 20–25 лет количество экстремальных явлений повысилось больше чем на 50%. Так, стали чаще фиксировать скорость ветра, превышающую 25 м/сек. Участились смерчи, более характерные для США. Увеличивается количество волн тепла – под этим термином понимается, когда летом более 5 дней температура на 5 градусов выше нормы.

Или взять затопление Крымска в 2012-м. Трудно было представить, что может выпасть такое количество осадков еще раз. Но вот недавно ситуация повторилась в Туапсе. Каждое из этих событий можно объяснить синоптическими условиями. Но если они повторяются все чаще – это уже климатический факт, некий каскадный переход к новому режиму.

– Каких еще сюрпризов ждать?

– Уже три года ведущие политики и экономисты мира в Давосе фиксируют: по степени опасности глобальное потепление находится на втором месте после оружия массового поражения. Нехватка воды в южных регионах земли приведет к миграции, столкновениям, конфликтам, вплоть до военных. Но это уже политика...

Вернемся к природе. Исследователи считают: если температура воды в Черном море повысится на 20, то повторяемость событий, аналогичных Крымску, увеличится даже не в разы, а на порядок.

Кроме того, для России большие проблемы связаны с динамикой пермафроста. Уже сегодня в Якутии, в зоне вечной мерзлоты, замечается оттаивание. И дома, построенные без свай и фундаментов, проседают... И что станет с газо- и нефтепроводами, трубы которых проложены просто по земле?

А вот если растают ледники в Арктике, катастрофы не будет: уровень воды в океане почти не поднимется. Гораздо страшнее, если растают материковые льды.

Таяние ледового щита Гренландии приведет к тому, что уровень океана может подняться (к концу XXI в.) от 5 до 8 метров. Жизнь на этом, конечно, не закончится. Но она существенно осложнится, ведь большая часть мировой экономики построена в прибрежной зоне...

– И все это случится уже к концу нашего века?

– Климатические изменения нельзя точно спрогнозировать. Поэтому результаты моделирования будущего климата ученые представляют в виде различных сценариев, зависящих от многих причин, но прежде всего от степени концентрации парниковых газов.

По мягкому сценарию (эмиссия СО2 будет уменьшаться, и повышение глобальной температуры не превысит 1,50) в XXI в. критических последствий не произойдет. Если будет реализован жесткий сценарий, негативные последствия потепления следует ожидать к 2050-му.

«Нормальная» зима – это какая?

– Давайте вернемся к ближайшему будущему. Какая зима нас ждет?

– Синоптики – не волшебники. Прогнозировать погоду на ближайшие 5–6 дней мы научились за последние четверть века просто здорово: качество прогноза на пятые сутки сейчас такое же, как 45 лет назад было на первые. А через 1,5–2 года мы сможем давать и детальные прогнозы по территории. То есть не «местами осадки», а в каких именно местах (даже в районах города) и какие именно осадки – где интенсивные, а где небольшие.

Но по долгосрочным периодам такого умения у нас нет. Эти прогнозы зависят от взаимодействия масштабных процессов в атмосфере и в океане. А мы достаточно хорошо знаем атмосферу и очень мало про то, что происходит в океане.

Уже лет 15 идет международный эксперимент: 4 тысячи буев со специальных кораблей сбрасываются в океан на заданную глубину, проходят определенное расстояние, выныривают, передают информацию на спутники... И все это в оперативном режиме поступает к океанологам и метеорологам. Так что лет через 20 мы будем знать об океане столько же, сколько об атмосфере. Но и тогда долгосрочные прогнозы не будут столь же точными и детальными, как краткосрочные. Есть теорема, которая гласит: детальный прогноз погоды может быть только на две недели.

– А есть общие представления о том, что будет?

– Сейчас, чтобы оценивать динамику климата, мы используем 30-летние характеристики. Например, средняя дата установления снежного покрова в Москве – 28–30 ноября (так и случилось). Если же брать данные за 100 лет, то на 5 дней раньше.

В общем, могу лишь сказать: большая вероятность, что будущая зима будет близка к многолетним значениям. Мы не ожидаем ни экстремально теплой, ни очень холодной зимы. По расчетам, декабрь будет прохладнее, чем в прошлом году. Но близким к климатической норме.

– Это касается всей России?

– Я говорил только о европейской ее части, а на азиатской территории декабрь ожидается по-сибирски холодным. Существенно ниже нормы температура прогнозируется на юге Западной и Средней Сибири.

У синоптиков нет границ

– Мы – самые дружные люди на земле, – улыбается Роман Вильфанд. – Синоптики всего мира постоянно делятся данными своих наблюдений, независимо от отношений между их государствами. Иначе нельзя. Частица воздуха над Чили через 4 дня будет у нас. Без данных зарубежных коллег ни одна страна не сможет прогнозировать погоду.

Гидрометцентр, надо сказать, никогда не был обделен самой передовой техникой. Вильфанд рассказывает, что когда в СССР появились первые ЭВМ, машина №2 тут же была установлена в Гидрометцентре. Занимала огромную комнату и очень громко работала. С тех пор в центре сменилось много умных машин. Но последняя – особенная. Этот супермощный искусственный интеллект по виду – ничем не приметные продолговатые ящики, в которых масса проводов, ячеек, огоньков...

– С тем объемом информации, который раньше мы обрабатывали за сутки, эта машина справляется за доли секунды, – Вильфанд даже светится от радости, когда рассказывает про новый чудо-компьютер (он так его и называет) и его возможности.

Этот загадочный озоновый слой

Кто не слышал про «озоновую дыру», которая вот-вот разрушит жизнь на Земле: исчезнет озоновый слой, и ультрафиолетовые солнечные лучи, беспрепятственно проникая к земле, выжгут на ней все живое... Так ли это, интересуюсь у Вильфанда.

– Думаю, бояться всех этих страшилок не стоит. Никакой «дыры» (слово в данном случае вульгарное) не существует, – отвечает он. – Уменьшение концентрации озонового слоя на 20-30% уже называют «дырой». При этом, как отмечают ученые, за последние 10 лет озоновый слой то становится тоньше, то восстанавливается. Однозначного объяснения, отчего происходит такая его динамика, нет. Дело в том, что озоновый слой никто никогда раньше не наблюдал. Начали это делать только недавно, поэтому и процессы формирования озоновых «дыр» до конца не изучены.

Как формируется озон? Под воздействием коротковолновой солнечной радиации молекулы кислорода разлагаются на атомы, и затем каждый атом с жадностью присоединяется к молекуле – О2+О. И получается О3 – озон – который поглощает солнечную радиацию (ультрафиолет). 

Так вот, зимой в северных регионах наступает полярная ночь, и коротких солнечных волн там нет, и количество озона уменьшается в разы. Поэтому самые мощные «дыры» в Антарктиде и Арктике. Но и ультрафиолета, к счастью, в это время тоже нет.

Существует Монреальский протокол, который предписывает странам прекратить производить некоторые галогенные соединения из фтора, фриона, хлора и так далее, потому что они, проникая в стратосферу, где находится озоновый слой, разрушают его. Между тем многие ученые скептически относятся к самой возможности проникновения этих соединений в стратосферу через тропопаузу.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №47-2018 под заголовком «Климат: Россия не утонет, но сильно разогреется».