Леонид Канфер: Смертельная болезнь вернула меня к жизни

Журналист Леонид Канфер столкнулся с онкологической болезнью — и с января, после операции, начал новую жизнь.

— Тебе просто говорят: «Чувак, у тебя рак головного мозга, ты знаешь, что ты умрешь скоро?». Когда ты об этом узнаешь, у тебя земля под ногами расходится. Ты — на одной стороне, все человечество — на другой, включая самых близких, самых родных людей, — делится сокровенным журналист и автор документальных фильмов Леонид Канфер, у которого врачи в начале этого года обнаружили рак.

Но Леонид не сдался: с января, после операции, он начал новую жизнь и сейчас создает документальный фильм и реалити-проект, в котором пытается за 365 дней сделать все то, что раньше откладывал на потом: заняться бегом, попытаться сесть на шпагат, стать байкером, попросить у близких прощения...

Попал в передрягу

45-летний Леонид Канфер никогда не сидит на месте: он родился и учился в Белоруссии, работал в Москве, а последние три года живет в Киеве. За его спиной — более 20 лет работы в журналистике: он снимал документальные фильмы и сюжеты для НТВ, ТВ-6 и ТВЦ в Минске, был автором цикла программ «Репортерские истории» с Марианой Максимовской на РЕН ТВ, ведущим скетч-шоу на телеканале «Перец»...

Чечня, Южная Осетия, Донбасс — все эти горячие точки Леонид прошел. Рискуя жизнью, но каждый раз возвращаясь домой.

— Думал, что я заговоренный и ничто меня взять не может. Но я и представить не мог, что главная опасность подкарауливает меня в другом месте, — говорит Канфер в трейлере своего будущего документального фильма, который решил снять после того, как ему поставили диагноз (глиобластома).

— Первый звонок случился, когда я был один в офисе и у меня буквально на пол-минуты отказали пальцы на руке — были судороги. Онемела часть лица. Я испугался. Но поскольку меня это больше не беспокоило, я, как и все, не пошел к врачу, — рассказывает «Собеседнику» Леонид. — Но через три месяца, когда я отмечал в ресторане свой юбилей — 45 лет — и собрал большое количество гостей, все повторилось. Никто и не догадывался, что у меня эти болезненные и сильные судороги были буквально каждые полчаса.

Через день пошел на МРТ. Я ожидал любой диагноз, кроме опухоли мозга — потому что это самое страшное, что может быть. Но еще не был готов снимок, а мне уже сказали, что уже нашли причину...

Знаете, пока ждешь снимки в очереди с другими пациентами (кто с панкреатитом, кто с желудочной недостаточностью и так далее) — ты один из них, с тобой еще ничего не случилось. У тебя еще есть надежда... Это как на поле боя, когда попал в передрягу: понимаешь, что серьезно попал, но надеешься, что все образуется и ты выберешься. Но когда получаешь снимок, и там написано: «глиобластома?» и видишь 5 см опухоли — белое пятно там, где должно быть серое... Это всё — конец. 

Операция в сознании

Леонид сразу обратился к друзьям. Они помогли найти в Израиле врача, одного из десятка лучших нейрохирургов мира, и тот согласился прооперировать Канфера.

— Во время операции я был в сознании, — вспоминает журналист. — Поскольку эта зона мозга отвечает за память и речь, то врачи должны были контролировать, что я говорю, понимаю ли я происходящую действительность. Меня усыпили, разрезали, потом я проснулся и со мной всю операцию разговаривали, затем снова усыпили и зашили. После операции мне врач сказал: «Чувак, тебе вырезали злокачественную опухоль — тебе повезло».

Операция прошла успешно, но все не так сказочно, как хотелось бы: небольшая часть опухоли осталась, потому что она вошла в неоперабельную зону. Если бы врачи еще хотя бы на 2 мм углубились, Леонид стал бы «овощем». Впрочем, при таком диагнозе, и такой результат можно назвать успехом: Канферу не пришлось проходить курсы химиотерапии, остатки опухоли не стали расти, показатели в норме и сейчас. А значит — можно жить. Только как?

Увы, дух Леонида подкосила не только болезнь: в один миг журналист лишился и семьи, и работы.

— Так совпало, что я потерял и семью, и работу. Это все случилось в самый сложный для меня момент, — вздыхает Канфер. — Этот диагноз, уверен, всегда кардинально меняет и самого человека, и его жизнь. Все мы знаем, что богачи, столкнувшись с этим вызовом, срочно начинают распродавать имущество, заниматься благотворительностью, помогать другим... Тот, кто жил для кого-то и всегда мыслил категориями «мы», «семья» — резко начинает жить для себя. Вот и я срочно пытаюсь стать эгоистом.

Не могу сказать, что всегда жил для семьи. Скорее я жил от фильма до фильма. Но ситуация с опухолью сильно вправила мне мозги и показала, что на самом деле главное — время. То самое, когда я засиживался допоздна на работе, а мог провести со своим ребенком и семьей... В тот момент, когда я это понял, семья разрушилась. Символично вышло: развод случился в тот же день, когда меня попросили уволиться с работы. И в этот же день я получил заказ (у Канфера свой продакшн — авт.) на большой документальный сериал.

— Как лихо жизнь закручивает, правда?

— Потрясающе. За год я проживаю какое-то невероятное количество событий.

«На три буквы»

Болезнь, семейная драма, потеря официальной работы, конечно, выбили Леонида из колеи, но он решил не идти на поводу у обстоятельств:

— На самом деле дальше все очень просто: либо ты на остаток своей жизни превращаешь в депрессию, попытки найти ответы на вечный вопрос «За что? Я же такой молодой...», либо продолжаешь жить, не заморачиваясь этим дурацким вопросом, на который все равно ответа нет, — говорит Канфер. — Я выбрал второе. Какой смысл «депрессовать»? Рак требует: «Приведи свою жизнь в порядок — у тебя есть немного времени на это».

Журналист занялся тем, что умеет и любит больше всего — снимает документальный фильм «На три буквы» и с 8 октября запустил интернет-проект «Жизнь за 365 дней».

— Сначала я думал делать отдельный фильм (и я его делаю), но речь об онлайн-проекте «вся жизнь за год» даже не шла. Поводом стал диагноз: я так же, как любой человек, который сталкивается с каким-то серьезным вызовом, оборачиваюсь назад и пытаюсь оценить, чем жил и правильно ли это было, — делится Леонид. — Я делаю фильм о коллегах-журналистах, которые работали во время перестройки и свободной журналистики, о том, что стало с нами, с нашим поколением, с профессией. В фильме также говорю и о людях, которые столкнулись с раком.

Ежедневный онлайн-проект не имел к этому отношения. Он возник позже, когда разрушилась семья. Этот проект в большей степени я реализую для себя. Он мотивирует меня, ведь нужно было наконец-то заняться своей жизнью и поставить себя на ноги с нуля: завершить какие-то дела, решить проблемы, наладить отношения и... построить что-то новое.

В рамках онлайн-проекта Леонид каждый день ставит перед собой планы, в течение дня реализовывает их, а вечером подводит итоги. Полный список журналист не афиширует — наверное, потому, что его попросту нет, а наброски постоянно обновляются и дополняются. Сейчас Канфер каждый день ходит в спортзал. Разрабатывает руку после операции, бегает, пытается сесть на шпагат, уже набил татуировку на плече — портрет солиста любимой группы AC/DC...

— Не могу сказать, что не спал ночами и думал: как бы мне сесть на шпагат. Просто когда ты остаешься один на один с этим дерьмом, надо себя чем-то занять. Вся депрессия — от свободного времени, — объясняет Леонид. — Это реализация злости за то, что со мной случилось, и я хочу сказать: «Ребята, ни фига! Ну какой из меня умирающий? Ничего подобного! Я тут сейчас на шпагат сяду, займусь бодибилдингом, Днепр переплыву, татуировку набью... Вот одну уже набил, будет и вторая — на другом плече». Надо еще ухо проколоть, «харлей» купить — попробую побыть байкером.

Не могу сказать, что я наслаждаюсь жизнью, когда сажусь на шпагат. Но, наверное, когда в итоге сяду — буду рад.

Не все так гладко — я продолжаю бороться с самим собой, депрессией и одиночеством. Но, знаете, рак — не самый плохой повод подвести итоги своей жизни. По крайней мере он дает какое-то время. Сколько оно продлится — никто не знает.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №44-2018.

фото из личного архива Леонида Канфера; стоп-кадры видео из проекта «На три буквы»