Дочь Эдуарда Успенского Татьяна рассказала, как отец отдал ее в секту

В августе этого года ушел из жизни знаменитый детский писатель Эдуард Успенский. Отец Чебурашки, крокодила Гены, кота Матроскина и пластилиновой вороны не смог победить рак. Перед смертью он отказался ехать в больницу и умер дома на руках жены Елены и приемных дочерей. Проститься с ним не пришла единственная родная дочь от первого брака Татьяна, и до сих пор она не хочет сказать важные слова на могиле отца. 

За что не может простить писателя родная дочь? И почему Успенский, подаривший миллионам россиян счастливое детство, сломал жизнь дочери?

– Я знаю, что родители вместе учились в МАИ. Насколько мне известно, папа очень долго за моей матерью ухаживал. Поженились далеко не сразу, она не очень хотела идти замуж за него, но прожили в браке 20 лет. Из детства я помню только постоянные скандалы родителей, крики. С тех пор очень не люблю, когда кто-либо ругается, мне прямо физически становится плохо. Папа пил, у него появлялись разные женщины, матери это не нравилось. 

Наверное, она что-то делала неправильно, раз были такие моменты, и он тоже. У папы была такая интересная особенность – он всегда считал себя жертвой. При этом не пытался что-то прояснить с тем человеком, с которым был конфликт, он высказывал недовольство совершенно другим.

Моя семья никогда не была нормальной. Вот, знаете, если моему отцу дали бы разных женщин, то было бы одно и то же. Это, знаете, как феодальное государство, как в Китае, например. Есть человек номер 1 – это мой папа, и есть все остальные. Отношения с ним у меня никогда не были теплыми. 

Он общался со мной, как с работницей какого-то учреждения. Мне всегда хотелось уйти из семьи, наверное, он это понимал, поэтому еще больше злился. Я перечитала множество книг по психологии, чтобы найти ответы на разные вопросы. Когда он разводился с третьей женой Лерой, я пыталась донести до него какие-то важные понятия, но он и слушать меня не хотел. (Развод с Элеонорой Филиной, с которой он много лет вел телепрограмму «В нашу гавань заходили корабли», стал невероятно скандальным, супруги долго делили имущество и поливали друг друга грязью в СМИ. –  Авт.). Папе было удобнее общаться так, как он привык – ругаться со всеми. И на самом деле под конец жизни он рассорился со многими людьми. Мне очень жаль, что так произошло. Особенно последние три года его жизни... Это было вообще что-то жуткое.

В 2014 году умерла моя мама, ей было 77 лет, она умерла от рака. Последние месяцы она уже не вставала с кровати, и я вместо нее ездила по диспансерам за лекарствами. 

Отец только дал деньги на ее похороны. Он не пришел на прощание, в своих интервью поливал ее грязью. Рассказывал, что именно с нее писал образ Шапокляк. Это отвратительно, это оскорбление для женщины, которая 20 лет была с ним. Хотя она, наверное, единственная, кто после развода с ним не делила имущество. 

После расставания в ее жизни не было других мужчин. Если честно, она и разводиться с отцом не собиралась, для нее развод стал шоком. Они пытались восстановить отношения, вместе ездили в секту Виктора Столбуна в Дмитров (советский психотерапевт разработал свою методику лечения – ломал неправильные структуры личности через унижение. –  Авт.). И вот они меня брали с собой. Там лечение происходило так.  Собиралось в зале человек сто. И вот там Столбун говорил разные неприятные вещи про каждого. 

В какой-то день даже хотел пройтись по моему отцу. Ну, Эдуарду Николаевичу это не понравилось, он встал и ушел. Но в целом папа считал, что Столбун несет добро и его лечение правильное, он периодически сам ездил к нему, потому что был человеком пьющим. 

Но ни от алкоголизма, ни от развода это лечение не помогло. В 11 лет меня отдали в эту секту. Тогда Столбун организовал что-то вроде детских коллективов. Мы работали на полях с 7 утра до 9 вечера. А по вечерам он устраивал коллективные беседы с унижением какого-то ребенка, с насилием. И от того, кого он оскорблял, отворачивался весь коллектив. 

Через три года жизни там я сбежала. Некоторое время пряталась, очень боялась, что придут столбунисты и заберут меня. Потом вернулась в семью, папа вспомнил, что он в детстве тоже сбегал из лагеря и боялся, что мама его вернет обратно. Поэтому меня насильно в Дмитров не повез. Отец так и общался с сектантами, но всегда, когда они приезжали в наш дом, я пряталась где угодно, хоть в туалете, или старалась куда-то уйти. 

Столбун умер в 90-х вроде бы, закончилось все у него очень плохо. Он переспал со всеми своими воспитанницами, они родили ему по несколько детей. Вся эта секта превратилась в гарем. Между этими женщинами была конкуренция дикая за доступ к Виктору, причем сам Столбун внешне был некрасивый, такой маленький дядька. 

Наверное, спустя год после смерти мамы, в 2015-м, я позвонила отцу, он сразу стал орать на меня матом. В то время он лежал в больнице, проходил очередной курс химиотерапии. Еще до этого ездила с ним по больницам. В Германии, когда он лечился от первого рака, провела с ним год (в 2011 году писатель смог справиться с раком желудка, но спустя несколько лет у него нашли рак простаты, который он победить уже не смог. – Авт.). 

Он требовал, чтобы я не просто по клиникам с ним ездила, а вообще оставила своих детей и была все время рядом, ничем больше не занимаясь. То есть хотел сделать из меня жену, он хотел, чтобы я думала, как он, говорила то, что он хочет. В какой-то момент решила, что больше не могу, сказала ему, что устала и возьму отпуск... Он разозлился и тогда наорал на меня матом. Вот после этого я не стала уже восстанавливать никакие отношения, психологически не могла общаться с этим человеком, сказала: «Папа, я больше не приеду». 

Я не пошла на похороны отца, и не была на его могиле, и даже не знаю, когда смогу туда пойти… И смогу ли?! Точно знаю и то, что он не указал ни меня, ни моих детей в завещании. Он сказал это заранее: «Хочу вам за все отомстить». Его дома, квартиры, деньги достанутся Елене Борисовне и девочкам Ирине и Светлане (приемные дочери писателя. –  Авт.). Это решение отца, он имел на него право. И я его волю уважаю. 

другая точка зрения

– С подросткового возраста Таня жила с нами. Мне было 20, а ей было 12 лет. Со своими детьми сложно, а это чужой ребенок, которого я вообще до этого не знала. И тут, конечно, еще накладывалась ревность к отцу, – мудро подмечает Елена Борисовна, будучи психологом по образованию. – Но мы нашли общий язык, я ходила в школу на родительские собрания, собирала Таню на выпускной вечер, выдавала ее замуж. Мы нормально жили, как обычная семья. Потом она приезжала к нам со своими детьми: Эдиком и Катей. Сейчас что-то случилось с ней, она не пришла на похороны папы… Не знаю, почему, будто в ней надломилось что-то. Каждый человек имеет право на свой выбор. 

– Папа и Елена Борисовна взяли девочек из детского дома, когда я была беременна Катей, – говорит Татьяна. – Я не знала о том, что они собираются это сделать, меня поставили перед фактом. Мы мало общались. Потом, когда отец стал жить с Лерой, она старалась всех сплотить. И вот тогда я и девочки встречались дома у Эдуарда Николаевича, общались все вместе. После смерти отца мы совсем не общаемся ни с сестрами, ни с Еленой Борисовной. Но все это из-за папы, он нас всех рассорил. Думаю, пройдет определенное время и мы будем общаться, если они захотят.