Где сейчас новая Ахматова? Стоит в очереди в СИЗО

Sobesednik.ru поговорил с казанской поэтессой, которая, ожидая мужа из тюрьмы, почти стала Ахматовой нашего времени.

Некоторые интересуются: где сейчас новая Ахматова, как-то ее не видно? Отвечаю: в такие времена Ахматова стоит в тюремной очереди. В 1938 году ее тоже было не очень видно в литературе, зато хорошо было видно под тюремными стенами, «где стояла я триста часов». Просто времена меняются и масштабы тоже.

Три года строгача

Не говорю, что Айгель Гайсина – прямо вот Ахматова нашего времени. Но и время наше далеко не то, даже по масштабам злодейств. Просто я знаю, что со временем книгу Гайсиной «Суд» будут воспринимать таким же памятником эпохи, как ахматовский «Реквием», и изучать в вузах. И совершенно неважно, что Ахматова писала о безвинно арестованном сыне Льве, а Гайсина – о любимом мужчине, который за нее порезал миниатюрным ножом другого мужчину и получил три года строгого режима. И вот она выцарапывает его оттуда, пытаясь в прозе и стихах рассказать, как все было. Гайсина сегодня занимает некомфортное, страшное, но точное место. Она пишет репортаж из тюремной очереди и запечатлевает эпоху. И делает это – опять – русская красавица татарского происхождения. Когда-то – Ахматова, возводившая свой род к чингизидам и написавшая «Мне от бабушки-татарки были редкостью подарки». А теперь вот Гайсина, тоже красивая, тоже поэт и тоже редко получающая подарки.

Ей 29 лет. Она довольно известный поэт, хоть и без единой книги. Ее стихи и песни хорошо знают в Казани. Она мать пятилетней девочки и жена Темура. Самый справедливый суд в мире присудил Темуру 3 года строгого режима. Темур сидит уже 9 месяцев, Айгель работает, растит дочь, стоит в очередях в СИЗО в городе с поэтическим названием Чистополь (там, если помните, Цветаеву не приняли в писательский дом посудомойкой) и пишет стихи, в которых каждый, хоть раз собравший передачу, найдет себя.

Среди всех земных очередей
до благ и обязанностей
У касс, кабинетов врачей,
отделений оплаты за ЖКХ
Есть одна, которую можно
назвать очередью
роковых привязанностей,
Искупления/предоплаты греха.
У пункта приема передач кучка замерзших,
Негнущимися пальцами помогающих друг другу освобождать
Конфеты от фантиков,
Брюки от ремешков,
Куртки от шнурков,
Спички от коробков,
Сигареты от пачек.
Нелепый в форме татарский мальчик
Так много значит в окошке синем...

«Писали стихи, растили ребенка»

– До всей этой истории нам казалось, что так не бывает. Это так странно, ты живешь, и тебе кажется, что такого не случается, это все с кем-то другим, далеко и нереально, – рассказывает Айгель. – Мы с Темуром работали дома, писали стихи и музыку, растили ребенка. И вдруг, когда попадаешь в это, оказывается, что это норма жизни – все или сидели, или сидят, или хорошо осознают, что скоро сядут. И ничего, живут с этим. Вот и мы живем. Вначале, конечно, шок был, а сейчас ничего, привыкли.

[:rsame:]

– Как так вышло, что за легкий вред здоровью человек получил 3 года строгача?

– Дело прошло уже два круга. На первом это был легкий вред здоровью, потом Верховный суд дело вернул из-за процессуальных нарушений, и на новом суде выяснилось, что у потерпевшего формальный больничный был 23 дня, на 2 дня больше, чем положено, и значит – вред средний. Темуру, кстати, тоже нанесли повреждения и причинили средний вред, но Темур-то сидит, поэтому никого это не волнует. Боялись, что дадут за эти лишние 2 дня 2 лишних года, но суд оставил первый приговор без изменений. Опять теперь ждем Верховного.

Изначально ведь даже до суда не должно было дойти, полиция отказала в возбуждении дела потерпевшему, потому что вред здоровью был легкий. Ну подрались два придурка, причем напал сам потерпевший и он больше Темура в два раза: Темуру нос сломал, требовалась операция, но его посадили за три дня до нее. Мы были уверены, что помирятся – и всё. Потерпевшего в полиции отправили в мировой суд, но он обиделся, пошел в прокуратуру заявлять о «покушении на убийство». А после суда сам был в шоке и жалел о случившемся, писал жалобу, что не хотел сажать, условки хотел, наказать хотел...

– Ненавидишь его?

– Он просто дурак для меня. Мужчина, который повел себя как подросток. Они ведь действительно подрались, как подростки. Кончилось только по-взрослому...

[:image:]

«Дочке объясняю: папа уехал»

– Темур сам сочиняет музыку. Что для него самое сложное в заключении?

– Пишет, что очень трудно было привыкнуть к шансону, который там буквально отовсюду звучит. Это тяжелое испытание для человека с музыкальным слухом и хорошим вкусом, но это он писал вначале. А теперь говорит, что лучше уж шансон, чем тишина, – он хотя бы какой-то ватой голову заполняет. Еще он пишет, что большая беда с книгами. Это так странно, он здесь почти ничего не читал. Он просит меня брызгать на письма духами: когда получает их, сначала кладет в пакет и нюхает, пока совсем запах не выветрится, только потом вскрывает и читает, иначе запах пропадет быстрее.

– Ты растишь дочку. Она хоть и совсем ребенок, но все же приходится как-то ей объяснять, где Темур? И вообще, как ты одна со всем этим справляешься?

– Стихами справляюсь. Если бы во мне не было этой способности как-то литературно проживать ситуацию, я бы, наверное, сошла с ума. Раньше я писала стихи, которые мне хотелось петь, все их можно было положить на музыку. У нас с Темуром была группа, но сейчас все разбежались, мы вляпались в тюрьму, а остальные музыканты – в ипотеку... На каждого найдется в этой стране управа. А то, что я пишу сейчас, это нельзя положить на музыку, но это как бы помимо меня происходит. Просыпаюсь в 7 утра – и нужно это выплеснуть из себя. А про дочку: ей было 4 года, когда Темура посадили, совсем маленькая, и как-то сложилась такая формулировка, что он «уехал в далекую страну». И она уже постарше, но оно так и прилипло, и мне не хватает духу сейчас что-то другое ей рассказывать.

Вначале было тяжело, а теперь я как-то успокоилась – переживем. Он живой, остальное пройдет.

И вот, знаете, после разговора с Гайсиной вспоминается мне плохой советский анекдот про алкоголика в автобусе: «Я-то завтра протрезвею, а у тебя ноги кривые...» И действительно, остальное пройдет, а выйдет из этой мясорубки большой русский поэт. Ведь и Ахматова вышла из тридцатых «златоустой Анной всея Руси», как предсказала ей Цветаева. И сын к ней вернулся, только поссорились они сразу. Но Айгель с Темуром не поссорятся, я думаю. Должно же что-нибудь меняться в русской истории.

Кстати, первая книга Айгель Гайсиной «Суд» выходит осенью этого года в Петербурге, в издательстве «Геликон-плюс».

Анастасия Егорова

[:wsame:][:wsame:]