Какие уникальные сведения о ВОВ хранит ЦА Минобороны

Замдиректора ЦАМО рассказала о новой системе поиска информации об участниках Великой Отечественной войны.

В канун 70-го дня Победы Центральный архив Министерства обороны (ЦАМО) запустил новый электронный портал – «Память народа» – , где собрано более 20 млн документов об участниках Великой Отечественной войны, о ее сражениях (больших и малых), о тех, кто погиб и кто был ранен, о тех, кто попал в плен и кто пропал без вести. Там есть так же данные о том, кто где захоронен. Архивисты уверяют: аналогичной электронной базы данных, сопоставимой по объему материалов, нет ни в одной стране мира.

О том, какие сведения можно почерпнуть из материалов ЦАМО и что можно узнать о судьбе своего родственника, участвовавшего в ВОВ, «Собеседнику» рассказала Наталья Емельянова, заместитель директора ЦАМО.

[:wsame:]

Что остается тайным

– Наталья Михайловна, в ЦАМО хранится 20 млн дел (это более 110 тысяч фондов). Каждое дело, как я понимаю, – это не меньше сотни страниц. Многое уже оцифровано?

– У нас хранится много материалов о ВОВ. Кроме того, большой массив документов – современные. Мы ведь – Центральный архив Минобороны. То есть к нам обращаются и те, кто прошел через Афганистан, горячие точки, и сегодняшние военнослужащие...

Что касается периода ВОВ – оцифрована наиболее востребованная гражданами часть документов. Например, давно работает портал «Подвиг народа», где представлены более 20 млн наградных листов и приказов – такого нет ни в одной стране мира. Многие хорошо знают сайт obd-memorial.ru, где собраны документы о погибших, пропавших без вести и умерших в госпиталях. Сейчас мы запустили новый портал («Память народа») – где все эти данные сведены в единую базу и еще туда добавлены журналы боевых действий периода войны, включая карты.

[:image:]

– Поисковики жалуются, что самые удобные карты масштаба 1:50.000 до сих пор засекречены. Почему?

– Есть закон о гостайне, который определяет, какие сведения – секретные, а какие нет. Военные карты отличаются от гражданских, и не подлежат рассекречиванию те, масштаб которых от 1:50 000 и крупнее. Особенно если территория, которая на них показана, не была оккупирована.

– Неужели это не видно со спутника?

– На этих картах есть сведения, которые не добудешь со спутника. Тем более что карты рассекречивает не архив.

[:wsame:]

– А кто?

– Существует центральная экспертная комиссия. Судьбу топографических карт, к примеру, решает Главное топографическое управление. Вообще, решение о рассекречивании принимает фондообразователь – то ведомство, в процессе чьей деятельности образовались те или иные документы.

Но даже если то или иное управление решит что-либо рассекретить, это не делается так просто. Сначала специальная комиссия проводит экспертизу, после этого составляется акт и потом уже проводится техническая работа по рассекречиванию. Просто так все взять и рассекретить – такого нет ни в одном архиве мира.

– Я слышала, что кроме официально засекреченных материалов, есть еще такие, которые не дают на руки.

– Не совсем так. Есть книги, где фиксируются различные ЧП, материалы военной прокуратуры, документы политотделов и т.п. В них может содержаться персональная информация, не подлежащая общей огласке. Поэтому всем ее действительно не выдают. Но если вы хотите узнать, не содержится ли в этих документах информация о вашем родственнике, то, сделав запрос, вы получите ответ.

Кого где искать?

– Правда ли, что к вам необязательно приезжать, а можно сделать письменный запрос?

– Безусловно. В год мы получаем около 300 тысяч запросов. И всем обратившимся даем исчерпывающий ответ – на запросах у нас работает порядка 400 человек. Хотя это очень непросто, уверяю вас. Ведь сотрудники архива, кроме исполнения запросов, обслуживают еще и пользователей читального зала, оформляют результаты рассекречивания и выполняют другую текущую работу.

[:image:]

– У вас на сайте указаны адреса и телефоны аналогичных архивов по стране. Если запрос, скажем, не по адресу вы пересылаете его в нужное место?

– Обязательно. К слову, указанные на нашем сайте архивы – это филиалы ЦАМО. У нас 18 филиалов (в том числе архивных отделов) различного профиля по всей стране.

– В эти архивы каждый так же может прийти, или сначала надо получить разрешение в ЦАМО?

– Зачем разрешение? Если вы знаете, где искать, обращайтесь прямо в нужный вам филиал. Так, если мы говорим о военных соединениях, включая воздушные, это к нам, в Подольск. Если же речь идет, скажем, о моряках – лучше сразу поехать (или написать) в Гатчину.

– А погранвойска? Войска НКВД? Железнодорожники?

– Есть архив погранвойск ФСБ. А данные по войскам НКВД периода войны хранятся в Российском государственном военном архиве. С железнодорожниками такая история. Некоторые документы у нас – все, что касается железнодорожных ремонтных частей. Но большинство – в архиве Министерства путей сообщения (МПС). Так, если человек был машинистом и водил военные поезда, это к ним.

[:wsame:]

– А про раненых? В Петербург, в военно-медицинский архив, или к вам?

– Документы по учету личного состава госпиталей (медсестры, врачи) поступили в основном к нам. У нас так же хранятся ведомости на выдачу денежного довольства раненым. Еще военно-медицинский архив передал нам книги погребения умерших в госпиталях и в медсанбатах.

А вот истории болезни (так же, как истории болезней за любой период боевых действий – Афганистан, Чечня...) – они все в Санкт-Петербурге.

– Независимо от того, где находился госпиталь?

– Независимо от этого. Тут в другом сложность. Вот есть у нас картотека – кто в каком госпитале находился, какие у него были ранения, выжил или умер, где похоронен... Но это не значит, что вы набрали фамилию, и тут же получили результат. Кто такой, предположим, Сидоров Иван Петрович? Как вы определите, тот это человек, которого вы ищете, или нет? У вас должны быть какие-то отправные точки. Допустим, у нас три Сидоровых, один проходил там-то службу, был тогда-то ранен, другой – там-то и там-то. Если вы знаете, где служил или когда был ранен человек, вы найдете своего родственника.

Что касается медицинских документов о захоронении, тут тоже не все просто. Представьте, что человек умер в санитарном поезде, и был без документов... Или нет записи его домашнего адреса и воинской части. В этих случаях тоже невозможно определить – тот это, кого вы ищете, или нет.

Есть еще одна трудность – были госпитали, сформированные в Красной армии, а были созданные по линии здравоохранения (на базе санаториев и т.д). Их документы поступали в местные архивы. А иногда и военные госпитали сдавали туда же свои архивы.

[:image:]

– Вы как-то пытаетесь получить эти документы?

– Есть такой замысел, но возможности пока нет. Мы предполагали даже не забирать эти документы, но хотя бы создать базу, по которой мы могли бы определить, материалы какого госпиталя где хранятся. Кстати, речь не только о госпиталях. Некоторые военные училища и военкоматы тоже сдали документы в местные архивы – и списки призывников, и корешки похоронных извещений. Сейчас, правда, некоторые регионы создают электронную базу этих корешков – например, Татарстан.

Поисковики нашли. А дальше?

– Многие имена погибших в боях находят поисковые отряды. А поступают ли эти данные в ЦАМО?

– Вообще-то поисковики обязаны это делать. И если к нам такие данные приходят, мы вносим изменения в нашу базу. Но тут такая проблема. Сами мы на поисковиков не выходим, у нас таких прав нет. Кроме того, вносить изменения в документы мы можем лишь после того, как нам эти сведения передадут воинские части или военкоматы.

– То есть поисковики должны связываться с военкоматами?

– Все, что делают поисковики, определено приказами и законами. Во-первых, они получают разрешение на раскопки от местных властей. Во-вторых, есть положение, что все результаты своей работы они направляют в военкоматы. Существует даже определенная форма, которую они заполняют, проводя раскопки – была ли эксгумация, какие предметы были найдены и т.д. Если было найдено оружие, награды или что-то еще, это тоже нужно сдавать в специальные места. А военкомат должен организовать поиск родственников. Если они кого-то находят, составляют донесение и направляют нам. И тогда мы переучитываем этого человека.

[:wsame:]

– Много новых данных вы получили за последнее время?

– Немного.

– Как же так? По ТВ часто показывают сюжеты, где перезахоранивают останки с уточненными новыми именами...

– Это вопрос не к нам. Мы как-то разговаривали по этому поводу с казанским отрядом (это крупный поисковый отряд, и они подают военкомам списки своих находок). Проблема оказалась вот в чем. Они хотят, чтобы мы просто принимали к учету их списки. А мы пытаемся объяснить: так не бывает. Нам же надо проверить каждого: не учтен ли он у нас... Иногда бывает, что в документах искажена фамилия, а на медальоне она написана правильно... Или, может быть, человек уже учтен и захоронен именно в этой могиле? Они ведь нередко копают там, где массовые захоронения, в надежде найти кого-то, кого не учли... А у нас есть списки таких могил – к примеру, по госпиталям, или по другим источникам. То есть невозможно просто так принять их списки столбиком и внести в нашу базу.

– А медальоны они тоже должны передавать вам?

– Нет, в военкоматы. Согласно законодательству, за увековечивание памяти отвечают именно они.

– Правда ли, что военкоматовские списки призванных в 1941-м году могут быть скоро уничтожены, так как срок хранения ведомственных документов 75 лет?

– Это неправда. Есть перечень, который определяет – что и сколько времени должно храниться. Учет участников ВОВ – постоянного срока хранения. Так же как и документы о захоронениях.

Кто кого ищет?

– Каких запросов больше – на исторические или современные поиски?

– Больше на современные. А к семейной истории интерес возник у людей в последние 10-15 лет.

Вообще, если проследить хронологию запросов именно военных документов, вырисовывается такая линия. В 1947-м в ЦАМО был открыт читальный зал – как раз потому, что был всплеск интереса к документам ВОВ – изучали историю войны, боевой опыт, писали научные труды, в том числе фундаментальные (к примеру, шеститомник «История Великой Отечественной войны). Потом многие военачальники и просто ветераны стали писать мемуары. Архив тогда работал и в субботу, и в воскресенье. Потом начали снимать художественные фильмы о войне – и опять обращались к нашим фондам.

Самый большой поток запросов был в 1980-е годы. Тогда выдавались удостоверения участников войны, и мы делали до 1 млн в год выписок. Достаточно было 2-3 дня человеку в действующей армии, и он получал удостоверение. Но тогда были живы сами участники, и у них можно было уточнить (даже если человек забыл номер своей в/ч), кто был командиром, кто политработником, кто в части был награжден... По таким косвенным сведениям можно было быстро отыскать нужные документы.

Следующая волна запросов была от вдов. Теперь вот – за историей приходят дети и внуки. Но если у вдов было хоть что-то на руках, у детей уже ничего нет. И теперь нам помогают вот эти две базы данных – погибших (obd-memorial.ru) и награжденных («Подвиг народа»). Если ищут рядового, другого учета нет. А у офицеров были личные дела (и родственники, доказав свое родство, могут их запросить). Еще есть послужная картотека, по которой можно узнать номер в/ч, где служил офицер...

– Но бывает и так, что нет документов той части, где служил человек. Все, поиск окончен?

– Действительно, бывают такие случаи. Особенно это касается первых месяцев войны. Если часть попала в окружение и все документы уничтожены, кто должен был составить донесение? Некому было... Значит, нужно смотреть в документах вышестоящих штабов – дивизии, корпуса, армии.

Но опять-таки рядовой сержантский состав не учитывался в армии, он учитывался только в своей воинской части. В этом-то и трудность поиска рядового и сержантского состава. Считается, что офицера легче искать.

А бывает так: не сохранились боевые донесения и приказы, но сохранились политдонесения. Они так же подавались по инстанциям. И в них отражалось не только моральное состояние войск, но и ход боевых действий.

Вообще, вы знаете, поиск очень затягивает – у нас нередко так случается: приходит человек узнать что-то про своего родственника, и потом становится нашим постоянным посетителем читального зала.

[:wsame:]

/Историческая справка

Центральный архив министерства обороны (ЦАМО) был создан в июле 1936 г. Тогда это был отдел архивов Наркомата обороны (НКО) СССР в составе управления делами НКО. В его функции входило хранение документов центральных управлений НКО, а так же контроль и руководство за хранением архивных материалов по всей Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

В годы ВОВ архив был эвакуирован в Оренбургскую область, а в 1946-м переехал в Подольск. Сегодня – это один из крупнейших архивов страны, имеющий 9 корпусов для хранения документов и филиалы по всей стране.

На archive.mil.ru вы найдете не только часы работы архива и порядок оформления запросов, но и контакты 18 филиалов ЦАМО.

[:wsame:]