Висяк
Несколько лет назад лицо этой женщины смотрело со страниц всех столичных газет, со всех телеэкранов. Ее фамилию (как и другие) мы, конечно, изменим, потому что убийство до сих пор не раскрыто. И скорее всего раскрыто уже не будет. А имя сохраним – Алла
Несколько лет назад лицо этой женщины смотрело со страниц всех столичных газет, со всех телеэкранов. Ее фамилию (как и другие) мы, конечно, изменим, потому что убийство до сих пор не раскрыто. И скорее всего раскрыто уже не будет. А имя сохраним – Алла.
Алла была настоящей бизнес-леди, удачливой и напористой, она работала, не замахиваясь на лишнее и не упуская своего. У Аллы был муж Кирилл, ровесник, классический студенческий брак, о котором так удобно рассказывать корреспондентам.
Были дети – уже взрослые тогда. Она умерла через неделю после сорокалетия и в гробу выглядела на тридцать.
Семья у них была шиворот-навыворот: он тихий, домашний, она – всему голова. Казалось немыслимым, что двое таких разных по темпераменту людей могут ужиться вместе. Однако уживались всем на зависть. Со стороны казалось, что лучшей пары не найти. Одно мешало счастливой их жизни, но мало кто про это знал, а кто знал – не представлял масштабов бедствия. Дело в том, что Алла была чудовищно, невозможно ревнива.
Ревность отравляла их брак с первых дней – да что там, еще раньше, когда двое студентов только бегали на свидания и неумело целовались вечером у подъезда. Она ревновала его к знакомым, однокурсницам, преподавательницам любого возраста. При малейшем подозрении устраивала отвратительные сцены со слезами и битьем скудной общажной посуды (к третьему курсу вся комната перешла на алюминиевые миски и кружки). Практиковались также хождения босиком по этой посуде – вот, смотри, до чего ты меня довел! Кира терпел, успокаивал, клялся. И в самом деле никогда не давал ей повода – но он был и не нужен. Когда они поженились, Алла научилась сдерживать вспышки на людях. Но наедине начинался ад.
В такие моменты он жалел Аллу страшно, понимая, что мучает она в первую очередь себя. Его изводило хроническое чувство вины – от этого он сходил с ума на пару с женой, и ему, пожалуй, приходилось похуже, ведь он не мог вскрыть себе череп и продемонстрировать Алле абсолютную чистоту помыслов, а других доказательств всегда было недостаточно. Никто не чувствует себя хуже, чем несправедливо обвиненный, когда понимает, что все его оружие – только слова и нельзя заставить судью поверить в них.
Он свел к минимуму все общение с женщинами, включая школьных подруг и жен друзей. Он был неизменно заботлив и внимателен, не допуская в свою жизнь ничего, что могло бы огорчить жену. И она ценила это, а когда занялась бизнесом, рабочие заботы не оставляли времени для ревности, но все равно временами неосторожный взгляд или случайный телефонный звонок надолго выбивали ее из колеи. В остальном они жили дружно и счастливо.
Их первенцу было десять, когда Кира влюбился
Она работала вместе с ним, была знающим специалистом, красавицей, умнейшей женщиной с прекрасным юмором, большим сердцем и полными нежными руками. Они читали одни книги, любили одни фильмы. Им всегда было о чем поговорить.
Проходя мимо кабинета, где сидела она, Кирилл задерживал дыхание, и его сердце начинало совершать немыслимые прыжки. Алла, как ни странно, не замечала ничего (так обычно и бывает), хотя ему самому казалось, что чужое женское имя написано у него на лбу огромными буквами. Это и радовало его, и пугало.
Он боялся представить, что будет с Аллой – и с ним, – если она догадается. Собственно, догадываться было не о чем. Как не давал он Алле повода для ревности, так не давал и той, другой, никакого знака, и один Бог ведает, чего ему это стоило.
Она была идеал, и она была запретна. Только наедине с собой он давал волю мечтам, представляя, как признается той, другой, как получает в ответ «да», как они... Но тут в ход фантазии вклинивалась Алла. Истерика, крик, рыдания, приступ, скорая, перепуганный сын... И снова проклятое чувство вины за то, что произошло только в мыслях.
Он ушел с работы. Позорно сбежал в худшее место, на меньшие деньги, соврав Алле, что хочет больше времени уделять сыну, ведь у нее бизнес растет, ей некогда. Она поверила и даже обрадовалась – на новом месте коллектив был чисто мужской. И тогда Кира вдруг понял, что испытывает не горечь, не сожаление, а колоссальное облегчение и гордость. Он устоял. Все будет спокойно. Так и случилось: их по-прежнему считали образцовой семьей.
Их второму сыну исполнилось десять, когда Аллу зарезали во дворе собственного дома. Кира нашел ее в полночь, когда, обеспокоенный, вышел на улицу встречать жену. Она лежала на желтых листьях, глядя в черное небо, и выглядела на тридцать.
Милиция уехала под утро, измотав Кирилла вопросами об Аллином бизнесе. Они забрали с собой ее телефон и компьютер. Не забрали только крошечный белый нетбук – Кирилл был не в том состоянии, чтобы помнить о девайсах. За младшим сыном приехал старший и увез к себе. Кирилл остался один. Тут-то он и нашел нетбук – бездумно перебирая вещи жены. И так же, на автомате, включил. С рабочего стола улыбалась живая Алла. Он пооткрывал папки, ничего не понимая в рабочих документах, полистал фото незнакомых людей. А потом зашел в Интернет и открыл почту. Это было легко – паролем служило ее домашнее прозвище. Во входящих было одно новое письмо: "Я сказал, сука, ты жить не будешь".
«Мужик сказал, мужик сделал», – вдруг пронеслось в голове у Кирилла, и он вздрогнул от собственного цинизма. Он открывал письма одно за другим – они были от разных мужчин и не оставляли никаких сомнений. Она хранила все – как свидетельство победы, что ли? Неизменно корректная в бизнесе, в жизни она шла по трупам – первой нападала, первой рвала со всеми. Это была то ли игра, то ли спорт, то ли истинная природа, и ревновала она только потому, что не могла представить верности: собственный характер Аллы любую верность исключал. Семья интересовала ее лишь как тыл или ширма. В одних письмах были признания, в других – непристойности, в третьих – воспоминания о давних любовных делах.
В нескольких последних, от одного человека под ником Stranger_hook, о котором Кира понятия не имел, – обвинения в неверности и угрозы. Алла, его Алла, ради которой он перемолол свою жизнь, не была верна ему ни дня. И поплатилась она за это, а не за бизнес. Завтра он отдаст компьютер в милицию, и убийцу найдут.
Толстый хамоватый опер будет вслух читать переписку Аллы, смакуя детали. Убийцу найдут, и в суде всплывет вся история. Друзья оторвутся, злорадствуя у него за спиной: ха-ха, образцовая семья – искали врага, отыскали рога. Кем он будет выглядеть перед ними – и главное, перед собой? Сломать свою жизнь – полдела. А вот поведать об этом всему миру, чтобы тыкали пальцем...
Кирилл выделил все письма и нажал «удалить».
Висяком больше, висяком меньше.
Саша Соколова
