Неистовый «Кулак»

Родовое имение Грибоедовых Хмелита под Вязьмой возникает перед путешественником неожиданно – из-за поворота. Бирюзового цвета дворец в окружении церкви, флигелей и ладных с желтыми и синими наличниками домишек прямо просится на открытку. Кажется, что так было всегда, с тех самых пор, как имением владел московский барин Алексей Грибоедов. И куда к нему приезжал каждое лето юный Саша Грибоедов, будущий поэт и дипломат. Именно здесь он встретил прототипов своей комедии «Горе от ума» – Фамусова, Софью, Репетилова.
Я смотрю на обугленный остов имения на старой фотографии – это то, с чего начинался Государственный историко-культурный и природный музей-заповедник А. С. Грибоедова «Хмелита».

– Когда народ своих «притеснителей» выгнал, в доме были устроены колхозная контора и склад. На паркетном полу сушили лыко, – рассказывает Виктор Кулаков. – Доконал постройку пожар, после которого селяне принялись растаскивать стены на кирпичи для своих нужд.

Причудливый вираж судьбы: Кулаков – бывший автослесарь. В новую профессию пришел, познакомившись со знаменитым реставратором Петром Барановским. Считается, что именно тот отговорил Сталина сносить собор Василия Блаженного. «Заведенный был человек», – характеризует его Кулаков.

Он и сам такой же – вечный воин, самурай с незримым мечом. Говорит горячо, будто в атаку идет:

– Когда выбивал деньги на восстановление усадьбы, мотался с проектами в Москву через день, орал, матерился, таскал кирпичи буквально на своем горбу, врагов нажил невидимо.

А еще он, москвич, окончательно перебрался в Хмелиту, чтобы не оставлять дело своей жизни без пригляда ни на минуту, получал награды (последняя – премия имени Дмитрия Лихачева была вручена ему под занавес прошлого года), родил четверых детей и практически на пустом месте построил другой музей – адмирала Петра Нахимова, уроженца этих мест.

– Приезжают туристы, задают вопросы, – говорит Кулаков. – А это главное в нашей работе.

– Какие вопросы?

– Например, зачем церковь, где крестили Петра Нахимова, взорвали, ведь не фашисты это сделали. Почему по лесам под Вязьмой, где проходили тяжелые сражения, до сих пор русские косточки лежат неубранные?

В сорок первом в этих местах погибли в боях и умерли от голода и холода в немецких лагерях на территории Вязьмы более миллиона наших солдат и офицеров. Пять лет ушло у Кулакова на то, чтобы получить разрешение открыть на Богородицком поле по соседству с «Хмелитой» мемориал воинской славы.

– Почему так долго?

– Спросите у чиновников, чего они боятся. А мы шестьсот тысяч захоронили по-человечески. Теперь туда свадьбы приезжают, на граните – названия забытых армий и частей. Но по оврагам еще не меньше двухсот тысяч лежит.

Сейчас он хочет, чтобы рядом с мемориалом появился музей Богородицкого поля. «К 65-летию Победы не успеем, – огорчается Кулаков. – Но в следующем году он точно будет».

Кулакову – 66 лет, за плечами – инсульт и другие недомогания на почве заслуженного деятеля культуры. Его новая затея – музей выдающегося богослова и философа Алексея Хомякова в селе Липицы под Вязьмой. А еще болит душа за усадьбу в селе Никольское, где начинал врачом молодой Михаил Булгаков. «Нет другой возможности возродить уникальную усадьбу, как только устроить там музей», – уверен Виктор Евгеньевич. Спасение национального достояния по смоленским полям и перелескам стоит ему горсти таблеток на ночь и столько же – с утра.

Но его роспись на документах все так же неумолима – «Кулак».