Авдотья Смирнова: Ностальгия по СССР лечится

«Из эфира изгоняют толковую музыку»

– Почему вы согласились участвовать в этом проекте СТС?
– Если бы это была программа, пропагандирующая попсу, я бы не пошла. И без меня найдутся пропагандисты. Но происходит печальная вещь: из эфира, из того, что теперь называется форматом, вымывается толковая, оригинальная музыка. И это проблема, которую осознают в том числе серьезные рок-музыканты старшего поколения. Я говорила несколько дней назад с Юрой Шевчуком, он рассказывает: «Ко мне приходит куча молодых ребят – интересных, талантливых. Но чем я могу помочь? Радио их не берет, телевизор не берет, все заполонила попса». Поэтому и согласилась: святое дело – помочь молодым, которые пытаются в этом направлении что-то делать.

– «Школа злословия» тоже выбивается из пресловутого формата. Вам с Татьяной Толстой не говорят на НТВ: ну сколько можно – поэт Мария Степанова, дирижер Ведерников, критик Борис Кузьминский, Мариэтта Чудакова? Давайте кого-нибудь более попсового пригласим.
– Никаких жалоб на руководство канала вы от меня не услышите, потому что пока нам позволяют приглашать, кого мы хотим. Проект существует уже седьмой год, при этом имеет стабильно хорошие рейтинги. Особенно для ночного времени. Меня это сильно изумляет, я считаю, что ночные зрители – это героические люди. Так что если нас закроют, то не по рейтинговым соображениям.

– Ходят слухи про длинный список ваших героев, передачи с которыми были отсняты, но не выпущены в эфир.
– Не вышли Парфенов, Авен, Сунгоркин, Липскеров, Антон Носик, Маргелов, Сатаров, Альбац, Поткин. По-моему, всех перечислила.

– Допустим, понятно с главным борцом с нелегалами Поткиным. Но что такого крамольного мог сказать глава комитета по международным делам Совета Федерации Михаил Маргелов?
– Я знаю, что какие-то герои задействовали свой административный ресурс, чтобы передача не вышла. Но знаю я это по слухам. У меня есть свои версии, но это мои версии.

– А зачем вы позвали в программу Дарью Донцову? мне это покоя не дает.
– Нас тронуло, что Дарья рассказывает хорошие сказки, утешительные. И там не мочилово-стрелялово и порнография, а забавные, симпатичные люди. У нее же почти нет отрицательных героев.

– И вы много ее прочитали?
– Книжек десять, наверное, – очень люблю детективы.

«Отец не дал мне поступить на сценарный»

– Ваш новый фильм «Отцы и дети» только что показал канал «Россия». Что в этом романе Тургенева вы увидели из сегодняшней жизни?
– Классика на то и классика – не то что каждый век, а каждое десятилетие там находит свое. «Отцы и дети» – не только о любви. Когда мы разбирали сцены с молодыми артистами – Сашей Устюговым, который играл Базарова, и Сашей Скотниковым, который играл Аркадия, я им сказала: не надо изображать девятнадцатый век, меня эти хрестоматийные школьные представления о нем не волнуют. Вот смотрите: ты, Саша Скотников, допустим, мальчик из хорошей московской семьи, закончивший Гнесинку. И есть Саша Устюгов, предположим, уличная шпана из Экибастуза, к тому же нацбол. Теперь представьте себе, как у московского мальчика появляется товарищ из Экибастуза. При этом он яркий, жесткий, талантливый, умный. И домашний московский мальчик влюбляется в этого нацбола. Это что, не современно? Абсолютно современно.

– Вы, насколько я знаю, были анархисткой в молодости, имеется в виду поведение, а не убеждения. Это сильно осложняло ваши отношения с родителями?
– Был тяжелый момент, когда мне было лет 17–18, но родители проявили завидную мудрость и терпение, перенесли мои закидоны, и, слава Богу, наши отношения никогда не были разрушены.

– Но вы однажды сказали, что ваш отец (режиссер Андрей Смирнов. – Ред.) не только не помогал вашей карьере, а даже мешал.
– Это правда. Отец когда-то не позволил мне поступить на сценарный факультет во ВГИК, а я очень этого хотела. Но он запретил категорически. Я жалела довольно долго, а сейчас склонна его скорее поблагодарить. Кино – это не та индустрия, куда надо идти по инерции, вслед за родителями. Это на ТВ человек может прославиться и стать знаменитым, не обладая никакими дарованиями, как показывает существование проекта «Дом-2». В кино это невозможно. Тут есть конкретный продукт, который ты предъявляешь, в том числе своим коллегам и товарищам. И их суд всегда вполне себе бескомпромиссный. И благодаря тому, что отец не пустил меня во ВГИК, у меня, притом что я являюсь дочкой, в профессиональном мире нет репутации дочки. Мои коллеги знают, что я пришла в кино сама, совершенно через другую дверь – документальное кино, начинала рядом с Алексеем Учителем. И мои отношения с коллегами, и моя репутация – это то, что заработала я лично. Плохая она или хорошая – это другое дело. Но это все сделано мной. Это мои ошибки и мои удачи.

– Насчет папиной дочки. Мне нравится ваш фильм «Связь», но Анна Михалкова кажется в нем чужеродной. И даже возник вопрос: а может, она там для улучшения вездеходных качеств фильма?
– Совершенно не могу с вами согласиться! Аня – одна из моих любимых актрис. более того, я считаю, что она крупнейшая русская актриса. Она умная, она тонкая, она сложная. В «Связи» я хотела снимать только ее и никого другого. Что до родственных связей, то Ане ее фамилия очень мешает. Вот опять же за что я уважаю нашу профессиональную тусовку. Отношение к Никите Сергеевичу Михалкову в ней чрезвычайно сложное, чтобы не сказать – негативное. К Ане же относятся совершенно по-другому, потому что она свою профессиональную репутацию заработала сама. Посмотрите новый фильм Александра Прошкина «Живи и помни», посмотрите, как она там играет – как очень большая актриса. И тем, что ты снимаешь Михалкову, ты не то что помогаешь картине. Скорей всего ты не можешь рассчитывать на номинацию на премию «Ника», скорей всего ты получишь оскорбительные догадки журналиста, что взял не актрису, а имя… То есть ничего хорошего, какие-то специальные опции неактерские ты не получаешь, а получаешь тяжелый груз и шлейф.

– Я читала ваш блог в «ЖЖ», вы там обещаете убить каждого, кто скажет плохо про ваших маму и сына. А что, действительно убьете?
– Ну, убить-то не убью, конечно, но, как теперь выражаются, порву.

– Сами они не справятся, не сумеют за себя постоять?
– Сыну 18, и я на самом деле его мало опекаю, а наоборот, пихаю жить своим умом, и он уже самостоятельный парень. В том числе и благодаря профессиональному спорту – он закончил футбольную школу «Зенита» и сейчас вратарь в команде своего года. Но мой блог – это моя общественная гостиная, мой открытый дом, и я не позволю у меня в доме оскорблять моих родных. Я могу высказывать какие-то резкости, но я их высказываю у себя в доме, а не прихожу к кому-то в блог, чтобы человека отстирать.

«Никогда не куплю лифчик за 18 тысяч рэ!»

– Космонавта Савицкую вы пусть и в своем блоге, но отстирали: она фильм Балабанова «Груз-200» сочла поклепом, а жили мы тогда, как она считает, весело и счастливо, не то что теперь. Но недавно сами, обнаружив, что лифчик, который вам понравился, стоит 18 тысяч рэ, попросили пулемет и собрались вступать в НБП [запрещена в России как экстремистская в апреле 2007 г. – ред.]. В чем правда, брат?
– Никакого противоречия тут нет. Я никогда не куплю лифчик за 18 тыщ, но при этом у меня есть возможность покупать другие вещи, которые мне нравятся. А моя мама всегда смеялась, что ее зарплата всю ее жизнь равнялась стоимости зимних сапог. У нее и сейчас такая зарплата, зато появилась возможность зарабатывать у ее мужа и ее детей, а раньше об этом и мечтать не приходилось. Я, когда росла, понимала, что не только мои родители нищие – такой же нищей всю жизнь проживу и я. Не было выбора. У космонавта и летчика-испытателя Савицкой, да к тому же еще дочки маршала, он, может быть, и был, а у всех остальных не было. Сейчас при всей сложности пути, по которому пошли реформы, при всей отвратительности нынешнего исторического периода в жизни моей многострадальной родины выбор есть. Те самые ребята, которых вы видели в студии СТС, могут пройти кастинг и оказаться со своими песнями в телевизоре. А не попадать в тюрьму за бродяжничество, как попала в свое время Жанна Агузарова. Не загреметь в «обезьянник» за квартирные концерты. Я глубоко убеждена, что вылечить ностальгию по Советскому Союзу можно очень просто: достаточно, чтобы два наших главных канала – «Первый» и «Россия» буквально на два дня точно воспроизвели телевизионную программу какого-нибудь 1978 года. Чтобы были «Сельский час», программа «Время» и чтобы в пол-одиннадцатого все заканчивалось, появлялась сетка. Чтобы не было ни сериалов, ни «Фабрик звезд», ни «Аншлагов», ничего. Два дня – и ностальгию как рукой снимет.

– Почему у нас так мало русских фильмов на общественно значимые темы вроде «Груза-200»?
– Такие фильмы есть: работают Борис Хлебников, Андрей Прошкин, у которого, я надеюсь, вот-вот выйдет замечательная лента «Миннесота», Вера Сторожева, Лариса Садилова, Бакур Бакурадзе, снявший выдающуюся, на мой взгляд, картину «Шультес». А фильм Тодоровского «Тиски»? Так что вопрос не к режиссерам, а к прокатчикам, которые ленятся и не желают работать со зрителем. Кинотеатру гораздо выгоднее взять американскую картину, с которой ничего не надо делать, ее поставил в прокат – и всё. С русской картиной надо работать, а если учесть, что кинотеатры с каждого заплаченного зрителем рубля автоматически забирают 50 копеек неизвестно за что – просто за то, что предоставляют залы, то это, конечно, те еще жуки.

– Я – зритель, для меня магия кино – когда картина не отпускает несколько дней. А бывает, что и никогда. Вы – режиссер, что для вас магия кино?
– По степени интенсивности, напряженности человеческого общения, по степени отдачи и обмена энергиями за три месяца съемок ты проживаешь жизнь, которая в ординарных условиях заняла бы два-три года. И ты на это очень сильно подсаживаешься. Это очень тяжелая, изматывающая работа психологически и физически. Но при этом чудная атмосфера, огромное количество талантливых людей и фантастический адреналин. Я не умею долго заниматься чем-то одним, мне это надоедает. Кино надоесть не может, потому что ты никогда не занимаешься одним и тем же.

– Режиссеру нужно вдохновение?
– Режиссеру нужна энергия, потому что главное, чем он занимается на площадке – он вкладывает в нее энергию. Он должен заставить 70 человек группы жить в том ритме и темпе, который ему нужен. И теми эмоциями, которые ему нужны. При этом он не имеет права забирать энергию от группы. Подпитываться ему практически неоткуда. Но если актеры хорошо играют, то они дают подпитку. Тут ты начинаешь петь, свистеть и решать кроссворды от счастья.