Алексей Герман-младший: Государство так устроено, чтобы врать

Два месяца назад, когда картину показали на кинофестивале в Санкт-Петербурге «Послание к человеку», произошел скандал: киновед Антон Долин* возмутился, что его фамилию не упомянули в титрах: дескать, он создал фильм «от-до», а Алексей Герман-младший присвоил авторство себе. Об этой ситуации, о новой киноработе и о войне «Собеседник» поговорил с режиссером.

«Хочу верить, что Антон Долин* просто ошибся»

– Алексей, столько в интернете в ваш адрес прозвучало обвинений! Что же на самом деле произошло?

– Признаться, я до сих пор не могу поверить в то, что такое случилось. Я растерян. С Антоном* у нас всегда были хорошие отношения, я до последнего пытался ему во всем помочь. Мы дружили больше двадцати лет.

Все, о чем говорит Долин*, это на большой процент, к сожалению, не соответствует действительности... И про какие-то подделки документов, о которых он писал в комментариях у известного журналиста Сусанны Альпериной, и про то, что кто-то чего-то не знал, и про то, что Долин* закончил фильм перед отъездом...

Понимаете, есть какие-то этические вещи, которые я не могу для себя решить: если скажу всю правду, то поставлю друга в сложное положение. А ставить в неудобное положение человека – это не в моих правилах. Если честно, то я думаю, что Антон* просто забыл, – так бывает, когда человек испытывает огромный стресс. Ну, например, он написал, что кто-то подделал его подпись под письмом, где он просит убрать из титров свое имя. Нет, такой документ есть, и он настоящий. Отправлен с его многолетней электронной почты продюсеру фильма. Когда он говорит, что фильм им был закончен в начале 2022 года, – тоже не совсем соответствует действительности. И свое имя в титрах вместо него я не ставил, в титрах нет режиссера, хотя в них я есть, но в другом качестве, ведь этот проект я начал задолго до появления в нем Долина*. Я провел огромную работу: придумал идею, собрал рабочую группу, нашел бюджет.

Никто не отрицает, что Антон* тоже принял колоссальное участие в этом фильме, но ведь потом он уехал за границу, и мы какое-то время ждали его возвращения, чтобы продолжить работу. Но пришлось проект заканчивать без него. И он из-за эмиграции, из-за того, что деньги на нашу работу выделило Министерство культуры, сам попросил убрать из титров свое имя. Пусть каждый определит себе сам, зачем он придумал этот скандал. Для меня его слова стали невероятным горем и разочарованием. Мы с ним были честны абсолютно. Все деньги за свою работу он получил в полной мере. Для меня это горе.

– Долин* заявляет, что после того, как он уехал, сразу же порвал все отношения с Россией...

– Тоже неправда, формально он оттуда еще с нами сотрудничал. Но как он может признать публично, что работал над фильмом, на который были выделены государственные деньги! Понимаете, я, конечно, переживаю за всю эту историю, даже серьезно заболел (незадолго до нашего разговора у Алексея Германа-мл. случился гипертонический криз. – Ред.), но писать доносы в интернете, заявления в суд не хочу, опять же я хочу верить, что он просто ошибся... Меня папа с мамой учили, что писать доносы нельзя, так воспитали.

«Воздух» с Константином Эрнстом

– В январе в российский кинопрокат выйдет ваш новый фильм «Воздух». А недавно вы приехали из Японии, где представили картину на кинофестивале. Вообще сегодня наше кино ведь не особо показывают на международных кинофестивалях?

– Какой-то запрет российского кино в некоторых странах действительно есть. К большому сожалению. А для фестиваля в Японию наш фильм все-таки отобрали, и, мне кажется, зрители его приняли хорошо. Во всяком случае, после показа ко мне многие подходили, говорили хорошие слова, благодарили. Скрывать не буду, было приятно.

– В картине рассказывается о советских женщинах-летчицах во время Великой Отечественной войны. Мне кажется, сейчас стало даже модным снимать кино на военную тему. Государство на такие фильмы выделяет деньги чуть ли не в первую очередь...

– А что такого плохого в военной тематике?! Была Великая Отечественная война, которая коснулась каждой советской семьи. У меня, например, дедушка погиб на фронте, а другой дедушка вернулся домой с ранением. Поэтому лично для меня эта война – очень эмоциональная, важная история невероятной трагедии, самопожертвования и огромного героизма...

Мы никогда не скрывали, что с самого начала, с 2018 года, делали эту картину с генеральным директором «Первого канала» Константином Эрнстом. Наверное, этот факт у кого-то вызывает какую-то неприязнь. Ну и что?! Кстати, вы не правы, что фильмы на военную тему обязательно получают государственные деньги, многим таким картинам отказывают в поддержке...

Послушайте, фильмы о разных войнах много снимают и в Китае, и в Америке, и во Франции. А сколько таких картин выпускали в Советском Союзе! Какие-то получились лучше, какие-то хуже, но они снимались. Конечно, наше государство уделяет особое внимание военным фильмам, ведь это часть идеологии. Могу смело сказать, что у нас получился чистый, искренний, хороший фильм. Причем снимали мы не только на государственные деньги – мы привлекали разных инвесторов, за что им огромное спасибо.

– Почти пять лет шла работа над этой картиной. Почему так долго?

– По нескольким причинам. Останавливалась работа из-за пандемии. Или из-за плохой погоды. Например, должны были снимать зимой на льду на заливе. А в тот год зима оказалась теплой – было мало снега, и лед не встал. Пришлось эти съемки переносить на следующий год. И потом, наша картина – это одна из самых технологически сложных работ в истории российского кино. Нам удалось добиться фотореалистичности воздушных боев. И глубоких эмоций. Мы на этом фильме «умирали». Сейчас сделать еще одну такую картину я бы уже физически не смог.

– Может быть такое, что те, кто вам дает деньги, скажут вам: Чулпан Хаматову, которую сегодня некоторые называют чуть ли не врагом России, нельзя снимать, а вот члена партии «Единая Россия» Сергея Безрукова (он есть в вашей картине) нужно снимать обязательно?

– Наверное, вы мне не поверите, но во время этой работы – да и на других моих картинах – мне никто ничего не указывал. Клянусь памятью моих родителей. Того же Безрукова я позвал сам, потому что считаю его выдающимся артистом. Если бы в этом фильме была роль для Хаматовой – а я Чулпан уже снимал в своих прежних картинах, – позвал бы ее. Хотя это было бы невозможно сделать после 2022 года, потому что она находится в Латвии, а мы снимали в России...

Да, иногда по-дружески мне советуют какого-то актера. Например, так случилось с внучкой известной актрисы Валентины Талызиной Анастасией. Ее посоветовал Эрнст. Я попробовал, и мне она понравилась. Настя снялась в фильме, и я ни разу не пожалел об этом.

Отрицать, что сегодня есть проблемы в работе с некоторыми артистами из-за их политической позиции, не буду. Такое есть. Но лично меня это не коснулось. Если бы мне сказали: этого актера не бери – наверное, я пошел бы разговаривать, выяснять, убеждать, доказывать свою правоту в выборе. Вот в моей предыдущей картине «Дело» снимался Александр Паль. У него были определенные сложности в это время. Но мне никто ничего на этот счет не указывал, а я не спрашивал. И для «Воздуха» актеров я подбирал по своему внутреннему убеждению. И тоже не спрашивал.

– У вас снялся Антон Шагин, который в 2014 году поддержал присоединение Крыма, сегодня поддерживает СВО на Украине...

– Да, я знаю его убеждения, мы с ним говорили об этом во время нашей работы, рассуждали. И мне кажется, Антон искренен в своих взглядах, вовсе не из-за того, что он хочет как-то понравиться власти. И он на свое мнение имеет право. Так же, как, допустим, Юрий Шевчук имеет право на свою позицию. И он искренен.

Скажу так: я – последний демократ в этой стране и готов конструктивно разговаривать со всеми. Конечно, если это не какой-нибудь ублюдок – фашист. Я могу слушать и говорить, а не кричать или истерить. Вообще, не люблю судить людей. У нас же каждый второй в социальных сетях – судья, моральный камертон. А я просто живой человек со своими недостатками, ошибками, смелостью или страхами. Меня учили, что если ты встречаешься даже со своим врагом, а он протягивает тебе руку, то пожми. Это не сделает вас друзьями, но ты не будешь истеричкой. А я презираю истериков.

– Кстати, Шагин недавно закончил сниматься в фильме «Ополченец» про СВО. А если бы вам заказали снять картину на эту тему, согласились бы?

– Давайте так отвечу: я не видел фильм. Это личное дело Антона. А вдруг это хороший фильм? Вы можете поговорить об этом с Антоном. Отвлекусь от фильма.

Пропаганда существует не только у нас, но и во всем мире. И в Украине тоже. Это реальность, которую многие не любят признавать, но это правда. Пропаганда порой способствует агрессии, хотя не всегда. Вы посмотрите, сколько в интернете несется проклятий со всех сторон, брат на брата! Сколько ненависти у тех, кто уехал из России, к тем, кто остался! И наоборот. Но все конфликты, даже самые тяжелые, когда-нибудь заканчиваются, люди все равно начинают искать общий язык.

Я считаю, что культура, искусство – это то, что формирует новый алфавит отношений, сшивает раны в обществе. Мне не предлагали фильм про СВО, да и не уверен, хватило бы у меня сил, я завершил «Воздух» с разрушенным здоровьем, но если рассуждать гипотетически, то постарался бы сделать эту работу честной и правдивой. На мой взгляд, должно пройти время, необходимо осознание времени. Понимаете, я всегда снимал картины по своему внутреннему убеждению, не по заказу. Вот если бы вы меня спросили, а снял бы я фильм, например, о хоккее. Я бы ответил: нет, потому что ничего в нем не понимаю. А фильм «Воздух» я снимал искренне.

«Мой отец не уехал бы из страны»

– Пять лет назад мы делали с вами интервью, где вы сказали про «деградацию отношений среди интеллигенции». Что-то изменилось сегодня?

– Да нет уже никакой интеллигенции! Она фрагментирована. Есть толпа бесконечно вопящих друг на друга людей, которые выясняют отношения. Многие позволяют себе такие вещи, которые, например, представитель поколения моих родителей не смог бы себе позволить в силу своей воспитанности и порядочности. Потому что, даже если ты не согласен с человеком, оскорблять его не стоит. Не надо врать, не надо предавать, не надо что-то требовать от других, стучать, воровать. По-моему, это очевидные истины, о которых многие люди – и среди так называемой интеллигенции – сегодня забыли. Но на данном этапе русская интеллигенция как общность скорее мертва. Но будет перерождение. Оно всегда случается.

– А когда врет государство, что обычному человеку делать-то?

– Послушайте, да все государства врут, где-то меньше, где-то больше. Но врут. Оно так на самом деле устроено, чтобы врать, это один из способов существования любого государства. Но есть выбор у нормального интеллигентного человека – не врите сами. Не воруйте, не предавайте, не чувствуйте себя выше других.

– Алексей, а вы по-прежнему в Совете при президенте по культуре?

– Нет, вышел по ротации уже много лет назад. Но я абсолютно ничуть не жалею, что был там, надеюсь, много полезного успел сделать. И мне за то, что я проговаривал на заседаниях, совершенно не стыдно. Я вообще живу легко потому, что нет у меня с самим собой конфликтов и ничего постыдного не делал. Когда я был в совете, например, говорил о важности современного искусства, о необходимости сохранения свободы художественного языка. В свое время высказывался о судьбе режиссера Кирилла Серебренникова.

– Президент прислушивается к мнению членов этого совета?

– Думаю, в каких-то моментах – да. Допустим, мы говорили ему, что необходимо допускать в конкурсах на государственные гранты в кино независимые компании. Чтобы была честная борьба. В результате это произошло.

– Вспоминая вашего отца – известного режиссера Алексея Германа, хочется спросить: как вы думаете, какую бы позицию Алексей Юрьевич занял сегодня? Как бы относился к происходящему вокруг?

– Ох, я бы не очень хотел вам отвечать на этот вопрос. И не потому что чего-то или кого-то боюсь... Хотя, если рассуждать на эту тему... Во-первых, отец точно не уехал бы из страны. Но прошу заметить, что лично я не испытываю какой-то антипатии к тем, кто уехал, это личное дело каждого. Во-вторых, Алексей Юрьевич точно никого бы не травил, не выступал бы на партсобраниях, называя кого-то врагами. Наверное, он бы был удручен трагедиями, смертями, сильно бы болел, но точно не сделал бы такого, что пошло бы во вред стране. Хотя сильно переживал бы. И абсолютно точно говорил бы, если бы видел несправедливость.

– Когда вы работали над фильмом «Воздух», вспоминали военные фильмы своего отца? Например, «Проверка на дорогах», который одно время даже запрещали...

– Я просто старался делать честную картину, как это в свое время делал отец. Знаете, когда кто-то уходит из жизни, тут же находятся так называемые душеприказчики, которые все про всех знают. Я бы не хотел становиться в их ряд, вспоминая Алексея Юрьевича. Что бы я сегодня ни сказал про отца, со мной кто-то не согласится, ведь и при его жизни некоторые критиковали работы Германа. Но одно могу сказать: он никогда не стучал и не ложился под спецслужбы любых стран.

Вот иногда меня обвиняют в том, что я не уехал из страны. Но так меня воспитали родители, они жили русским языком, этими людьми, ощущениями. Может, пафосно звучит, но отец не смог бы жить без этой страны, поэтому не уехал даже в самые сложные периоды, когда его фильмы запрещали, не было работы и было непонятно, будет она или нет в дальнейшем. Главное для него и для меня сейчас – сохранять уважение к тому, что ты делаешь.

*Властями РФ признан иноагентом