Всеволод Шиловский не торопится на Донбасс: Вы не знаете, что такое бомбёжка

Актер, сыгравший более ста ролей в кино (среди них и Коля во «Влюблен по собственному желанию», и Гриша в «Военно-полевом романе», и отец Тани в «Интердевочке»), ставший со временем режиссером (в его «Миллионе в брачной корзине» снялись многие звезды – от Александра Ширвиндта до Софико Чиаурели), в начале лета отметил 85-летие. А 1 сентября открыл первый сезон в собственном театре в Москве, здание которого получил благодаря Сергею Собянину.

Даты

1938 – родился 3 июня в Москве

1961 – окончил Школу-студию МХАТ (курс Александра Карева)

1965 – дебютировал как киноактер

1971 – дебютировал как кинорежиссер

1986 – стал народным артистом РСФСР

1995 – начал преподавать во ВГИКе

2023 – открыл Театр-студию Всеволода Шиловского

– Какое у вас лицо! Какая архитектура, – сказал Всеволод Шиловский после того, как несколько минут молча на меня смотрел. Мы уютно устроились в новенькой гримерке маэстро. – Значит, возраст к вам долго не будет приставать. Как кинорежиссер говорю. Это, кстати, редко бывает. Мне посчастливилось дружить с Элиной Быстрицкой, которая имела лицо от Бога. Даже будучи уже пожилой женщиной, она оставалась красавицей – без всяких инородных штук. А иногда со мной здороваются, а я не узнаю, кто передо мной, – это самое ужасное. Она мне – Сева, а меня в ответ оторопь берет: с кем разговариваю?

– Спасибо за такой комплимент... Всеволод Николаевич, поздравляю вас с прошедшим юбилеем и собственным театром, в котором мы сейчас находимся. Вы получили здание под него в самом центре Москвы, и многие вас в этом упрекают, потому что такие отношения с властью сегодня... Не то чтобы не приветствуются, но...

– Ты очень долго говоришь! Отвечаю... С Сергеем Семеновичем я виделся, может быть, два раза в жизни – на приемах, но фактология такова: по всей вероятности, он иногда смотрит кино, и кто-то ему по душе. Началось с очень простого – в день рождения получил телеграмму-поздравление от Собянина. Приятно? Приятно. Потом прибыл от него кавалергард и вручил подарок. А ведь он где-то там высоко в небе – я на земле. Под ним же ходит целое государство, как Скандинавия (скорее как Швеция. – Авт.), если смотреть по численности населения.

– И как оцениваете Собянина как мэра?

– Как мэр он гениален. Что с городом делается – одни развязки для автомобилистов чего стоят. Собянин – деятель одного калибра с Лужковым, с которым я тоже был знаком, только Собянину тяжелее ноша досталась, поскольку экономическая ситуация сегодня намного тяжелее. Чтобы этим руководить, нужны громадный опыт и данные организатора тоже от Бога. Короче, однажды я написал ему письмо и в нем выразил надежду: он так же, как я, любит искусство. Позже во время нашего личного разговора поставил самую острую проблему – рассказал про историю нашего государства, сказал, что без истории искусства не будет. И еще – что государства без культуры не бывает.

Когда я заканчивал Школу-студию МХАТ, меня уже приглашали туда ассистентом педагога, а в сам МХАТ – играть. Так началась моя академическая карьера. Поступило еще 5–6 предложений, но я сразу согласился пойти во МХАТ. А ведь меня звали и в «Современник», но я отказался, и после этого Олег Николаевич Ефремов со мной не разговаривал четыре года. Во МХАТе мне предоставили бесплатное общежитие, повышенную стипендию (не 22, а 60 рублей). Первую зарплату назначили – 69 рублей, мама сказала: высокая!

А нынче получаешь диплом – и на улицу. Никто тобой после не занимается. Так как я подпускаю к своим курсам людей не способных, не одаренных, а талантливых, мне становится жалко мои физиологические и моральные силы, потому что верю – из них получатся большие мастера. Без этой веры нельзя заниматься педагогикой. А куда дальше-то, что, почему? Ситуация трагичная. Я устраиваю их в театры, рекомендую в кино, где многие снимаются очень успешно, но дома-то своего в виде собственного театра нет, как было у нас все эти годы. А курс актерского искусства во ВГИКе в этом году будет стоить почти полмиллиона рублей в год! И талантливые дети не из семей олигархов идут мимо, потому что у них таких денег нет и не может быть. В результате мы теряем колоссальный объем профессионалов! Какой ущерб! Необъемный!

Поэтому я и обратился к Сергею Семеновичу с просьбой о маленьком театре на 100–200 мест, о коем мечтал и Станиславский. Так уже делал в советское время Олег Павлович Табаков. В его «Табакерке» было столько же мест, как у меня сейчас – 100. Но тогда были другие условия – почти все бесплатно, и он официально брал студентов с курса в свою мастерскую, давал им роли, их сразу раскупали в кино, поскольку школа очень хорошая. Здесь же ноль. Я хотел порушить эту трагическую штуковину, но, честно говоря, ни на что особо не надеялся, поскольку, как гласит пословица, «до царя – далеко, а до Бога – высоко». И вдруг приходит ответ... Нам! Выделили! Грант!!! Мы подыскали помещение – грязный, чудовищный подвал, о котором потрясающий человек – министр культуры Москвы Александр Кибовский – сказал, что хуже помещение страшно представить.

– Зато в 9 минутах ходьбы от МХТ имени Чехова.

– Одно дело – получить грант, а другое – претворить его в жизнь. И мы, несмотря на занятость, на бесконечные гастроли и съемки, претворили. Теперь Кибовский говорит, что у нас суперпомещение. В гримерных даже душевые установили! Далеко не во всех театрах они есть. Этот шикардос воплотили в жизнь мастера архитектуры, а Сергей Семенович доказал своим поступком, что имеет к искусству очень близкое отношение. Плюс премного помог Кибовский – историк по образованию, деятель громадного интеллекта, который осторожно режиссировал постройку. Это счастье, как говорили мхатовские старики, что я со своими учениками попал в их орбиту. А ты говоришь – вот, Сергей Семенович дал здание... Да те, кто так говорит, это плохие, черные люди! Потому что они не верят в хорошие поступки. Если они говорят: «А как же там Сергей Семенович, а какие?..» Да никаких! Просто он знает артиста и режиссера Шиловского! Всё! Усекла?!

«Собираем по копеечке»

– Собянин уже был на ваших спектаклях?

– Нет, не был. Отвечаю очень остро. (Переходит на крик.) Театра еще нет!!! Мы пока что обкатываем спектакли. Как я могу пригласить такого человека на необкатанную вещь?! У меня же есть определенное отношение к искусству! Кибовский тоже обещал зайти, когда мы оформимся. Какого ляха приглашать таких людей? На что? Самое дорогое, когда зрители стоя аплодируют по полчаса. Так бывает – на «Зойкину квартиру» и на «Дядю Ваню». Я занимаюсь режиссурой жизни, поэтому какие тут приглашения!

Ужас положения в том, что мы находимся на самообеспечении. Москва помогает неимоверно с декорациями, гастролями, но актеры вынуждены работать где-то еще и срываются со своих основных работ, чтобы репетировать у нас в 8 утра, в 6 вечера или в обед. У многих дети. Я не могу штат иметь! Для этого нужны деньги! Эти сто зрительских мест должны мне выработать достаточную выручку в месяц, чтобы платить зарплату. Вот в чем сложность. Сейчас люди работают на самопожертвовании, с каждым договариваюсь лично, многие заслужили право быть в труппе. Но пока средств нет – мы тихонечко собираем их по копеечке.

Если выйдем в сентябре на 12 спектаклей, будет нам счастье. А вообще мечтаю поставить на нашей сцене «Синюю птицу» – спектакль 1905 года, где я 16 лет играл Кота, а до меня его исполняли гении. Знаю, переполненный зал будет!

Но пока очень трудно скомпоновать репертуар маленького театра... Вот какие сложности.

– Ваше счастье, что у вас есть эти сложности.

– Для меня этот театр – чудо. Сбывшаяся мечта каждого уважающего себя педагога. Сегодня попросил помочь донести из дома мою собственную одежду для «Дяди Вани» – и костюм, и халат, и пальто, и обувь, но потом всё будем шить в мастерских. Прогресс идет по миллиметрам, лишь бы быть здоровым, ведь работаю по 10–12 часов, из них репетирую по 4 часа без перерыва. Даже молодые не выдерживают такой график. Это тренаж МХАТа и искусство перевоплощения – от Наполеона до алкоголика.

«Мне приходилось самому себя воспитывать»

– А ведь вам и правда уже 85. Как поддерживаете себя в форме?

– Встаю по утрам еле-еле, потому что бессонница, мысли одолевают. А когда встал, мотор работает – поехали!

– Зарядка?

– Чего-о-о? Вот вам вкратце моя биография, для понимания. Я – дитя войны, был самым настоящим дистрофиком. Мама работала на авиамоторном заводе. (Папа служил начальником станции Северного морского пути Тикси. – Авт.) И мне приходилось самому себя воспитывать – занимался коньками, плаванием, борьбой.

На гастролях, с которыми объездил весь мир, подпрыгивал на метр – такой всплеск темперамента. Наше ремесло – приносить добро людям и не лезть в политику. И вот сейчас разговариваю с тобой – с молодой женщиной. И знаю, что тебе может быть интересно только в том случае, если ты перед собой видишь современного человека, который понимает сегодняшний день, сегодняшние задачи. В Руси такая сила, что сквозь асфальт таланты прорываются. Наши четверо ребят (четыре школьницы из Москвы и Санкт-Петербурга. – Авт.) смогли в апреле поучаствовать в Европейской математической олимпиаде для девочек только онлайн, и они ее выиграли, набрав максимальный балл! А ведь их детство изуродует ЕГЭ. У меня комок в горле. Вся Европа во главе с Гитлером воевала против нас. А мы им показали: ребята, не лезьте на Русь – пропадете.

«Пусть они заткнутся»

– Как это – вся Европа? А как же союзники – Великобритания, Франция и другие?

– Это не имеет значения. Победить Россию нельзя, как и понять. Вот в такую Россию я верю. Политика – это жуткая вещь, она зачеркивает самое святое. В нее вы ничего не принесете, кроме предательства. Поэтому призываю всех заниматься своим ремеслом – нести добро людям, а туда не лезть.

– Туда – это куда? Как вы, дитя войны, относитесь к СВО?

– Очень просто. Варшавский пакт уничтожен, а наши соседи – экс-соцстраны – теперь члены НАТО, и мы окружены их базами. Вовсю над нами летают беспилотники, и до Кремля уже долетали. Их подобным оружием снабжают – у нас такого нет. Они не задумываясь просят: дайте нам бомбочки этих москалей давить. И что нам делать – жить в этом пространстве, когда нельзя шевельнуться? Интеллигенция – да в чем она понимает? Мы потеряли десятки миллионов человек в Великую Отечественную и спасли эту Европу говенную – нажрались так, что пусть они заткнутся теперь. Хочу только одного – чтобы мы были сильными и чтобы к нам никто не лез.

– Так мы до 24 февраля 2022 года и были сильными, и к нам никто не лез.

– Ты наивная или глупая? Али телевизор не смотришь? Хотя ладно, ТВ необязательно – там чума. Но они, эти, разве не существовали? А если бы эти они кнопку нажали – и тю-тю?

– Но ведь никто не нажимал.

– Так как сами не хотели подохнуть.

– А все-таки – зачем мы начали СВО?

– Не суюсь в эти дела, но считаю: как расправились мы с Германией, так надобно расправиться с нацизмом. Украинцы считают себя высшей нацией, а москалей и за людей не держат. У меня столько друзей на Украине, а я туда не могу въехать. Это что такое? Вы, молодые, живете в розовом цвете и не знаете, что такое бомбежка.

– И слава Богу, что не знаем.

– Да, когда сгорит у вас все к чертовой матери, когда жрать будет нечего... Потому что окружили! Мы держимся на силе воли товарища русского народа. Украину не берут в НАТО, потому что это будет означать для мира, что они открыто воюют с нами, а они этого не умеют и боятся. Вот в чем соль. Но во-оружений отсыпают на миллиарды. А мы стоим на своем: шиш вам, ребятки.

– Вы бы поехали на Донбасс со спектаклем?

– С удовольствием.

– Когда?

– Вы фантастический человек! Необученный совершенно! Во-первых, это решаем не мы, а Министерство культуры РФ. Во-вторых, я свое уже отвыступал – и на Кавказе, и в Афганистане, в Чернобыле в самый 1986 год перед ликвидаторами, которые технику на много миллионов сберегли, а себя – нет. Не говоря о соцстранах. А сколько я работал на армию, сколько ставил спектаклей на военно-патриотические темы, которые обычно проваливаются, а у меня зрители в зале, среди которых были и панфиловцы, плакали, а потом пошли на сцену... Ой, что там творилось!

– Но ведь в Донецк и Луганск дорога вам не закрыта. Туда можно поехать и по собственному желанию, а не только если политбюро велит.

– Вот именно – туда можно ехать только по желанию. Если нет желания... То ты там не

нужен.

– Есть ли в России такая проблема, как нацизм?

– Есть, и это надо выкорчевывать.

– Тогда почему мы начали не с себя, а с другой страны?

– Это вопрос не ко мне, но вообще нацизм нужно уничтожать в зародыше.

– Как думаете, чем закончится СВО и закончится ли?

– Да чего ты так зациклена на этой теме? Да, я поддерживаю спецоперацию. И Собянин поддерживает. И все нормальные, порядочные люди поддерживают. Закончится она обязательно, а чем – я не провидец. Безумно жалко наших ребят, которые погибают от фашистов, защищая всех от этой жути. Но зачем мы столько времени об этом говорим?

«Когда уйду ТУДА – всё расскажу»

– Вам пророчили должность худрука МХАТа имени Горького после раскола МХАТа СССР, но это место заняла Татьяна Доронина. Почему?

– Потому, что сказал – Родиной не торгую. И ушел от этой должности в кино. А Доронина – не режиссер. Я с ней не общаюсь более 30 лет. И не знаю тех, кто общается.

– Как вам нынешний МХТ имени Чехова?

– Когда МХАТ фактически уничтожили, оставили аббревиатуру, которая определяет пояс (тарифы). Я был режиссером-постановщиком во МХАТе, и у меня была хорошая зарплата в 350 рублей, а в Ленкоме получали 250. Юбилей МХАТа нужно отмечать в Большом театре – оплакивать как ушедшую натуру. Табаков убрал из аббревиатуры литеру А (академический), чтобы легче приватизировать. А ведь МХАТ вырос из самодеятельности и встал на один уровень с Большим и Мариинкой. Сделать из него МХТ – оскорбительно даже с точки зрения русской истории. Поэтому в сегодняшний МХТ я не хожу и никаких постановок там не видел. Знаю, туда пригласили Богомолова поставить «Оптимистическую трагедию», что он и сделал с матом-перематом и переодеваниями мужиков в баб и обратно (на самом деле это у него в других спектаклях. – Авт.). Эстеты в возмущении!

– Что можете сказать про пьесу «Финист Ясный Сокол», которая в 2022-м получила две «Золотые маски» и две номинации на нее, а теперь на ее автора Светлану Петрийчук и режиссера Евгению Беркович завели уголовное дело об оправдании терроризма? Каждой из ваших коллег грозит до 7 лет лишения свободы.

– Первый раз слышу! Вы за кого меня держите? Кто они такие? Это может быть событие только для сплетников.

– Есть ли надежда у зрителей вашего театра увидеть на его сцене вашу внучку – актрису Аглаю Шиловскую, с которой у вас непростые отношения?

– Я на эту тему не говорю. Вопрос снят.

– А о третьей супруге Наталье Цехановской спросить можно?

– Мы 50 лет в браке. Секрет крепости чувств в том, что она никакого отношения к моему безобразию в театре не имеет. Наташа – музыкант. А познакомились мы в Сочи, в санатории «Актер». Я ее привлек... талантом! Шучу: будущая жена спутала меня с Калягиным.

– Что еще вас интересует помимо театра и семьи?

– Собираю значки со всего мира. На моей даче две стены на первом этаже и две стены на втором полностью отведены под коллекцию, в которой десятки тысяч экземпляров. Спартак Мишулин мне завидовал.

– Хотелось бы расспросить вас еще про ваши многочисленные романы. Вас не раз замечали в компании певицы Людмилы Бодровой...

– Как говорил один мой друг, когда уйду ТУДА – всё оттуда расскажу. Женщины – самый беззащитный народ. На первом занятии предупреждаю ребят: если кто-то позволит себе обижать однокурсниц, сразу вылетит из института без всяких выяснений, потому что женская жизнь гораздо сложнее. У женщин ролей меньше, ущемленность дикая, зависимость страшная, биография часто не получается. Это мой первый железный момент.

– Довелось кого-то выгнать?

– У меня был курс, где я расстался со всеми ребятами, осталось лишь пять девочек. И я снял с ними фильм-спектакль «Звезды на утреннем небе», который с огромным успехом прошел в Доме кино. Расстался, так как почувствовал – ошибся с набором, а эта профессия – химически самая страшная. И не отпустить их было бы преступлением. Один из отчисленных парней впоследствии стал крупным математиком, другой – чудо-врачом. Знаю мужчин, у которых первый тост на дне рождения – за дядю Севу, за то, что увел их от этой профессии, спас, подарил жизнь настоящую.

P. S. «Вы холокост! Чудовище! Такие вопросы задавать!» – воскликнул в сердцах Шиловский в дверях при расставании. Всякое о себе слышала на интервью, но «холокост» – это за гранью. Обиделась. О чем и сказала мэтру. «Девочка моя, посмотри на себя в зеркало: тебя никто никогда не может обидеть», – ответил он тихим и серьезным голосом. На том и порешили.