Владимир Винокур: Мы живём в такое время, когда каждый должен отвечать только за себя

Замешкавшись у порога Фонда Владимира Винокура в поддержку культуры и искусства (а все потому, что это здание больше похоже на пансионат), я опаздывала на две минуты. «Может, отменим? – скинул мне Владимир Натанович ещё через четыре минуты. – Меня в репетиционном зале ждут 20 артистов. А пробки – бывают только в ушах!» Прочитав это, выдохнула: шутит же, ясное дело. И когда я наконец дотопала до его роскошного кабинета на втором этаже – с картонным Винокуром в полный рост и расписными воздушными шарами, оставшимися ещё с мартовского 75-летия, – разговор пошёл как по маслу.

Даты

1948 – родился 31 марта в Курске

1962 – выиграл конкурс в «Артеке» (приз вручил Юрий Гагарин)

1969 – начал служить в цирке на Цветном бульваре и в Театре оперетты

1974 – окончил ГИТИС (отделение музыкальной комедии)

1989 – создал Театр пародий Владимира Винокура

2023 – стал полным кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством»

«Замахиваться на Ширвиндта – кощунство»

– Владимир Натанович, что-то изменилось в вашей манере шутить в последнее время?

– А что должно было измениться? Вы имеете в виду шутки на военную тему? Все осталось по-прежнему. А как же раньше мы ездили в Афганистан, Чечню, Сирию и шутили? Люди там скучают по дому, по домашним шуткам, и ничто в этом плане не меняется.

– Кавээнщикам недавно разрешили шутить на тему мобилизации, повесток, судя по тому, что номера на эти темы показали не только на сцене их концертного зала, но и в эфире «Первого канала».

– Этот выпуск я не смотрел. Видите ли, в чем дело, КВН раньше считался студенческой самодеятельностью. Это сегодня они стали профессионалами и источником кадров для «Камеди Клаба» и прочих программ. За долгие годы Александр Масляков воспитал многих достойных, по-настоящему талантливых артистов. А тем, над чем они шутят, должна заниматься редактура телевидения, а не мы с вами.

– А вы сами в 2020-х нашли для себя какие-то новые темы?

– Я что, должен стендапом заняться? Какие могут быть новые темы в том, чем я занимаюсь больше 50 лет?!

– Хорошо, а есть ли вечные, так сказать, для юмора темы?

– Разумеется, и она одна. Единственная проблема, которая всегда была, есть и будет – и поэтому юмористические монологи, сценки и прочее о ней вечны – это отношения мужчины и женщины.

– На шутки об этих взаимоотношениях аудитория и сегодня реагирует лучше всего?

– Да, безусловно. С гигантским отрывом на втором месте – когда удаётся подколоть того или иного чиновника или их собирательный образ в целом. Хорошо заходит юмор на различные бытовые коллизии.

– Вы не только шуткуете, но и пародируете. И тех, на кого пародия удалась, уже такой огромный список…

– И он постоянно увеличивается благодаря молодым артистам, которых приглашаю к себе, как выпускников театральных вузов, особенно музыкальных отделений. Беру в свой Театр пародий только поющих артистов, потому что им придётся петь, причём не своими голосами. Этой весной создали новый номер, который мы ещё не успели показать на телевидении, точнее, я его сознательно не отдаю на ТВ. Потому что он, может, не самый весёлый, а, наоборот, очень даже грустный, но нужный. Люди его очень хорошо воспринимают – аплодируют, плачут. Мы вспоминаем артистов эстрады, актёров театра и кино, которых больше нет с нами. На экране показаны их лица, а мы не переодеваемся, не делаем внешней пародии, а просто вместе с молодыми артистами напоминаем их песни и их голоса. А потом, в финале, идут пародии на тех, кто жив.

– Кто показан в этом номере среди ушедших?

– Все наши любимые – Валечка Толкунова, Йося Кобзон, Эдуард Хиль, Валерий Ободзинский, Марк Бернес, Леонид Утёсов, Людмила Зыкина, Муслим Магомаев, с которым я много лет очень тепло дружил.

– Спасибо вам за такую память. К счастью, есть с нами ещё много других выдающихся артистов, которые живы – например Александр Анатольевич Ширвиндт, ему буквально через несколько дней, 19 июля, стукнет 89 лет.

– На него делать пародию было бы кощунством! (крутит головой)

– То есть не замахнётесь на Александра нашего Ширвиндта?

– Никогда не замахнусь, потому что Шурик – режиссёр моего первого спектакля «Выхожу один я» по сценарию Аркадия Арканова. А кроме того, я с ним дружу более 45 лет. Но не поймите неправильно, дело не в этом. Просто это гениальный человек, и как-то неудобно делать на него пародию. Да, и если делать какой-то номер, то на них обоих, Ширвиндта и Державина, но Миши уже пять лет нет с нами…

Я периодически встречаюсь с Александром Анатольевичем, он поздравлял меня с моим юбилеем, а я непременно поздравлю его с его замечательной датой. Он молодец, конечно, отлично держится для своего возраста. Перед ним можно только преклоняться, но никак, повторюсь, не пародировать.

А вообще, мне посчастливилось застать многих великих из старшего поколения, в том числе и Леонида Осиповича Утёсова – когда я только пришёл на эстраду, он ещё пел. И с Аркадием Исааковичем Райкиным дружил – мне было очень приятно, что он моему отцу, у которого с ним были общие знакомые по Ленинграду, как-то наказал проследить, чтобы я не просто читал монологи, как это было в самом начале моей деятельности, а ещё и пел. Райкин объяснил моему бате, что я профессионально поющий юморист, и такое бывает очень редко.

Я ведь получил профессию актёра музыкального театра в ГИТИСе. Это же отделение закончил и Лев Лещенко, мой добрый друг Лёвчик. Кстати, он – ярчайший пример того, что тёплые и нежные дружеские отношения с коллегами моим пародиям на них никогда не мешали. С Лёвой дружу уже больше полувека и столько же его пародирую.

– И он никогда на вас не обижался?

– Ни разу! Честно-честно. Напротив, всегда был страшно рад и чрезвычайно горд. Так, по крайней мере, он мне говорил…

«Я вообще – конец света!»

– Вы на эстраде, в строю более полувека. Это ведь и правда не шутки. Помните, как и где все начиналось?

– Как такое забыть! Тем более журналисты в каждом втором интервью напоминают… (смеётся) Начиналось все в столице, в Ансамбле песни и пляски Московского военного округа, где я служил. До этого учился в Курском монтажном техникуме, на последнем курсе рискнул поступать в ГИТИС. На «отлично» прошёл три вокальных тура, но, не имея документов о законченном среднем образовании, выбыл из дальнейшего конкурса.

Без дела слоняться не пришлось. Меня призвали в армию и распределили в этот чудесный ансамбль, служа в котором я уже всё-таки поступил в заветный вуз. А армейцем начинал с того, что пел, а уже потом стал шутить. Хотел попасть и в легендарный Ансамбль Александрова и петь там, но на прослушивании мне сказали, что я очень «тонкой организации юноша», а им нужны голоса «покрепче». Поэтому остался в ансамбле Московского военного округа, где прослужил два года. Это была та ещё школа! Я ведь не только пел, но ещё и вёл концерты.

– И наверняка уже тогда производили неизгладимое впечатление на девушек. У вас на концертах, полагаю, отбоя не было от поклонниц.

– Это все так, но, чтобы произвести впечатление, приходилось иной раз постараться. Так, однажды после похода в кино с другом и двумя прекрасными дамами я набрался смелости (а то и наглости), зашёл в телефонную будку и вызвал нам всем «такси» голосом начальника ансамбля – позвонил нашему дежурному и велел прислать за нами авто. Вскоре к кинотеатру подъехала сверкающая машина – «Волга». Девчонки были в восторге! И мы поехали… Вот же было время… А потом, разумеется, мне дали за такую авантюру гауптвахту.

– Как получилось, что ваше сердце покорила именно Тамара Викторовна, с которой вы в следующем году отметите – и это тоже серьёзно – 50-летие со дня свадьбы?

– Секрет крепости нашего брака с Тамарочкой в том, что за эти без малого полвека мы с ней виделись всего, дай бог, половину времени, поскольку оба месяцами были на гастролях. Тома же у меня балерина, служила в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Наша дочь Настенька – солистка балета Большого театра, характерная балерина. Горжусь наследницей! Посещал все балеты с её участием. Мой отец в своё время тоже бывал на моих выступлениях и всегда смотрел не на сцену, а на зрителей – как они на меня реагируют. И я тоже, когда хожу на выступления дочери, непременно оглядываюсь по сторонам и всякий раз вижу, что зрители аплодируют искренне, уж в этом я разбираюсь…

– А дома чувствуете, что живете с балеринами?

– Да, и жена, и дочка и в кругу семьи ходят по-балетному, держат себя в форме. Супруга на 6 лет меня младше (в ноябре ей будет 70 лет), каждый день занимается фитнесом, плавает, ходит по несколько километров на даче и внука приучает к тому, что нужно спину держать ровно.

– Вы тоже замечательно выглядите.

– Да я вообще – конец света! (хохочет)

– А в чем секрет вашей вечной молодости?

– Да просто надо работать. Друг мой Лёвчик, когда его спрашивают, не желает ли он отдохнуть в свои теперь уже 81 год, неизменно отвечает: «Как говорит мой товарищ Винокур: у нас не уходят – у нас уносят». Во время пандемии я чуть не сошёл с ума. Не могу сидеть дома! Я в целом не привык сидеть, мне нужно выходить, выезжать, вылетать на сцену. А когда остаёшься запертым дома, особенно чувствуешь возраст…

«Супруга предлагала фиктивный брак»

– Как воспитываете внука Фёдора?

– Я условный дедушка. Федя зовёт меня Вовой – и никак иначе. Мы с ним вместе занимаемся каратэ, бегаем, прыгаем, игры разные осваиваем на компьютере, в котором он в свои 7 лет разбирается лучше, чем я в мои 75. Надеюсь, характером пойдёт в дочку. Настя очень эмоциональная, талантливая, но при этом скромная и совсем не звёздная. Она трепетно относится как к своим напарникам, так и к костюмерам, гримёрам. Уделяет каждому, кто с ней работает, должное внимание. Наверное, у неё самой все лучшие черты от её мамы – женщины весьма строгого нрава, которая сначала даже не принимала мои ухаживания.

– Получается, это была любовь не с первого взгляда?

– Как сказать, с моей стороны – со второго. Мы с Томочкой играли вместе в дневном спектакле для детей «Не бей девчонок», я исполнял главную роль – двоечника Славки Леденцова, Тамарочка танцевала роль Заводной Куклы. И сама была как куколка – фигура точёная, а глазищи! Я раз посмотрел, как она танцует, два – и на второй окончательно пропал.

На нашем первом свидании, которое проходило в комнате общежития, она уже показала свой нрав. Наотрез отказалась от угощения – красного сухого вина, перелитого мною из конспирологических соображений в чайник. «Знаете, вы меня не так поняли», – только и обронила. И ушла. Но я не сдавался, оказывал другие знаки внимания…

И вот Тамара узнала, что в штат театров рекомендовали брать будущих выпускников с постоянной московской регистрацией, а я только готовился защищать диплом, и никакой прописки у меня не было. И тогда она подошла ко мне и сказала, что посоветовалась с мамой и решила помочь мне как талантливому артисту, чтобы я попал по распределению в столичное учреждение культуры. Для этого они были готовы прописать меня у себя, а тогда это было возможно лишь с помощью другого штампа в паспорте. И будущая супруга предложила мне заключить с ней фиктивный брак! Бесплатно.

«Зачем же фиктивный! – возмутился я. – Томочка, ведь я уже год ухаживаю за тобой, а ты со мной все на «вы» разговариваешь». Так до самого загса она со мной на «вы» и общалась. Но фамилию оставила девичью – Первакова, хотя я ей обещал, что не всю жизнь буду стажёром, а стану богатым и знаменитым. Но вот прогадала! Шучу, так положено у балерин. Поэтому и Анастасия моя так же осталась Винокур.

– Была в вашей жизни ещё одна большая любовь – ваша мамочка, царствие ей небесное. Как ваша супруга относилась к тому, что Анна Юльевна, которая ушла в возрасте 96 лет, была главной женщиной в вашей жизни?

– Тамара её обожала, училась у Анны Юльевны готовить и вести домашнее хозяйство. Она была для неё примером, как с одним человеком (моим отцом, который скончался рано – в 76 лет) прожить полвека. Мама – моя первая учительница, также она преподавала в школе русский язык и литературу, была у меня классным руководителем, учила и моего старшего брата, и даже отца, как правильно говорить, поскольку он был инженером-строителем из Белоруссии. Анна Юльевна всегда следила за тем, чтобы мы правильно говорили. Если она слышала даже намёк на ненормативную лексику, обязательно замечала: «Сынок, я тебя этому не учила!»

Как-то мне довелось увидеться с Владимиром Владимировичем Путиным в весёлый день 1 апреля. Президент поздравил с прошедшим накануне днём рождения и поинтересовался, какое моё желание он мог бы прямо сейчас исполнить. Я попросил его сказать пару слов по телефону моей маме. Он согласился, я набрал номер и предупредил маму, что сейчас с ней будет говорить Путин, на что она парировала с тоской: «Сынок, у тебя что, некого разыгрывать под конец Дня смеха?» Я передал Путину трубочку, и он её поздравил с моим днём рождения и сказал, что любит её. Она ответила, что тоже его любит, если, конечно, он настоящий, поскольку сын всегда всех разыгрывает. Но Путин её заверил, что это на самом деле он, настоящий.

«Недолёт, перелёт, а третий заклинило»

– Вы открыто поддержали Путина сразу после начала СВО, когда в том числе и в среде артистов произошёл раскол…

– На эту тему я вообще не хочу говорить и не разговариваю! Я отвечаю за себя, за человека, который много лет прожил в этой стране, у которого все предки воевали, который был на всех военных конфликтах, в которых участвовали наши ребята, развлекал их там и все прочее, ездил на бронетранспортёрах и танках, выступал перед ранеными и беженцами. А те артисты, кто уехал, это все взрослые люди, это их личное дело, их грех, который я не хочу ни обсуждать, ни осуждать. Мы все под Богом ходим.

Мне самому несколько раз грозила смертельная опасность! Я и в автоаварию страшную попадал – в 1992-м во время гастролей в Восточной Германии. Два моих спутника погибли, а я получил вывих таза на правой ноге и два сложных перелома на левой. Немецкие врачи даже ставили вопрос об ампутации, и только после длительного лечения в советском военном госпитале, куда меня позже перевезли, удалось полностью восстановиться…

А ранее, в 1986-м, я чудом не попал на пароход «Адмирал Нахимов», который затонул в Новороссийске, там сотни людей погибли. На съёмках «Аншлага» мой директор заставил меня лечь в больницу с перитонитом, чем спас жизнь. Когда выступал в Афганистане, ангар с военными атаковали снарядами – один недолёт, один перелёт, а третий заклинило. В зале сидел командующий армией генерал-полковник Громов, и он кричал мне: «Володя! Ложись!!!» Как сейчас помню… Сегодня мы живём в такое время, когда каждый должен отвечать только за себя.

– И все же, делите ли вы коллег по цеху на своих и чужих и перестали ли с кем-то общаться из-за их позиции?

– Я не перестал ни с кем общаться, я общаюсь со всеми, кто общается со мной.

– Среди ваших пародийных работ есть такие, которыми вы особенно гордитесь?

– Наверное, пародиями на Лещенко и Магомаева. Голосом Лёвы я могу заговорить, разбуди меня хоть в 3 часа ночи, а Муслим – классик, и это большое достижение для меня – петь, как он.

А ещё запомнился номер с пародией на Горбачева. Когда я произнёс свои слова – буквально две фразы, в зале, обычно шумном, неумолкающем, повисла гробовая тишина, пока Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна, сидевшие в первом ряду, медленно не подняли первыми руки и не захлопали. А за ними потихоньку захлопал и весь зал, а после раздались заветные крики «Браво!» За кулисами стоял тогдашний министр культуры Николай Губенко, он схватился за голову и признался мне, что чуть инфаркт не получил.