Победитель шоу «Голос. 60+» Михаил Серебряков: мне как участнику войны так и не дали отдельную квартиру

97-летний ветеран войны исполнил в финале две песни: «Моя любимая» и «Душечка». Но покорил он наши сердца еще на этапе «Слепых прослушиваний» песней «Родина» (или «Это русская земля»). А в «Поединках» Михаил Ерофеевич исполнил им самим надписанную «Нас все меньше и меньше».

— Михаил Ерофеевич, какая из песен, которые вы исполняли на конкурсе, вам самому больше всего нравится? 

— Совершенно искренне скажу, что все песни, которые я пою, мне нравятся одинаково. Потому что они, во-первых, русские и народные. И во-вторых, все проверены временем. А до нынешних песен я или не дорос или уже перерос. Ну что ж мне переучиваться. Я и раньше ничего музыкального или певческого не кончал — меня мать учила петь. А больше никто. Мне, мальцу, два года всего было, когда умер отец. Он, придя с Первой мировой, где ему пришлось хлебнуть сполна, долго не пожил, так что воспитывала меня мать — и с тех пор я все песни русские народные и пою, и люблю. Трудно так вот, навскидку, перечислить самые любимые. Но у меня, как говорится, богатая любовь и к романсу, к песне, особенно к песне о Родине.  

— А Вертинского, например, любите? 

— Вертинского? Ну я не так уж хорошо с ним знаком. Его песни мне, честно говоря, кажутся скучными, но говорят, что у меня тембр голоса где-то как раз между Лемешевым и Вертинским. Почему — не знаю, тем более что русское поле мне гораздо ближе лилового негра. Ну так... 

— Вы ведь и сами песни писали. А как это вообще произошло, если вы не учились музыке?

— Что же, да, у меня есть свои песни. Они же все в душе живут. Так и писал. Но в общем, я могу писать только мелодии. Чтобы писать музыку полностью, надо играть на каком-то инструменте. А у меня повреждена правая рука, поэтому я ни на пианино, ни на баяне, ни на гитаре не играю. Так и говорю все прямо, что могу написать только мелодию. А потом сажусь рядом с тем, кто умеет играть, например, на пианино, пою ему эту мелодию. И когда этот знающий музыкант, допустим, вдруг говорит мне: «Знаешь, трезвучие моё не совпадает с твоей мелодией», — я обязан изменить что-то, и мы идём дальше. Вот так мои 32 песни и получились. Они все у меня на стихи отечественных поэтов — прошлых, не нынешних. У меня есть кассета с напетыми песнями — сборник. Только никуда я его не давал, ни перед кем я не ходатайствовал, чтоб там аранжировки, например, сделали. Я пока живу, и мои песни со мной живут. А кто заинтересуется — ну что же, я, конечно, поделюсь. Мне вот на программе дали сертификат и сказали, что я могу за счёт этого сертификата сделать диск с моими песнями. Ну не все 32, конечно, а несколько из них выбрать могу. Думаю, внук со своими товарищами поможет мне с этим делом. У меня только внук и правнучка, и я ими горжусь. А больше родственников нет. 

— Вы отдельно живете или вместе с ними? 

— Ох, это тяжёлый вопрос. Я прописан в квартире Дмитрия, внука, но это только регистрация, a собственности я не имею — ни по социальной программе, ни по ветеранской, ни как участник войны. Живу по прописке — это однокомнатная квартира, она принадлежала моему сыну, а сын умер в 2019 году, и жильё перешло его сыну. А я вот все жду, когда это самое руководство Москвы посмотрит на меня и что-то решит с жильем. А оно и не отказывает мне, и не даёт. Отказать-то нельзя, потому что есть закон, по которому участникам Великой отечественной войны положено дать жильё. Так что они отказать не могут. Я даже писал к Раковой, ещё в январе, мол, только Вы можете решить вопрос, но она мне так и не ответила, они там не отвечают, а только подчинённым поручают отписывать и откладывать. 

— Подождите, Михаил Ерофеевич, я не поняла, вы участник Великой отечественной войны, и у вас правда нет собственного жилья? 

— Нету. Я прописан у внука в однокомнатной квартире. Я родился в Новгородской области, там в деревне у нас остался домик. Но всё-таки Путин Владимир Владимирович однажды сказал: надо сделать так, чтобы ветераны войны жили отдельно от своих детей в благоустроенном жилье, они это заслужили. А мэрия что сделала — она взяла и нас как котят в одну корзинку. Дескать, вот, вы теперь москвичи, вот и всё, будьте счастливы. Это подло, мне кажется. Вот всё вам честно и говорю. Можете ко мне прийти в гости, все увидите, я вам и документы все покажу, чтобы не быть голословным. И самое-то главное — ну хоть бы сказали тогда, что нет вам отдельного жилья, по такой-то и такой-то причине. Но они тянули-тянули и дотянули, что жена у меня, инвалид и ветеран трудового фронта, умерла, не дождавшись квартиры, и сын-инвалид умер, и остался я, инвалид и ветеран войны. И вот я честно им говорю: вы хотите и меня доконать? Но уж теперь вам очень трудно это сделать — более 2 млн людей в стране проголосовали за меня, и значит, я должен быть в порядке. А тем более если вы про меня напишете. «Собеседник» — это принципиальная газета. 

— Надеюсь, вы победите в вопросе жилья. А свою победу в конкурсе вы предчувствовали? 

— Я всегда считал, что победить должен тот, кто достоин. Всем хочется выиграть, все мы не дети, все прожили жизнь и имеем достоинство. Но ко мне и правда все относились очень тепло и пророчили победу, хотя знаете, я ведь всегда пел не совсем так, как сейчас, — это наставник мой, Газманов, объяснил мне разные штуки, как нужно петь.

— А что вы пели на фронте? Или это только в кино про войну солдаты могут петь, а на самом деле на фронте вообще поётся? 

— Если кто скажет, что на фронте не страшно, — не верьте. Но если скажет, что на фронте жизни нет, и любви нет — тоже не верьте. Разные бывают обстоятельства. Я, например, командиром оружия был — танкист, короче говоря. В 1944-м, окончив школу танковую, был направлен в Четвертую танковую армию на Первый Украинский фронт. Потом направили меня на первый Дальневосточный фронт, освобождавший Северную Корею. Кстати, 19 сентября посольство северной Кореи поздравило меня с днём рождения, — смеётся Михаил Ерофеевич. Так вот где-то мы, может, и пели. Но в бою никто не запоет. В горячих точках, где люди просто страдали невыносимо, не до песен было. И вообще, пение на войне — дело далеко не массовое. На фронте — как на работе. Ты выполняешь долг. Только идёшь не на завод, не в пекарню куда-нибудь, а ты идёшь защищать свою Родину. А это все понимали, и вообще, в войну дружба и спаянность людей была исключительная — потому мы победили. На этот счёт у меня на стихи одно фронтовика написана песня «1418 дней». Как раз о том, как это война шла. 

— А что вы поёте дома просто так, для души? 

— Да я и дома, и везде пою. Я дважды побеждал на конкурсах «С любовью к России». Хотя это было уже лет 15 назад. Пел и в самодеятельности, в хоре. А последние два-три года как-то все меньше пою — болезни, возраст. А бросать всё равно не хочу. Хотите, могу и вам спеть! 

И вы не поверите, Михаил Ерофеевич действительно спел нам песню «Вижу чудное приволье, вижу ивы и поля, это русское раздолье, это родина моя». И как спел! Голос у него звучал ещё лучше, чем по Первому каналу.

— Это мне от мамы голос достался, — сказал Михаил Ерофеевич. — Она пела на клиросе, в хоре церковном. Так что это ей спасибо. Она знала очень много русских народных песен. А они помогают жить.

Справка: 

Родился и провёл детство Михаил Серебряков в деревне Кременичи Новгородской области. В 16 лет, весной 1941 года после окончания школы ФЗО №6 Кириши он был направлен по разнарядке на обязательный трехгодичный трудовой срок на Урал, на металлургический комбинат. Это был его первый фронт во время Великой Отечественной войны. В феврале 1944 года Серебряков вступил в армию, окончил танковую школу и был направлен на Первый Украинский Фронт. В июле 1945 года он был направлен на первый Дальневосточный фронт. После окончания Японской кампании был демобилизован (апрель 1947-го). До 1955 года офицер Серебряков прослужил в армии и флоте. Потом работал на заводе в Новгороде. С 1969-го по приглашению научного центра Зеленограда работал на предприятиях «Электрон-прома». В Зеленограде он живет и сегодня.

В 1949 году Михаил Серебряков женился, в 1950 году у него родился сын. Жена умерла в 2014-м, сын — в 2019-м. У него остались взрослый внук и правнучка.