Михаил Лермонтов: проверять театры будем сердцем

Несмотря на заявление министра культуры Ольги Любимовой о том, что цензура у нас запрещена, и министерство не будет запрещать неугодные спектакли, оказалось, что роль цензора на себя все-таки берет Общественный Совет при Минкультуры. Поскольку его члены – официально не чиновники , а как бы «простые» граждане, им закон разрешает вмешиваться в репертуары театров. Тем более президент такой мощный повод подкинул – в начале июля утвердил своим указом Стратегию о нацбезопасности. Деталями процесса цензуры с нами поделился глава Совета по культуре Михаил Лермонтов (и да, он потомок поэта Лермонтова)

– Михаил Юрьевич, допустим, вы обнаружили какой-то спектакль, например в МХТ им. Чехова, который вам в контексте этой Стратегии не нравится, и дальше что?

– У нас как у Общественного совета, есть полномочия в рамках 212 закона «Об основах общественного контроля». Начиная от обращения в прокуратуру о нарушении норм до рекомендаций художественному руководителю снять спектакль. В каждом конкретном случае будет то или иное решение.

– Знаете, я не нашла в Стратегии о нацбезопасности критериев оценки «опасности» спектаклей.

– Но там есть глава, которая касается народных ценностей. И там даже конкретно написано о переходе «к форме госзаказа на произведение культуры».

– Приплыли. Но все равно Стратегия не имеет силы закона. Так на каком основании вы будете запрещать, снимать, рекомендовать и в прокуратуру обращаться?

– На основании Указа президента. Наша позиция – регулировать не на основании закона, а на основании чувства правды в сердце. И для выработки своих рекомендаций мы применяем этические нормы. Мы не правовая институция. Но мы можем рекомендовать соответствующим органам принять правовой акт.

– Получается, что вы идете в ногу с товарищами из движений типа SERB, НОД – у них тоже голос правды в сердце. Который велит им свиные головы театрам подкидывать, зеленкой и помоями обливать людей и злобные провокации с драками устраивать.

- Да, но правда у каждого своя. Здесь ничего не поделаешь.

– Почему? Вы же их можете проверить на соответствие Стратегии нацбезопасности. Не хотите?

– Если нам поступит обращение проверить и если это будет касаться реализации государственной культурной политики, то можем проверить. Но нам такое не поступает.

– А как члены вашего Совета будут оценивать спектакли и вообще репертуар? Тоже сердцем?

– Да. По чувству правды в сердце. Помните лермонтовскую фразу: «Есть чувство правды в сердце человека, святое вечности зерно»? Вот это главный критерий, которым я руководствуюсь. А для тех, у кого еще не проснулось чувство правды в сердце, и чтобы им не ошибиться, у нас и появился указ президента, в котором все конкретно прописано.

– Ваш предок Михаил Юрьевич Лермонтов – самый свободный поэт России, смелый и независимый человек. Как вы себя соотносите с ним в контексте цензуры театров?

– Я тоже такой же свободный человек, как и Михаил Юрьевич, но сейчас совершенно другие условия, и для того чтобы свободу реализовать, нужно поставить какие-то планки, культурные коды. А поскольку у нас нет этих культурных кодов, нам и приходится пользоваться указами.

– Не понимаю, что это за чувство правды, у кого оно спит, у кого – нет, и к тому же правда у всех разная. А если моя правда отличается от вашей? Что делать, если я считаю пошлятиной то, что нравится кому-то из вашего Совета.

– Правда разная, да. И что вы будете делать, я не знаю. Я следую своему чувству правды. Нам нужно формировать информационную среду, в которой бы пропагандировались ценности народа и формировалась бы гармоничная личность.

– Ну ладно. С какого театра вы начнете проверку, куда пойдете?

– Кто сказал, что мы будем по театрам ходить и проверять? Мы будем проверять репертуарную политику.

– Не видя спектакли будете проверять?

– Мы будем приглашать специалистов и они нам будут давать свои заключения. Наша задача организовать сам процесс: поступило заявление граждан, дальше - обсуждения по заявлению, общественные слушания с участием специалистов, и уже по результатам мы будем давать рекомендации. Или в прокуратуру, или в Минкультуры, которое финансирует все театры, чтобы оно принимало решение. Примерно так мы поступили с МХАТ им. Горького. И все участники слушаний подтвердили, что репертуар МХАТа соответствует Стратегии нацбезопасности.

– А письмо Дорониной президенту, обличающее политику нового худрука Боякова, вообще не возымело действия?

– Нам Доронина ничего не писала. И нас это не касается.

– Когда состоятся ближайшие слушания по театрам?

– В начале сентября. И мы пригласим всех руководителей театров, кто формирует репертуар.

– Не получится ли так, что вам теперь будут строчить кляузы мешками?

– Ну пусть строчат. Это нормально. Людям надо дать возможность где-то высказываться. Для этого и нужен наш Совет.

– Скажите, а вы действительно имеете авторитет или это просто телодвижения для имитации деятельности? Вы действительно имеете влияние на чиновников?

– У министерства культуры, как и сказала министр Ольга Любимова, нет полномочий осуществлять контроль, а у нас есть. И чиновники обязаны по закону прислушиваться к нам. И я вынужден требовать от них выполнения наших рекомендаций. Это непростая задача, но закон позволяет нам иметь рычаги давления.