Вахтанг Кикабидзе: Для Путина прежде всего важны его амбиции
Мы поговорили с Вахтангом Кикабидзе об отношениях между Россией и Грузией и обсудили его политическую деятельность
Известный советский артист, наш народный Мимино Вахтанг Кикабидзе много критиковал российскую власть за случившийся в 2008 году военный конфликт между Россией и Грузией. Он отказался от российского ордена Дружбы и перестал приезжать в нашу страну. «Собеседник» поговорил с Кикабидзе о том, как живет сегодня артист.
- 1938 – родился 19 июля в Тбилиси
- 1959 – поступил работать в Тбилисскую филармонию
- 1966 – дебютировал в кино («Встреча в горах»)
- 1977 – вышел фильм «Мимино»
- 2008 – получил в России орден Дружбы, но от него отказался
- 2020 – выбран депутатом парламента Грузии
Визит Познера был провокацией
– Вахтанг Константинович, давно хотел вас спросить: почему вас неофициально называют Бубой?
– Сам не знаю. Мама рассказывала, что маленьким я постоянно что-то бубнил, вот меня так и прозвали. Теперь в Грузии многим мальчикам дают такое имя, а тогда я один был Бубой, и мне было от этого неловко.
– Вы же теперь депутат грузинского парламента, если не ошибаюсь?
– Да, меня выбрали по списку бывшего президента Грузии Михаила Саакашвили, но я еще не хожу туда, подумаю, идти или нет. Пока не решил.
– Почему вы давно поддерживаете этого политика?
– Мне кажется, он всегда любил свою родину. Говорил и делал то, что все боялись делать. Когда он возглавил Грузию, о нашей стране узнали во всем мире. Миша много сделал полезного для грузин. Хотя, конечно, были какие-то ошибки, но он на них сам учился.
– Наверняка слышали про недавний скандал с российским телеведущим Владимиром Познером, который приехал отмечать свой день рождения в Тбилиси. Его прогнали. Разве это правильно?
– А чему тут удивляться?! Люди смотрели, слышали высказывания Познера по поводу Абхазии и Осетии. Думаю, если бы он один приехал, такого бы не было. Но там была такая делегация, что все вверх ногами встали.
А потом представьте: если бы грузины отобрали двадцать процентов территории у россиян и я бы приехал к вам с друзьями в количестве тридцати человек справлять день рождения – это понравилось бы? На грузинской земле по обе стороны стоят российские солдаты. Это называется интервенция. Вот если бы такое было у вас, вы, конечно, сказали бы: не приезжай, Вова! Потому что это неэтично, некрасиво и подло.
Сейчас российские танки около нас: в Армении, в Азербайджане стоят. Колючая проволока, которую российские солдаты потихоньку передвигают, в тридцати пяти километрах от Тбилиси. Многие грузины не могут теперь посетить могилы родственников, которые остались за этой проволокой. А то, что произошло в Тбилиси с компанией Познера, думаю, это было задумано провокационно. Может быть, Познер об этом и не знал. Провокация сверху идет. Если бы заварушка началась, то вот эти российские солдаты, которые здесь стоят, были бы уже в Тбилиси.
– То есть это было специально устроено, чтобы случился военный конфликт?
– Я так думаю. Это мое личное мнение.
В Донецк звали, чтобы арестовать
– А вы бываете в России? Ходят слухи, что вы тайно приезжаете и выступаете на корпоративах...
– Ложь. С 2008 года, когда случился вооруженный конфликт в Южной Осетии и в Абхазии, я ни в одном российском городе не был. Вообще! Российскую границу не пересекал. Мне было бы стыдно своим внукам смотреть в глаза, которые не понимали, что происходит. Там же была очень сложная ситуация. Обо мне много слухов было. Не надо верить этому.
Некоторые мои бывшие друзья, звезды российской эстрады писали в интернете, что, если Кикабидзе так любит свою страну, пусть берет автомат и в нас стреляет. Было такое у меня разочарование, не ожидал этого.
– Выступаете только в Грузии или посещаете какие-то еще государства?
– Я все время езжу за границу – и на Украину, и в Казахстан, и в Азербайджан, и в Армению. Если не ездить, то можно лечь и уже не встать. Раньше у меня было много работы в России – и до сих пор зовут. Приходят трогательные письма оттуда. Но я решил для себя поступить именно так: от ордена Дружбы отказался и не жалею об этом.
Может, я не прав, но всегда поступаю так, как считаю нужным. Хочу себя уважать. Ведь на самом деле жизнь очень коротка, это понимаешь уже в моем возрасте.
– Читал, что вас приглашали выступить в непризнанных Донецкой и Луганской народных республиках.
– Да, было. Но они под видом концертов хотели, чтобы я только приехал к ним, а потом они бы меня расстреляли. Я же не признаю эту ситуацию, эти якобы республики. Они бы меня арестовали.
На Хазанова не в обиде
– На своих концертах поете на русском языке?
– У меня есть две концертные программы: одна на русском языке, вторая на грузинском языке. Когда мне хочется спеть русскую программу, я еду, например, на Украину и там пою.
– А что, в Грузии русский язык не принимают зрители?
– Как не принимают? Принимают! От меня всё принимают!
– Я тут вычитал вашу фразу: «Когда с вами беседует лицо кавказской национальности, не считайте его дураком за акцент». А такое случается? Почему вы так сказали?
– Это у меня в прологе моей будущей книги написано. Когда-то давно я был на концерте Геннадия Хазанова в концертном зале «Россия». Мы старые с ним друзья. И у него была пародия на какого-то кавказца-алкаша. Он так коверкал акцент, это было очень смешно, зал выл от смеха. А я не понял ни одного слова. Потом сказал ему об этом, а он предложил, если я обиделся, убрать этот номер. После этого я написал: «Если с вами беседует лицо кавказской национальности, не считайте его дураком за некоторые грамматические ошибки. Просто помните о том, что он с вами старается говорить на русском языке и что прекрасно владеет своим родным языком, который вы вообще не знаете». Вот об этом был разговор. А национальность – это другое уже совсем.
– Вы тогда обиделись на Хазанова?
– Вовсе нет. Русский народ я очень люблю. Меня очень у вас любят. Народ и власть, Кремль – совершенно разные вещи. Никто у народа не спрашивает мнения или совета, к сожалению, ни у вас, ни у нас. Они думают, что если в кресло власти сел, то будет всю жизнь сидеть, будет вечным, а мы все ТУДА уйдем.
– А вы никогда не сожалели о том, что Советский Союз распался?
– Понимаете, я ездил по стране, и меня все воспринимали как русского. В 1942 году под Керчью именно в советских войсках воевал мой отец...
Про меня друзья шутят: «У тебя на первом месте родина, на втором – друзья, на третьем – семья. Должно быть наоборот». Я за родину могу голову положить, хотя в СССР жили трудно, получал копейки. Друзья материально, бывало, помогали. Мне не нравилось многое. Например, когда был пацаном, обижался: у вас была жвачка, а у нас не было. Как мы жили, вы лучше меня знаете, что я буду рассказывать, как эта система работала. Страшная система. Хреновая жизнь была. И потом, я ненавижу герб Советского Союза – серп и молот. Это какие мозги надо было иметь, чтобы такой странный герб придумать! Но все-таки тогда люди друг друга больше уважали, больше духовности было. Представители разных национальностей относились друг к другу с уважением. Мы так росли.
Но когда распался Союз, несмотря на шок, все-таки я обрадовался. Даже стол накрыл, с друзьями напились. А вообще мне смешно, когда кто-то у вас говорит, что Грузия объявила России войну.
Пострадал после смерти Высоцкого
– Вы были членом Коммунистической партии? Многих ведь тогда заставляли...
– Меня даже из пионеров исключили, потому что увидели, как я пионерским галстуком чистил обувь. Я не был ни комсомольцем, ни коммунистом. В пятьдесят лет предложили вступить в партию, но я отказался, старый уже был.
Однажды мне дали почитать какое-то досье из органов на меня, где было написано, что Кикабидзе рассказывает антисоветские анекдоты. Это действительно было, рассказывал. Так какой же из меня получился бы коммунист?!
Был период, когда четыре года мне запрещали гастролировать. Потому что, когда умер Владимир Высоцкий, я со сцены сказал: «Правительство еще не знает, какого человека страна потеряла!» И концерты мои отменили.
– Чем сегодня живет Грузия? Вы замечаете какие-то плюсы, минусы в своей стране?
– У нас напряженка большая, потому что оппозиция требует новых выборов. Она уверена, что это были сфальсифицированные выборы. А это правительство не хочет уходить. Но если они не уйдут, еще хуже будет. Очень трудное положение... На эту тему мне тяжело говорить.
Люди во всем мире озлобились, что-то такое происходит. Политика стала руководить людьми. Много стреляют, много третируют разные страны. Коронавирус всех достал, конечно. Думаю, после этой эпидемии все изменится и будет как-то по-другому.
– А в какую сторону: положительную или негативную?
– Я пока не знаю. Лучше было бы в положительную сторону. Мне кажется, люди должны понять, что все мы временное явление. Нам Всевышний дал возможность родиться, повзрослеть и уйти. А сейчас самая большая беда людей во всех странах – только и думают, как заработать большие деньги. Деньги – это страшная вещь, они стали нами управлять. Многие политики считают, что все за деньги можно купить. Но это не так... А когда человек прозревает и понимает, что им манипулируют, то выходит на улицу с акциями и протестами.
– Вы сейчас материально самодостаточны?
– Нет. Мы же год не работаем, не выступаем. Об артистах все забыли, нас как будто не существует. А я думаю, что от культуры идет все: и нефть, и книга, и поэзия, и театр, и кино. Артисты – лицо своей страны, если хотите. Год, как меня спрашивают, выступаем мы или нет. Это страшно.
– А кино в вашей жизни есть в последние годы? Снимаетесь?
– Ну, есть. Я вот сейчас закончил писать один сценарий. Но пока этот коронавирус не уйдет, ничего не могу сказать. А вообще я всю жизнь мечтал сыграть Хаджи-Мурата из повести Льва Толстого, но, к сожалению, не случилось. Гия Данелия хотел снимать, сценарий был хороший, но не разрешили. Правда, режиссер хотел, чтобы я сыграл там другую роль.
– Вы смотрите российское телевидение?
– Бывает, политические ток-шоу. После просмотра мне становится стыдно за них, такой там театр. Злые, гнобят друг друга, ругаются, как волки.
Не понимал, что значит «мир»
– Вахтанг Константинович, какой ваш любимый тост?
– У нас есть такой грузинский район – Гурия. Там живут очень остроумные гурийцы. Когда я в детстве туда попал, услышал, что первый тост они поднимали за мир, за спокойную красивую жизнь. Я не понимал, что это такое – мир-мир. Оказывается, они имели в виду мир без войны. Вот и мой первый тост – «За мир». Нельзя бояться, когда дети идут из школы, а ты не знаешь, вернутся они или нет.
– И все-таки когда мы сможем лицезреть вас в России? Вы как-то рассматриваете для себя вариант приехать в гости или по работе?
– Ну как только разберутся политики между собой по поводу Абхазии и Осетии, тогда я с удовольствием приеду. Наверное, уже не будет Путина, потому что ему ни в коем случае не хочется этого делать. Он, конечно, сильный человек, но совсем в другую сторону. Для него прежде всего важны его амбиции.
Из воспоминаний Георгия Данелии
«На себя и семью у Бубы мало оставалось»
«Когда песня «Мои года – мое богатство» была очень популярна, про Бубу ходил такой анекдот. Буба однажды вернулся домой и увидел: дверь взломана, но из квартиры ничего не украдено, а на столе записка: «Мы думали, что ты шутишь, когда поешь, что твои года – твое богатство». Но я знаю – это не анекдот, а чистая правда. Буба – человек широкий, многим помогает, и несмотря на то, что он был очень популярен и хорошо зарабатывал, на себя и свою семью у него мало оставалось. Всю жизнь он прожил в маленькой кооперативной квартире, и даже машины у него не было. Первая собственная «Волга» у него появилась в шестьдесят лет. И то он не сам купил, а ему ее подарили на юбилей. В придачу к годам».
«Слишком сильно входит в роль»
«Буба у меня снимался в главных ролях в четырех фильмах. И еще в двух должен был, но не снялся: в «Хаджи-Мурате», который я так и не снял, и в «Паспорте» – там французы требовали взять на главную роль французского актера. Два года я сопротивлялся, но все-таки пришлось им уступить.
Помимо того что Кикабидзе великолепный актер, у него есть одна особенность: если у Бубы сцена не получается, надо тут же проверять сценарий. Буба так входит в роль, что не может сыграть то, чего его персонаж не может сделать по логике характера.
Кстати, в образ Буба входит не только на съемках. В восьмидесятом году у меня была клиническая смерть. Буба, узнав, что со мной плохо, тут же прилетел в Москву. И кто-то ему сказал, что я вроде бы уже умер. Позвонить мне домой и спросить, умер я или нет, Буба, конечно, не мог. Дня два выжидал, а потом позвонил Юре Кушнереву (он работал вторым режиссером на «Мимино») – выяснить, когда похороны. А тот сказал, что я жив. И Буба поехал навестить меня в больницу.
А теперь расскажу, как визит Бубы выглядел с моей точки зрения. Лежу я в палате – синий, похудевший. (Леонов сказал, что по весу и по цвету я тогда напоминал цыпленка табака.) Открывается дверь, заходит Буба с цветами. В дверях остановился, посмотрел на меня, тяжко вздохнул. Потом подошел к постели, положил мне в ноги цветы. Потупил глаза и стоит в скорбной позе, как обычно стоят у гроба.
– Буба, – говорю я, – я еще живой.
– Вижу, – печально сказал Буба.
Он же настроился на похороны. И увидев меня, такого синего, не смог выйти из образа».
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №15-2021 под заголовком «Вахтанг Кикабидзе: Приеду в Россию, когда не будет Путина».
