"На прощание с Ворошиловым прилетела сова — Володя смотрел на нас сверху"

В беседе с нашим журналистом Владимира Ворошилова вспоминает его супруга, генеральный директор телекомпании «Игра-ТВ» Наталия Стеценко.

Мы сидим с Наталией Ивановной в кабинете Владимира Яковлевича в их загородном доме в Переделкино. На столе – чемоданчик с картонными карточками, на которых фломастерами разных цветов выведено: «Ставок нет», «Протест знатоков», «Музыкальная пауза»... С этими подсказками Ворошилов продумывал дома каждую съемку, они помогали ему и во время игры. По краям стола приклеены листочки с записями и телефонами.

Уютные кожаные диванчик и кресла. Шкаф со множеством папок и бумаг. Ни одной пылинки. Ощущение, что хозяин кабинета только что вышел и вот-вот вернется.

«Вот вы какая – такая же толстая, как и я!»

– Я люблю здесь сидеть, – признается Наталия Стеценко. – Тут всё осталось, как было при Володе, ничего не изменилось... Знаете, когда его не стало, в нашем доме начали происходить странные вещи. По вечерам или ночам часто срабатывает сигнализация, будто кто-то проник на территорию дома. На записях камеры наблюдения всегда видно одно и то же: маленький белый шарик приближается к двери и исчезает. Сколько раз на сигналы приезжала охрана – никого обнаружить не удавалось. Не знаю, что это такое. Но иногда верю, что это Володя приходит в дом, что он где-то рядом.

– Наталия Ивановна, расскажите о вашем знакомстве.

– Это было в 1968 году на телестудии на Шаболовке. Все началось с… совы и обиды. Заместитель главного редактора молодежной редакции Маргарита Эскина назначила меня на должность ассистента режиссера новой передачи «Аукцион», которую можно считать дальним родственником нашей будущей игры «Что? Где? Когда?» Мне сообщили, что нужно познакомиться с руководителем передачи Владимиром Ворошиловым и что он ждет меня в холле телецентра. Я уже слышала о нем. Хороший театральный художник, работал во МХАТе, в Малом театре, в Театре на Таганке. К тому времени два года, как работал на ТВ, снимал документальное кино. А теперь вот готовит авторскую программу.

Радостная, спускаюсь в холл, предвкушая встречу с творческим человеком. А он увидел меня – и тут же съязвил: «Вот вы какая, Наташа Стеценко! Такая же толстая, как и я!» Я задохнулась от возмущения: никак не ожидала такого хамства! Моему сыну Борису на тот момент было полтора годика. Понятное дело, еще не успела привести себя в порядок. Обидные слова я оставила без ответа, но они ранили меня, как заноза. Ворошилов дал мне первое распоряжение: найти хорошее видео совы, которое можно использовать в заставке. Я записала все это в блокнот. Внешне была совершенно спокойна, но в глубине души готова была расплакаться от обиды...

А сову мы с оператором Геной Славкиным пошли снимать в зоопарк. Нам разрешили установить телекамеру возле вольера. Но мы втайне от всех забрались в клетку. Сов там было много, из них приглянулась одна – полярная. Птица, испугавшись, забилась в угол. Сидит, перья серебристо-белые вздыблены, огромными глазами сверкает. Этот кадр понравился Ворошилову, и он вставил его в заставку. Позже именно она открывала и первые выпуски телеигры «Что? Где? Когда?».

«Меня поразил твой мизинец на ноге»

– Говорят, характер у Владимира Яковлевича был не из легких...

– Понимаете, я всегда сходила с ума от гениев. Сейчас-то знаю, что с ними иногда даже знакомиться не стоит, чтобы не разочароваться. Но тогда я была молода и не знала, каким скверным бывает у них характер...

Володя был жутко избалован мамой, для которой сын всегда стоял превыше всех. Он и в 70 лет продолжал чувствовать себя маменькиным сынком. Но его дар не мог не пленять. Я была тогда замужем, но чувствовала, что меня тянет к Ворошилову неудержимо. Он превосходно рисовал, всегда был полон фантастически интересных идей. Я восхищалась – и прощала то, что он был абсолютно эгоистичен и даже нагл по отношению к окружающим.

– Как же Ворошилов узнал, что вы им заинтересовались?

– Это было года через два после знакомства. Мы с подругой-сокурсницей по пединституту Ириной сидим в кафе телецентра. Она жалуется на свои проблемы, я – на талантливого, но вредного начальника. Неожиданно мне в голову приходит мысль: «Давай его разыграем!» Мы поднялись в мой кабинет и набрали домашний телефон Ворошилова. Он поднял трубку: «Алло?» «Володя?» – спрашивает подруга. «Я слушаю», – пробасил Ворошилов. «Ой, извините. Видимо, это не тот Володя. Я ошиблась», – и положила трубку. Спустя минуту снова звоним. И опять Ира делает вид, что не туда попала. И так несколько раз.

В то время Ворошилов разводился со своей очередной супругой. И конечно же ему стало любопытно, что же за девушка такая рассеянная. Они поговорили, познакомились. Ира сделала вид, что понятия не имеет, кто такой Ворошилов и что за передача «Аукцион». Мол, телевизор она не смотрит и вообще девушка серьезная. И он... пригласил ее в ресторан! Ира пошла. Они встречались еще несколько раз. Как мужчина он ее не привлекал, но собеседником был интересным. Подруга потом передавала мне все, о чем они разговаривали, что он ей рассказывал о себе. А я все это с жадностью слушала.

Но нас быстро разоблачили. Однажды сидели втроем в ресторанчике: Ворошилов, Ира и журналист молодежной редакции Толя Лысенко. Он-то ее и разговорил, выяснив, что Ира – моя подруга. Так Володя и понял, что я им интересуюсь.

– После этого начал за вами ухаживать?

– Ой, как таковых ухаживаний и не было. Володя был вполне приземленным человеком... Помню, как с ним ездили в командировку в Узбекистан. Он как режиссер новой передачи «Контакт», я – как ее редактор. К тому времени программу «Аукцион» закрыли... И вот мы снимаем передачу об одной уникальной глазной операции. Вечером после долгого съемочного дня выхожу из гостиничного душа – он был один на весь этаж – и в шлепках на босу ногу иду к себе. Дверь номера Ворошилова открыта. Он стоит на пороге и задумчиво смотрит на мои ноги. Я остановилась, смотрю на него. Так минуты две и стояли молча. Затем так же молча он закрывает за собой дверь.

Позже, уже в Москве, признался мне: «Знаешь, меня поразил твой мизинец на ноге». Тогда я уже научилась относиться к его странностям философски... Он особо за мной и не ухаживал – не считал нужным тратить время. Поэтому так дороги мне небольшие эпизоды, в которых он раскрывался. Помню, как на станции метро «Киевская» он бежал за мной по эскалатору и уговаривал ехать не домой, а к нему. Как мы гуляли и встречали рассвет на набережной. Обычно же Ворошилов даже подарки не любил дарить. Утро каждого 8 марта для Володи начиналось с плача его мамы Веры Борисовны: «Всем мамам дарят цветы, а ты мне даже букет цветов не подаришь!» Наедине я уговаривала Володю: «Я-то обойдусь без цветов. Маме подари!» А он злился. Потому что считал это банальностью. Зато когда маме понадобилась операция, сделал всё, чтобы вывезти ее во Францию. В те самые трудные времена перестройки.

– Поначалу вы жили в гражданском браке и даже расписываться не хотели. Почему?

– Действительно, не расписываясь, прожили 13 лет. Оба уже были в разводе. К официальным отношениям никто не стремился. Мы – Стрельцы, для нас главное – независимость. Самый страшный вопрос, какой нам можно задать: «А когда ты придешь?» или «А что ты сегодня будешь делать?» Это у нас не звучало, и каждый жил так, как считал нужным. Мы могли разойтись на какое-то время по своим квартирам и встречаться лишь на работе. К тому же его мама никогда не потерпела бы на кухне еще одной хозяйки. Да и у меня особого стремления жить с ней вместе не было. Так и жили: то вместе, то порознь.

Наша общая подруга Кира Прошутинская каждый раз, когда мы встречались, спрашивала: «Когда вы поженитесь уже? Ну, сделайте это хотя бы для меня!» И вот в 1984 году мы с Володей решили сделать Кире приятное: пошли в ближайший загс и расписались. Потом отметили свадьбу в ресторане Центра международной торговли. Отметили вчетвером: мы и Кира с Толей Малкиным.

Выскочил и хлопнул дверью

– А как сложились отношения между вашим сыном Борисом и Владимиром Яковлевичем?

– Я познакомила их, когда сыну было пять лет. Их отношения потом всю жизнь изумляли меня своей взрослостью, что ли. Как-то приезжаю в садик за сыном. Накануне пообещала пригласить к нам его закадычного друга Кольку. Но заболел Володя. И я волнуюсь: как теперь объясню сыну, что ситуация изменилась. Сын одевается на лавочке у шкафчика, а я стою перед ним, как перед учителем ученица, которая урок не выучила. Говорю: «Сынок, не получится у нас, как решили. Ворошилов заболел». Он несколько секунд думает, потом подходит к другу: «Коль, мама не сможет нас вместе забрать. Она меня отвезет к бабушке. Понимаешь, у нее есть друг. Он болеет. За ним надо ухаживать!» Удивил меня!

Володя для него был не отец, не отчим, а партнер. Борис сумел это принять, хотя и удивлялся поначалу. Все к нему относились, как к ребенку, всегда отдавали лучший кусок, а Ворошилов... Бывало, Вера Борисовна кладет Борису кусок селедки, а Ворошилову – часть от хвоста. Володя искренне обижался: «Почему мне хвост, а не середина?! И почему если яблоко, то только ребенку?! Мы на равных должны быть!» Помню, как на нашей даче в Светлогорске Володя садился с Борей в беседке и обсуждал вопросы к игре «Что? Где? Когда?» Проверял – не слишком ли легко. А если трудно, спрашивал, какую подсказку лучше сделать, чтобы появился шанс отгадать. В 15 лет Борис уже сидел на отборочных турах: составлял таблицы, сводки, комбинировал команды знатоков. Когда учился в Бауманском институте, подрабатывал на съемочной площадке администратором.

Закончив институт, сын объявил: «Хочу работать на телевидении». Ворошилов сказал: «Пожалуйста! У нас через неделю конгресс знатоков в Мариуполе на 700 человек. Там надо поставить «Что? Где? Когда?» в Большом зале». На следующий день Борис вылетел туда и прекрасно со всем справился. Потом сын работал у Володи вторым режиссером, автором сценария, редактором. Они часто спорили, и тогда Ворошилов говорил: «Когда ты будешь делать «Что? Где? Когда?», тогда и будет по-твоему, а сейчас делай, как я тебе говорю!» Борис обижался, но справедливость этих слов признавал.

– А когда Ворошилов решил, что вести передачу вместо него будет Борис Крюк?

– В январе 2001 года. Собрал нас в офисе. Объявил, что в скором времени собирается уехать жить в Ниццу. А передачу предлагает вести Борису. Сын ответил: «Мне надо подумать». Володя рассвирепел: «Я тебе предлагаю, можно сказать, целую жизнь, а ты думаешь, соглашаться или нет?!» Выскочил из кабинета и хлопнул дверью. С ним всегда непросто было общаться, когда дело касалось работы. А уж убедить в чем-то – тем более. Ну, конечно, Борис согласился.

«Пиши расписку, что у меня рака нет»

– Владимир Яковлевич ушел из жизни, так и не увидев, как Борис ведет свою первую – летнюю – серию игр 2001 года. Его уход в марте был для вас неожиданным?

– Конечно. Хотя болезни всякие были. Понимаете, отправить его в отпуск всегда было большой проблемой. Он очень много работал. Володя готовился к играм, проводил их, потом находил множество других необходимых дел – и... ложился с очередной болячкой. Каждый раз спрашивал меня: «Я раком болен? Вы от меня скрываете?» «Нет», – отвечала. – «Тогда пиши расписку, что у меня рака нет». И я на полном серьезе писала. Бумаги до сих пор сохранились. Ему и наш астролог Валерий Ледовских говорил: «Владимир Яковлевич, вижу у вас проблемы с давлением, сердцем, пора обратить на это внимание». Но Ворошилову было некогда.

– У вас был личный астролог?

– Мы пригласили его к нам на работу еще в 1996 году, когда вокруг заговорили об астрологии. Знаете, очень интересно оказалось. Составили астрологические карты передачи, каждого знатока. Формировали команды по астрологическому принципу. Назначая день эфира, советовались с астрологом. Если у какого-то игрока день считался неудачным, ведущий старался лишний раз к нему не обращаться.

Однажды Валерий Ледовских сказал: «Конца вашей телеигры не вижу, но все время возникает цифра 25. Видимо, через столько лет возможна какая-то трансформация». Ворошилов потом где-то сказал: мол, астролог увидел конец передачи через 25 лет. И начались разговоры на эту тему. Но Ледовских имел в виду совсем другое. Мы потом подсчитали – и оказалось, астролог прав. На 25-м году нашей телеигры умер Ворошилов – и действительно начались изменения.

Панихида в Нескучном саду

– Я читал, что Владимир Яковлевич ушел из жизни именно в этом доме...

– За два дня до смерти Володя позвонил мне на работу и спросил: если у меня начинает болеть сердце, когда я встаю, а принимаю нитроглицерин – и боль проходит, значит, у меня стенокардия? Я предложила поехать в больницу. Но он снова сказал, что ему некогда.

10 марта он поднялся в спальню отдохнуть – и умер. Инфаркт. Заходить в эту комнату не хочется до сих пор.

– Вы поначалу скрывали, кто ведущий передачи. Даже знатоки не знали?

– Когда все собрались на первую съемку без Ворошилова, к Нескучному саду подъехал «Мерседес», который в последние годы привозил Володю на съемки. Из него вышел невысокий человек в смокинге и быстрым шагом направился к входу в Охотничий домик. Все смотрят на него с интересом: новый ведущий?! Это я попросила двоюродного брата Ворошилова – Юрия Борисовича – подыграть нам. Знатоки не знали, кто будет вести игру.

После июньского эфира 2001 года в редакцию посыпались возмущенные письма: «Что за голос звучит в передаче? Уберите его!» Никто не узнал Бориса Крюка, хотя Боря уже много лет был всем знаком по программе «Любовь с первого взгляда». Но мы здорово изменили его голос. И только один зритель из Самары сообщил, что с помощью компьютера почистил речь ведущего и понял: это Крюк. Тогда мы решили тайну открыть, рассказать всем, кто теперь ведет передачу.

– Прощание с Ворошиловым прошло в домике в Нескучном саду, где и снималась передача. Почему именно там?

– Я поначалу не знала, где устроить панихиду. И в какой-то момент вспомнила книгу Эла Моргана «Великий человек». Там с популярным телеведущим прощаются прямо в студии, откуда он вел свою программу. Так и пришла идея устроить панихиду в Нескучном саду.

Когда с утра готовили это место к прощанию, вдруг услышали откуда-то сверху громкое уханье. Поднимаем голову: на ветке сидит сова – моргает огромными глазищами. Вообще-то в Нескучном саду совы никогда не водились. Как эту сюда занесло?! Всем стало немного не по себе, на миг показалось, что сам Ворошилов смотрит на нас сверху.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник+» №11-2019 под заголовком «Наталия Стеценко: На прощание с Ворошиловым прилетела сова — Володя смотрел на нас сверху».