Спектакль на сцене и в зале: у Богомолова все в "Норме"

Первым спектаклем Театра на Малой Бронной при новом худруке Богомолове стала «Норма» по Сорокину.

Ставил Максим Диденко, а половина актеров на сцене – из Мастерской Брусникина: спектакль – копродукция двух театров (Мастерской Брусникина и Театра на Бронной).

Состоялась премьера «Нормы» не на Малой Бронной, а во Дворце на Яузе, где сталинский ампир, ковровые дорожки, колонны, лепнина и серпасто-молоткастые гербы, где снимали «Карнавальную ночь» и «Голубые огоньки», о чем нам напомнит по ходу спектакля главный его актер Евгений Стычкин (черт, его работа здесь – гениальна). Вся эта тоталитарная эстетика «Совка» – идеальная декорация для спектакля по сорокинскому тексту, персонажи которого ежедневно, как вы помните, должны съедать свою порцию кала – «норму».

Ничего такого буквального на сцене нет. Спектакль Диденко состоит из визуальных, телесных, пластических и музыкальных образов нашего вечного «Совка», в котором, как жир в супе, плавает сегодняшняя российская реальность, показанная, впрочем, равнодушно и брезгливо: омоновцы со щитами, на которые обреченно и безвольно, как куклы, бросаются голые митингующие.

Собственно, спектакль происходил не только на сцене. Премьерную vip-публику на входе встречали «активисты» с красным знаменем и плакатом «На сложную режиссуру Богомолова и Диденко слетается вся элита: мухи не ошибаются». Кто-то из этой компании потом в зале выкрикивал: «Ну что, вас уже тут накормили говном?», когда Стычкин уговаривал зрителей спеть что-то из советской лирики, а человек в форме снимал поющих на камеру и изображение тут же появлялось на занавесе.

В центре сцены – огромная дыра. Чудовищный анус, канализационная или нефтяная труба – не суть важно. Это средоточие силы, откуда все у нас появляется и куда все уходит. На постаментах лежат голые тела. Они же потом становятся парковыми статуями, спортсменами, пионерами в желтых пилотках, митингующими, чиновниками, людьми-метрономами и, наконец, росгвардейцами, стоящими на страже сегодняшней, никуда не девшейся «нормы». Образы оживают под разные куски густого сорокинского текста, местами почти невыносимого. Письма к Мартину Алексеевичу в прочтении Стычкина звучат крещендо, дорастая до открытой и уже нечленораздельной злобной ярости и ненависти. В конце концов он в белом кителе и генеральской фуражке усаживается верхом на эту трубу.

Так же сильно действует и метафора нашей сегодняшней нормы – эротический, страстный танец росгвардейца-космонавта с клеткой с голым арестованным и силуэты двух росгвардейцев в виде двуглавого российского орла в пылающей трубе.

В антракте публику ждал свой спектакль-интермедия. Два крупных «активиста» начинают напористо стыдить Богомолова и задирать оставшихся в зале зрителей: ну что, накормили вас говном? Константин Юрьевич благодушен: а мы вот вас любим! Вы нам помогаете билеты продавать – и целует, обнимает дядек. Дядьки начинают петь песню «Священная война». Точнее, один поет, а второй оргазмически орет: «А-а-а». В общем, балаган.

Можно гадать, заплатили «активистам» или нет, а если да, то кто, но, если честно, это ведь совсем неважно, подсадные они или натуральные, как давно уже неважно у нас, где правда и где фейк. Наш двуглавый орел смотрит в обе стороны. И это нормально.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №43-2019 под заголовком «У Богомолова все в "Норме"».