Задорнов, которого не знали…

10 ноября – скорбная дата для близких и поклонников Михаила Задорнова. В этот день два года назад сатирик ушел из жизни.

«Итальянский сценарист и художник Тонино Гуэрра как-то сказал, что смерть – всего лишь переход из одной комнаты в другую. Хочу верить, что Миша видит нас из этой «другой комнаты», я довольно часто ощущаю его незримое присутствие рядом», – признался в беседе с нашим корреспондентом близкий друг Михаила Николаевича – народный артист Владимир Качан.

В библиотеке №225 в Москве, на улице Мневники, д. 10, корп. 1, открылся Клуб имени Михаила Задорнова. Инициатором выступила семья сатирика. Передали его личные вещи – любимое кресло, лампу, книги, рисунки, афиши, фотографии… С экрана на стене звучат в записи задорновские монологи. Проходят вечера юмора, выступает молодежь, приходит все больше зрителей… Очень теплая и уютная атмосфера. «Человек жив, пока его помнят и любят, мне тоже кажется, что Михаил с нами рядом – его любят многие, его невозможно не любить», – говорит жена и мама дочери Михаила Николаевича – Елена Бомбина.

Владимир Качан, друг (дружили почти 60 лет): «Нас на пару выгнали из школьного хора»

– Мы оба из Риги, учились в одной школе, только я классом старше. Пели в школьном хоре. Уже в детстве Миша подмечал несуразности. Например, что за странная строчка в песне о Гагарине, которую нас заставляли с пионерским энтузиазмом распевать: «простой советский паренек, сын столяра и плотника»? Или про партизана Железняка – «он шел на Одессу, а вышел к Херсону»? Красноармеец плохо знал географию? После того как я спросил у руководителя хора Доры Соломоновны, что означает строчка песни «Счастье иметь тебя, Родина», и Задорнов потребовал: «Действительно, разъясните, пожалуйста» – нас обоих из хора выгнали. За глумление над святынями.

После десятого класса я уехал из Риги в Москву и поступил в Щукинское театральное. Жил в общежитии, соседями по комнате и впоследствии близкими друзьями стали Боря Галкин и Лёня Филатов. Годом позже в Москву приехал и Задорнов. Он поступил в МАИ (Московский авиационный институт), но почти все свободное от учебы время проводил в нашей общаге.

Это было веселое время. Как писал позже Миша в своей книге «Язычник эры Водолея»: «Сегодня, вспоминая те юношеские годы, думаю, если бы мне предложили их еще раз прожить, я бы согласился на все… Единственное, на что бы не согласился – на такое количество застолий и пьянок…. Это ж сколько надо было иметь здоровья… Однако нет худа без добра. Я уверен, что пьянство в советской молодежи развивало чувство юмора… Потому что наутро нельзя было относиться без юмора к тому, что наделал по пьянке вечером. Я не боюсь сегодня об этом рассказывать. Не надо стесняться своего прошлого. Если его стесняешься, начинаешь комплексовать… Это неправильно – с прошлым надо расставаться, смеясь. Тогда оно уже не вернется. И, расставаясь, обязательно выпить за расставание».

Позже многие из коллег отмечали, что Михаил Николаевич произносит свои монологи в манере, напоминающей нашу с Лёней Филатовым. По-щукински. К примеру, у нас был предмет – наблюдения за людьми. Нужно было подмечать мельчайшие детали поведения, речи. А Миша наблюдал за нами: как мы с Лёней наблюдаем за другими. Позже наблюдения, очень точные, стали одним из фирменных знаков творчества Задорнова.

После института он некоторое время служил в НИИ (научно-исследовательском институте). Процветала бюрократия, приходилось писать бессмысленные отчеты, которые начальство обычно даже не читало. В одном из таких отчетов в последней строчке Миша приписал: «Целую». Главный инженер, традиционно не прочитав, написал дежурное «Одобряю». Миша хохотал, пересказывал историю друзьям.

В 1984 году в программе «Вокруг смеха» впервые прозвучал его рассказ про два девятых вагона. А чуть позже фельетон «Послание генеральному секретарю»: «Перед вашим приездом в наш город партийные чиновники сделали больше, чем было сделано ими за все годы советской власти: почистили тротуары, отмыли памятник Ленину так, что это оказался памятник Менделееву, выкрасили все дома, правда, только вдоль тех улиц, по которым вас возили, во всех домах подключили горячую воду, которую отключили в 45-м году немцы при отступлении… Приезжайте поскорее еще раз, нам так понравилось мыться!» Даже в американском журнале выпустили статью, что в Советском Союзе впервые напечатали рассказ с критикой власти – значит, вправду грядут перемены!

В общем, становление Задорнова-сатирика происходило на моих глазах. Он начал собирать залы. Четыре часа мог выступать на сцене без перерыва, навряд ли кто-то из нынешних модных стендаперов выдержал бы такой марафон.

Сергей Дроботенко, друг, коллега (считает себя учеником Задорнова): «Он позвонил – я думал, разыгрывают…»

– Мы познакомились ровно двадцать лет назад – в 1999-м. Я жил в общежитии в районе метро «Сокол». Мобильные телефоны еще в обиход не вошли. Телефонная связь – как в фильме «Москва слезам не верит»: городской телефон, по которому бабушка-вахтерша отвечала: «Общежитие слушает!» И вот как-то наша вахтерша постучала в дверь моей комнаты: «Сергей, вас к телефону. Михаил Задорнов». Он был уже невероятно знаменит. Это все равно как если бы тебе сам президент позвонил! Но я думаю: наверное, кто-то разыгрывает, я уже был знаком с пародистами Мишей Грушевским, братьями Пономаренко… К телефону подошел, поздоровался. В трубке раздалось: «Здравствуйте…» Думаю, надо ж, как голос похож на задорновский, который я, конечно, не раз слышал по телевизору. И тут звонящий говорит: «Сергей, вы не женщина, поэтому я могу у вас спросить: сколько вам лет?» «В этом году 30», – отвечаю. «Простите, я вам не звонил последние 30 лет», – говорит трубка. Тут я понимаю, что навряд ли кто-то из молодых юмористов мог ТАК пошутить, это ЕГО, задорновский стиль. САМ звонит!!! Михаил Николаевич пригласил меня принять участие в его концерте.

Михаил Николаевич отвечал на вопрос «О чем и как можно шутить?» так: «Никогда не произноси со сцены то, за что тебе было бы стыдно перед своей матерью». Я помню все его наставления и стараюсь им следовать.

Наталья Коростелева, первая женщина – писатель-сатирик на российской эстраде, ученица Задорнова: «Не знаю больше никого, кто умел бы так искренне восхищаться успехами других»

– Я помню эту историю: на свой творческий вечер в Кремле Михаил Николаевич пригласил выступить Максима Галкина и Сергея Дроботенко. Их имена тогда публике ни о чем не говорили. Мы (в нашей тусовке, куда входили многие начинающие юмористы, в том числе Максим и Сергей) потом долго стебались: мол, Дроботенко с Галкиным собрали Кремль. Тогда это звучало как шутка. Ведь их вправду не знали зрители – узнали как раз благодаря Задорнову. Казалось бы, зачем ему выводить на сцену будущих конкурентов? Не знаю больше никого из наших артистов, в том числе мэтров, кто бы умел так искренне восхищаться успехами других. Таких, как Михаил Николаевич, на эстраде больше нет – и в творческом плане, и в человеческом. Он был невероятно энергичный, жизнелюбивый. Наставлял: «Следует больше думать, читать, смотреть, путешествовать, наполнять жизнь впечатлениями». Приносил книги стопками: «Обязательно нужно прочитать!» Иногда звонил ни свет ни заря: «Наташка! Спишь, что ли?» – «Конечно. Еще только семь утра!» – «Не «еще семь» – а «уже семь»! Буди Юрку (супруг Натальи – писатель-сатирик Юрий Хвостов. – Авт.), а то всю жизнь проспите. Идем сегодня в МХТ на «№13», я взял билеты – потрясающий спектакль!»

Елена Бомбина, жена: «Журналисты терзали нас вопросами: кому он оставил наследство…»

– Мы познакомились в Риге в 1983 году. Мне – 19, ему – 36. Он еще не был знаменитостью. Его гонорар за концерт составлял… шесть рублей двенадцать копеек. Нас познакомили общие друзья. Отношения развивались постепенно. Сначала было наставничество с его стороны. Он советовал мне интересные книги, спектакли. Звонил: «Приезжает (такой-то) театр, ты обязана посмотреть – на служебном входе тебя ждут билеты!» Билеты он всегда скупал пачками и раздаривал знакомым. В этом проявлялась его удивительная душевная щедрость.

Его привыкли воспринимать как язвительного сатирика, мало кто знал «другого Задорнова». В 90-е, например, он создал благотворительный фонд, помогал пожилым людям в Прибалтике, детским домам… На свои деньги содержал библиотеку… На средства от концертов поставил три памятника няне Пушкина Арине Родионовне, памятник Одуванчику  как символу доброты. Снаряжал экспедиции, снял два документальных фильма – «Рюрик. Потерянная быль» и «Вещий Олег. Обретенная быль». Это было важно для него – делиться с людьми тем, что сам узнавал. Любил рассказывать притчу про царя Александра Македонского. Тот хотел удивить персидского царя – и велел своему повару приготовить такое блюдо, чтобы царь упал от изумления. Повар долго думал и приготовил тазик вареных раков. Но вареные раки… шевелились. Перс был удивлен: никогда подобного не наблюдал, в чем секрет? Повар ответил: «А я на дно положил одного живого рака». Задорнов в жизни и был тем «живым раком», что тормошил остальных. Чтоб двигались, развивались.

После ухода Михаила журналисты терзали нас вопросами, кому он оставил свое многомиллионное наследство. Отвечаю чистую правду: Арине Родионовне и Одуванчику. Памятники – недешевое удовольствие. Как и содержание библиотеки. И совершенно не прибыльно. Но он считал необходимым это делать. А для нас – его родных – главное не наследство, а наследие, это разные вещи, и второе важнее.

«Задоринки»

• «Только наш человек, наступая второй раз на грабли, радуется, что их еще не украли…»
• «Только русский человек, если ему разрешить делать все что угодно, не будет делать ничего…»
• «Только в России, выехав на встречную полосу, можно получить удар в зад…»
• «Если во время празднования Нового года дело дошло до торта – праздник не удался!»
• «Американец думает на ходу, немец – стоя, англичанин – сидя, а русский – потом. Сначала делает, а потом думает, как бы расхлебать то, что наделал…»
• «Как же надо было разочароваться в людях, чтобы словом «Дружба» назвать бензопилу?»
• «Скажешь человеку, что во Вселенной 300 миллиардов звезд, – он поверит. Скажешь, что скамейка окрашена, – он обязательно потрогает!»