Госдума получила мат, или Шнур спасет русскую культур-мультур

Новый состав Совета по культуре при Госдуме, куда в компанию к Андрею Макаревичу добавили Сергея Шнурова и Тихона (Шевкунова), больше напоминает поп-группу, чем серьезный общественно значимый орган.

И чем громче и влиятельнее там имена (а в cовете уже и Калягин, и Миронов, и Урсуляк, и Хотиненко), тем больше это поп-группа. Глава думского комитета по культуре Елена Ямпольская практически порвала на груди блузку, чтобы закричать: «А теперь расстреливайте меня, плохиши!» Ямпольская приготовилась к ударам с обоих политических флангов и именно для этого подбирала нынешнюю сборную неравнодушных к политике деятелей культуры. В отличие от аналогичной сборной при президенте (где раз в год хотя бы можно сказать Путину в лицо о свободе или о Сенцове), этот cовет уж точно ничего не решает. А словесно взбодриться приятнее с людьми знаменитыми, резонансными, да еще и разных взглядов.

Перед тем как пригласить Шнурова, Ямпольская сразилась с ним в поэтическом баттле. Выиграть, конечно, не выиграла, но вирши ее смотрелись лучше, чем любительские потуги пропагандистки Марии Захаровой. Шнуру, если от него нужен толк, лучше бы, конечно, в МИД вместо Сигала, но и в Думе музыкант Серега будет смотреться более чем достойно. Человек он – для тех, кто еще не в курсе – весьма эрудированный и умеющий максимально точно и емко сформулировать суть стоящих перед россиянами проблем. 

Есть, правда, мнение, что для Шнура все это зашквар и тупик. Но полноте! С момента, когда Сергей Владимирович много лет назад честно признался, что рубит бабло, он ступил на эту, можно сказать, постмодернистскую дорожку. Его протертые в Думе штаны – именно тот артефакт, который российская масскультура от него и ждет. Не бухое заросшее тело, валяющееся у пивного ларька (прошлый век!), а уважаемого сэра в парламенте.

Грешно в этой ситуации бросать стрелы в Елену Ямпольскую. Она смогла проявить себя как прекрасный продюсер. Если такой хор под ее руководством еще и запоет, выступая разноголосицей по лентам новостей, шоу вполне может потянуть на проект года.

* * *

Шнуров – это не культура, это субкультура

Писатель, лауреат премии «Большая книга» одновременно с певцом Сергеем Шнуровым вошел в Общественный совет по культуре при Госдуме. Евгений Водолазкин рассказал «Собеседнику» о совете, о готовящемся законе о культуре и о том, как достичь консенсуса в обществе.

Удивлен, что пригласили Макаревича

– Общественный совет при думском комитете по культуре очень разнообразен. С одной стороны – вы, с другой – приглашенный туда на днях Шнуров. Это как-то немножко... контрастно. 

– Так это и хорошо, что контрастно. Если бы Совет по культуре состоял из людей одинаковых взглядов, это было бы неразумно. Любые вещи выясняются в диалоге, и к здравому суждению можно прийти только через диалог. А иначе это будет разговор с самим собой. 

Что касается Шнурова, я не поклонник такого количества мата в текстах, но понимаю, что он умный человек, что его слушают сотни тысяч и нельзя этого не замечать. И в общем-то я удивляюсь, что его кандидатура вызвала такой ажиотаж, потому что, на мой взгляд, все течения и слои нашей культуры должны быть представлены. Мне говорят: Шнуров не имеет отношения к культуре. Нет, это так называемая субкультура, часть которой со временем благополучно становится культурой, так сказать, в полном смысле. Но мне как раз нравится, что мы такие разные. 

В совете есть, например, Андрей Макаревич, чьи взгляды далеко не всегда совпадают с официальными. И я был приятно удивлен, что его пригласили в совет. В моей юности нашим языком были тексты песен Макаревича. Его приглашение в думский совет внушает мне оптимизм.

– Вхождение Макаревича в совет вопросов как раз не вызывает. И даже Шнурова – не вызывает. Важнее другое – это все декоративная история, имитационная или она может на что-то реально влиять?

– Видите ли, я еще не был ни на одном заседании и просто не знаю. Но мне показалось, что все это делается с искренними намерениями. Я – человек, далекий от политики, и возможно, поэтому меня попросили высказывать в совете суждения по поводу, например, разрабатываемого закона о культуре.

– Вы уже знаете, что это будет за закон?

– Поскольку я вхожу еще и в Совет по культуре при президенте, кое-что об этом законе знаю. Мне важно, что им занимается, в частности, Владимир Ильич Толстой, праправнук Льва Толстого, достойный человек, которого я глубоко уважаю. Он придерживается разумных принципов.

Закон призван четко прописать отношения людей искусства и властей. До сих пор многое в этой сфере зависит от разного начальства. Особенно, кстати, от местного. И я надеюсь, что закон будет освобождать человека культуры от зависимости от настроения чиновника, его пристрастий или плохого пищеварения. Этот закон, надеюсь, будет, как и положено закону, рассматривать представителя власти как функцию, отсекая его личные эмоции. Если он будет таким, как я думаю, буду содействовать его принятию. Если нет – выскажу свое мнение и не буду за него голосовать.

У народа – своя правда

– То есть художник будет защищен, он будет свободен и независим от желаний власти и финансово, и идеологически? Это фантастика. Но Владимир Мединский, вероятно, будет против. Министр культуры принимал участие в разработке этого закона?

– Вот этого я не знаю. По крайней мере, на Совете по культуре при президенте я его не видел. Может, с ним советовались. А может быть, нет.

Но я скажу вот что. Все меняется, и власти – я тут не о конкретном человеке, а об обобщенном начальнике – реагируют на запросы общества. Наивно думать, что кто-то приходит, говорит и предпринимает то, что всем не нравится, и ситуация в таком виде и консервируется. Это не так. 

В любом обществе – я подчеркиваю, в любом – начальство в конечном счете говорит то, что хочет услышать большинство населения. Я много езжу по стране, и поверьте, еще пять – семь лет назад люди задавали на встречах довольно свирепые вопросы насчет того, чтобы «закрыть» кого-то лет на десять. Сейчас этого меньше. И эту ситуацию закон и власть должны отразить. 

Проблема-то вот еще в чем. Когда идут споры или мы с вами разговариваем, в газетах что-то печатается, в это все вовлечена довольно узкая группа людей. А очень большая часть наших сограждан мыслит по-другому. Она, может быть, не высказывается об этом, но свое мнение у большинства есть, и оно, подозреваю, довольно консервативно. А «культурная элита» порой подобна глухарю: поет и не слышит того, что происходит. Не слышит потому, что не хочет слышать.

– А вы сами как считаете, в вопросах культуры действительно нужно прислушиваться к мнению огромного народного большинства, которое, может, культуру потребляет только из телевизора? Законы в области культуры разве не должно принимать просвещенное и хорошо образованное меньшинство?

– Да, должно. Противоречивая ситуация «большинство vs меньшинство» есть в любой стране. Строго говоря, это самое большинство и не принимает участия в принятии решений. Но любая власть прислушивается ко всем. По нескольким причинам. Главная: народ – это избиратели.

Как мне представляется, мнение властей расходится с мнением большинства по целому ряду вопросов. Например, о захоронении тела Ленина. Идея мавзолея, мягко говоря, не лежит в русле отечественной традиции, но, зная общественные настроения, власть от резких шагов пока воздерживается. 

Я допускаю, что большинство нередко бывает не право. Можно принимать какие угодно решения, делая вид, что за Садовым кольцом никого нет, но если решения будут противоречить мнению большей части населения, это приведет к коллапсу. И любая власть это понимает.

– Что-то пенсионная реформа не привела к коллапсу, хотя народ очевидно против. И это было заранее понятно.

– Так народ и не молчал. И не молчит. Другое дело, что проблема пенсионной реформы не так проста. Такие реформы прошли почти во всех странах, кроме нашей. И это не случайно.

Вообще говоря, учитывать мнение народа можно по-разному. Это не значит, что нужно всегда с ним соглашаться. Но даже не соглашаясь, надо понимать, что у народа есть своя правда. У людей отобрали очень многое. И на этом опыте основана его реакция на происходящее. Вот здесь-то и нужен диалог. 

Диалог – это когда обе стороны понимают, что у собеседника есть своя правда. И из частных правд нужно создать общую правду. 

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №08-2019.