Гела Месхи: Благодаря Путину я чувствую защиту и опору

Sobesednik.ru поговорил с актером Гелой Месхи о фильме «Донбасс», о его намерении вступить в партию и о многом другом. 

Артист Гела Месхи снялся в двух десятках фильмов. Среди них «Сын отца народов», «Волчья яма», «Посольство» и «Собибор». В этом году сняты еще два фильма, где главные роли сыграл Гела – «Спасти Ленинград» и «Донбасс. Окраина». «Донбасс» – история о военных событиях 2014 года, когда начался конфликт между Россией и Украиной. Правда, у нас эту кинокартину еще не видели. Об этом фильме, о том, зачем Гела хочет вступить в партию, «Собеседник» поговорил с артистом. 

Фильм о Донбассе снимали в Крыму 

– Мне было очень интересно поработать с режиссером «Донбасса» Ренатом Давлетьяровым. Когда мне позвонили и сказали, что он хочет попробовать меня, согласился, не читая сценария, – рассказывает Гела. – Он меня даже не узнал, говорит: «В «Собиборе» другой же ты был». Не беда, отвечаю, бороду снова отращу, немного поправлюсь, и все будет нормально. Это не политический фильм, там показана жизнь людей, которые пытаются выжить, выбраться из маленького разрушенного войной городка. Мы снимали в Крыму в заброшенной военной части. Там даже декораций никаких особенных не надо было строить, все настолько было разрушено, бэтээры какие-то старые стояли. Совсем как после войны. Почему не в Донбассе снимали? Наверное, в первую очередь из-за безопасности. А потом, там бы люди не поняли нас. Они еще не могут отойти от того, что произошло, а тут съемочная группа приехала… Знаю, что пока кинокартину показывают на кинофестивалях, но потом «Донбасс» выйдет в наш прокат. 

– Гела, тебя не испугало сниматься в Крыму да еще и в фильме на такую тему? Многие артисты теперь отказываются от подобного, чтобы не попасть в пресловутые списки СБУ…

– Не задумывался об этом. Знаешь, вспоминаю, как началась война между Грузией и Абхазией. Как, будучи в Грузии, мальчишкой подбирал какие-то гильзы, помню разрушенные балконы, как летали снаряды где-то вверху. Думал, что мне это снится. Потом, когда родители меня оттуда вывезли, все осознал. Поэтому чего мне бояться?! Я отношусь к этой войне, как к чему-то знакомому. Если люди с той стороны будут воспринимать меня так, чтобы внести мое имя в какие-то списки… Ну что ж, бог им судья. Я же не снимался в каком-то политическом фильме, мы не хотели опозорить ту страну, а эту выставить победителем, или наоборот. Я хотел показать человека, который спасает другие человеческие судьбы. 

– В любом случае все это политика.

– Да, так хочется, чтобы все это закончилось уже. Когда моя беременная жена снималась в сериале в Киеве, там начались эти майдановские беспорядки. К ней в гостиничный номер через окна кидали яйца, на съемочную площадку приходили бабульки с плакатами, где были написаны проклятия, и какие-то молодые люди раскачивали актерские вагончики, подкручивали колеса машин, чтобы артисты улетели в кювет. Поступали, как зверье, животные. Люди, как стадо, им дай что-то – и они будут всё рушить. Но пока они сами не поймут, то ничего не закончится. Как было в Грузии с Саакашвили, которого изгнали! Где он сейчас кушает галстуки? Не знаем. Но ведь избавились люди от него. И дело тут не в смене власти, одна уйдет – другая придет, дело в самих людях, пока они сами не поймут главного: мы все не животные! Ну вспомни, когда был конфликт у России с Грузией, как некоторые издевались над грузинами в российских городах, в школах гнобили детей из грузинских семей. Страшно! Где же сострадание, чувства, мозг?! Признаюсь, жалею, что распался Советский Союз, когда была дружба между народами. 

– Тебе же было лет шесть, когда СССР развалился. Как ты можешь помнить? 

– Но я много читал и люблю узнавать про те времена. Почему СССР побеждал в футболе и в других видах спорта? Потому что мы все были вместе. На ВДНХ были собраны достижения всех наций, люди обменивались традициями. Я бы очень хотел там жить.

– Ну, ты не знаешь, сколько всего несправедливого было тогда на самом деле…

– Многое было, конечно. В истории каждой страны было много плюсов и минусов. Вот все думают, что Гитлер – тиран и Сталин – тиран. Но возьми Черчилля – тоже ведь тиран. Судя по книгам и воспоминаниям о нем. Мы же точно ничего не знаем! Могу предположить, что Сталину было сложно удержать вокруг себя такую компашку, такое вокруг него было окружение! Их надо было держать в кулаке. И потом, был ли он таким уж тираном и таким уж жестким?! Может, ему нашептывали, а он отвечал: «Почему бы и нет…» И кто-то под его роспись творил все это. 

– Ты говоришь страшные вещи! Вот у меня родные пострадали в сталинское время и родственники многих моих друзей. Что бы ты сейчас сказал, если бы в твоей семье подобное случилось? 

– Не знаю, не сталкивался с этим. Подумаю об этом обязательно.

Комедии снимать мы разучились

– Когда ты снимался в фильме Константина Хабенского «Собибор» в роли заключенного концлагеря Семена Розенфельда, ты знал, что прототип твоего героя до сих пор жив?

– Конечно. Он единственный, кто еще остался в живых. Ему много лет уже, и живет он уединенно в социальном доме в Израиле. У нас не было цели с ним пообщаться, потому что делали не документальное кино. И задачи сыграть полную копию героя передо мной не стояло. Режиссер Константин Хабенский хотел сделать больше акцент на том, как выживали эти люди, как пытались вырваться из лагеря. Знаешь, я горд за этот фильм и за свою роль. Причем там у всех главная роль, у всех своя история. 

– А почему же этот фильм провалился в прокате?

– Подожди, он сейчас номинируется на «Оскара»! И в Европе «Собибор» смотрели с большим интересом. Может быть, провалился у нас. Но так российский зритель устроен: «А-а, наш фильм, ну, тогда не пойду!» 

– Можно подумать, зритель в этом виноват. Кстати, в «Собиборе» снимались и зарубежные актеры, например Кристофер Ламберт, чье участие тоже не помогло удачному прокату. Как он тебе в общении на площадке? 

– Удивился, насколько он прост и контактен. С первого дня, как увидел его, думал: надо сфотографироваться вместе. Оставлял на потом. В результате так и не сфотографировались, жалею теперь. Он – профессионал. Подсказывал мне какие-то детали. Вот тут, говорит, сделай так рукой у лба, будет лучше. И действительно, потом смотрю на экране – удачный жест. 

– Когда мы с тобой встретились, ты обмолвился, что планируешь поучаствовать в каком-то политическом проекте. Что это?

– Громко сказано. Но, знаешь, в последнее время у меня появилось желание делать какие-то действия, шаги, чтобы помогать людям. Детям, инвалидам, нуждающимся актерам. Я почувствовал в себе эту необходимость. Ну, если есть у меня знакомые, какие-то связи, почему бы и нет? Возможно, в дальнейшем это вырастет в какие-то благотворительные акции. Признаюсь, я хочу вступить в партию, благодаря которой смогу помогать людям. По крайней мере, хочу попробовать. 

– Конечно же партия эта называется «Единая Россия»?

– Нет, думаю, это будет скорей всего оппозиционная партия. Я люблю военно-патриотические, исторические фильмы. И в этом смысле хочется поддержать историю России и Советского Союза. Чтобы без всякого вранья. Молодые люди ничего не знают о Великой Отечественной войне. Спроси у американцев: кто ту войну выиграл? Они ответят: мы. А россияне даже знать об этом ничего не хотят. Я смотрю на наших с женой детей, просиживающих в гаджетах и в компьютерных играх, в стрелялках, которые рушат психику. Говорю им: почитайте книгу. Не хотят. Это так огорчает. И как справиться с этим? Не знаю. 

– Чтобы повлиять на детей, нужна партия?

– Вступление в партию – это уже некое доверие ко мне. Потом я уже могу говорить им, членам партии: ребята, давайте поможем, здесь нужна помощь. Вот сейчас я задумал военно-патриотический спектакль про блокаду Ленинграда, про баржу, которая переправляла людей через Ладожское озеро. И в этом нужно помочь. Но я хочу это сделать не для себя, а для людей. Чтобы знали ту трагическую историю. 

– Гела, тогда тебе нужно к министру культуры Владимиру Мединскому в его Военно-историческое общество. Там точно деньги найдут на такие проекты… 

– Знаешь, если потребуется так, то все возможно. Но я правда хочу двигаться в этом плане, искренне, и чтобы молодежь подключилась. 

– Здесь ты угадал, сейчас тренд такой – а-ля патриотизм и переписывание нашей истории на разный лад. 

– Да, и это неплохо, мне кажется, это память, история. Мы не должны гнаться за американскими фильмами, у нас никогда это не получится. Они выросли на комиксах, а у нас кинокартины должны быть про страдания и боль, про то, что пережили. К этому надо стремиться. Давай честно признаемся: к сожалению, комедии снимать мы разучились. А переснимать «Кавказскую пленницу» или другое советское кино глупо.

– Почему у нас так мало говорят в кино и в документальных фильмах о дне сегодняшнем? Думаю, какой-нибудь бредовой историей хотят отвлечь людей от современных проблем…

– Согласен, это плохо. Знаешь, я читаю много разных сценариев о сегодняшней жизни. Как правило, пишут их молодые люди. Так вот, они не чувствуют сегодняшней боли и страданий. Все хотят снимать артхаус, в котором действие происходит на каком-нибудь винзаводе. Я лично этот жанр не понимаю, больше люблю классику. Кстати, сейчас режиссер Юрий Быков написал интересный сценарий, буду с ним работать. Хорошее кино должно получиться. Вот Юрий умеет затронуть нерв сегодняшнего дня.

Хочу попасть на встречу Путина с общественностью 

– Так все-таки ты хочешь стать депутатом?

– Я вот этого не знаю. Как в депутаты вступать, какие у них законы и что они там делают? Не знаю. 

– Что делают?! Ну, они выпускают такие законы, над которыми люди смеются и плачут…

– Главное – вот этого не касаться, законов. Там есть люди, которые этим занимаются. А моя миссия – продвигать какие-то идеи. Съездить в какой-нибудь детский дом от партии, пригласить актеров туда, помочь сделать ремонт. Мне необходимо понять, сможет ли маленький человек чего-то от власти добиться. Вот хочу попасть на встречу Путина с общественностью, любопытно. 

– Ты читал, что, по опросам, 61% россиян считают его ответственным за проблемы, стоящие перед страной?

– Ну почему мы так любим жаловаться?! В Европе не жалуются или, может, мы не видим. А нам всегда плохо. Условно говоря, посмотрите на детей в Африке, им некому жаловаться. В чем виноват Путин?! Мы посмотрели чемпионат мира по футболу. Когда такое у нас было?! Ведь настоящий праздник был, пусть и длился всего месяц. И потом, благодаря Путину я чувствую защиту и опору, спокоен за свою семью. 

– От кого защита? Кто нападает?

– Американцы. 

– А есть ли защита у тебя от наших коррупционеров, чиновников, от полицейских, которые насилуют в тюрьмах, от несовершенной судебной системы?

– Я занимаюсь своим делом. Живу для своей семьи. А то, что они – чиновники – там делают... Они же постоянно живут под страхом. Когда-нибудь это закончится, и виноватые будут сидеть в тюрьме. В этом абсолютно убежден.

– Ты обмолвился про чемпионат мира, а я читал, что в детстве ты хотел стать футболистом, увлекался этим видом спорта. Как думаешь, почему наши игроки так плохо выступают на международных футбольных соревнованиях?

– На чемпионате мира в этом году я все-таки очень порадовался за наших. Мы же все думали, что они и из группы-то не выйдут. А когда они в кои-то веки вышли, болельщики были в восторге. Знаешь, мне кажется, что тренер сборной Станислав Черчесов – молодец, держит ребят в ежовых рукавицах. В отличие от тех, иностранных, которым платили огромные деньги, а они ни черта не могли сделать с нашими игроками. Наших должен тренировать наш. А что творится с отечественным футболом? Все просто – денег не дают на развитие. Вот посмотри на наших «красавцев» Кокорина и Мамаева, которые снова недавно отличились. Люди получают миллионы – и так себя ведут! Ну, выпил – иди домой проспись, а не лезь драться. Так нельзя! Извините, они не Роналду и не Месси. Надо у таких футболистов отобрать деньги и вкладывать в детский футбол. В европейских странах своих маленьких Месси растят изначально. А у нас что делают? Ну, пришел, попинал мячик – и всё. А там дети живут в этих школах, где с утра и вечером тренировки, специальное питание и режим.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №47-2018 под заголовком «Гела Месхи: Хочу жить в Советском Союзе».