"Я – танк. Меня сбрасывали, я переворачивалась и шла снова"

Народная артистка Римма Маркова ушла из жизни в начале 2015 года, не дожив до своего 90-летия пару месяцев. Римма Васильевна всегда говорила правду, никогда не участвовала в интригах, многие ее боялись за прямолинейность. 

Это было 13 лет назад. Решил я сделать интервью с актрисой к ее 80-летию. Помню, как в дождь шел с розой от «Таганской» на Котельническую набережную. Нет, не в ту знаменитую высотку, а в обычный серый многоподъездный дом. Накануне позвонил Марковой с просьбой о встрече. Ответила она грубо: «Столько раз, до чертовой матери, рассказывала одно и то же. Сама себе надоела. О чем я еще могу говорить?!» – «Римма Васильевна, вас так любят, любое ваше слово всегда ценно!» Слышно было, как она затянулась сигаретой, закашлялась, прохрипела: «Приезжай. Но это только потому, что мне умные люди сказали слово какое-то ужасное: пиар… А мне нужно, чтобы не забывали, снимали. Деньги нужны – внука поднимать». 

Памятуя ее стиль общения, шел со страхом. Незадолго до этого я два раза бывал в высотке на Котельнической – делал интервью с Кларой Лучко и с Лидией Смирновой. И первое, что ляпнул при входе в квартиру: «Я в вашем районе третье интервью делаю за последние две недели».  Маркова, с сигаретой в зубах, бережно взяла мою розу, понесла на кухню – и оттуда: «У Кларки был, что ли?» – «Да». – «И у Лидки?» – «Да». И тут же съязвила с матерком: «К этим... еще кто-то ходит?!» 

Я наблюдаю, как в вазу она налила водичку и подсыпала сахарку. Посмотрела на меня: «Это чтобы дольше роза стояла. Какая же красивая! Спасибо». Улыбнулась, но тут же нахмурилась: «Пошли в комнату. Водки нет, а чаем напою». Входим в ее единственную маленькую комнатку. Так и началось наше общение: в дыму (Римма Васильевна курила каждые пять минут), но с очень вкусным чаем. 

«Сделаю, как Мордюкова»

– Удивляешься, как живу в такой тесноте?! – начала Маркова. – Но мне тут комфортно. Конечно, была возможность в свое время что-то себе выбить получше, но… Понимаешь, не могу так. Вот есть одна артистка известная. Я таких называю: актрисы-администраторы. Мы часто вместе выступали на правительственных концертах, пили потом на банкетах. В какой-то момент замечаю: она уже записывает на пудренице телефон какого-нибудь чиновника. А для меня мука мученическая – просить. Хребет чешется. Никогда о себе не хлопотала и не буду. Если раньше этого не сделала, то и сейчас не буду. 

Старые стулья, стол, диванчик: таких, как Маркова, называют бессребрениками. Помню, подумалось тогда: в таком интерьере надо снимать фильмы про советские времена. Естественно, заговорили про предстоящий юбилей. 

– Какая радость делать юбилейный вечер?! – возмущалась Римма Маркова. – Да у меня нет столько друзей, чтобы собрать зал, например, Дома кино. И что я покажу?! Ролей хороших – по пальцам пересчитать, хотя, по-моему, больше 80 фильмов уже. Поклонники? О чем ты говоришь?! Сейчас важны богатые поклонники, а у меня их нет. Радости не испытываю от этих юбилейных вечеров. Это ведь ужас! До этого два месяца человек не знает покоя, собирает всех, организовывает. А потом в течение двух часов ему врут: «великая», «великий», «гениально». Я вас умоляю! Ни за что! Сделаю, как Мордюкова – вырвать телефон из розетки и спокойно в эти дни жить. 

Деньги только для дочери и внука

Римма Васильевна эмоциональна. С сигаретой в зубах она то закрывает глаза, то вскакивает с кресла и носится по комнате. Наблюдать за ней крайне интересно. Причем заметно, что все ее эмоции искренние, вовсе не театральные, как часто бывает у актрис. 

– Это для тебя я совсем старуха, а вообще в каждом возрасте есть свои прелести, – рассуждала Маркова. – Посмотри на мой календарь. Расписан каждый день. Завтра, например, съезд Партии пенсионеров. Пойду. Послезавтра – премьера фильма. И так далее. Так что в свои 80 лет еще пока нужна... Как-то Лидка Смирнова мне прислала приглашение к ней на юбилей. И фотка там – 60-летней давности. Ну зачем? Все знают, что тебе скоро сто лет уже. Давай фотку поставлю на приглашение, где я в детском саду?! Смешно!

Разговорились про фильм «Ночной Дозор», где актриса сыграла колдунью. Слышал, что на эту роль приглашали многих актрис, например Лию Ахеджакову и Зинаиду Шарко, но все отказались: «Грех играть таких ведьм». А Маркова решилась. Но только потому, что не знала, кого именно будет играть. 

– Всю жизнь всегда читала сценарии полностью, даже если табуреткой какой-нибудь в фильме была, – рассказывала Римма Васильевна. – А тут звонят, предлагают большие деньги за четыре съемочных дня. Прошу сценарий. Говорят: ой, Хабенский улетает во Францию, надо срочно, студия стоит. Ну, я приехала. Быстро просмотрела свою роль. Мне показалось, что это гадалка-мошенница. Я ее и играла. К какой-то лестнице меня привязывали, крутили, как будто летаю. Ужас. Перепугалась! Но, наверное, не жалею. Режиссер мне понравился, да и гонорар хороший. А кто мне поможет, кроме самой себя?! Вот и зарабатываю деньги для дочки и внука. У меня шикарный внук Феденька. Мое счастье, моя радость. Он пользует меня, он потребитель. Понимаю, что его балую, порчу, но ничего не могу с собой поделать. Я до такой степени его люблю, как не любила никого никогда в жизни своей. Ни мужчину, ни дочь, ни искусство. Внук болеет часто, поэтому дочь не всегда при работе. Вот на себя и взвалила этот груз. 

Вину за брата взяла на себя

В серванте за стеклом замечаю фотографию брата – известного актера Леонида Маркова. Он ушел из жизни в 1991-м в возрасте 63 лет. Рассказывая о нем, Римма Васильевна смотрела на фотографию и плакала.

– Лёню нянчила до конца его жизни, хотя он был младше меня на два года, – вспоминала актриса. – Он такой утонченный был, тихий, спокойный, а я… Узнаю, что в школе его кто-то побил, шла и лупила весь класс, не разбираясь. Однажды он керосиновую лампу испортил. Трагедия для семьи – голод же был. Папа и мама, артисты, пришли со спектакля и начали выяснять, кто виноват. Вину на себя взяла. Меня отлупили. Мы много городов поменяли, прежде чем я оказалась в Москве. Потом Лёню перетащила в столицу. Но и тут не давала его в обиду. 

Провожая меня, Римма Маркова вдруг воскликнула: 

– Боже, я же забыла тебя пирожками угостить! Старая маразматичка! Купила специально в кулинарии сегодня. Возьми с собой, дома поешь. 

И вручила мне пакет с пирожками. Прощаясь, актриса погрустнела. 

– Знаешь, мне никогда не давали премий и призов, – сказала Маркова. – Я – девушка неопекаемая. Когда-то выдвинули на Сталинскую премию за роль в театре, но… не смогла я ублажить кого надо. После «Ночного Дозора» выдвинули на «Золотого орла» в номинации «Роль второго плана». Но я понимала, что не получу. Разве это роль?! Помню, обратилась к устроителям: дайте билеты дочке и внуку. Не дали. Приезжаю, а там – проститутки с Тверской со старыми пердунами под руку. Оскорбилась. Столько лет работала – и так со мной поступить... Та ниша, которую я заняла, это вопреки всему. Я – танк. Меня сбрасывали, я переворачивалась и шла снова. Видимо, Бог к старости моей сказал: пусть хоть сейчас порадуется. А я, наоборот, с удовольствием бы уже не снималась, не ездила на фестивали или вечера. Если бы были деньги. Но приходится вкалывать, и когда я смогу отдохнуть, не знаю. Наверное, уже никогда. 

Перед смертью Римма Васильевна высказала пожелание родным, чтобы не было официальной панихиды – не хотела, чтобы чужие люди видели ее в гробу. Похоронили актрису на Николо-Архангельском кладбище. 

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №28-2018.