Евгений Дога: У нас с женой была целая куча свадеб

Sobesednik.ru поговорил с композитором Евгением Догой о его семейном счастье.

Известнейший молдавский композитор, народный артист СССР Евгений Дога – автор музыки более чем к двумстам кино- и телефильмам (наиболее известные – «Табор уходит в небо», «Лаутары», «Мой ласковый и нежный зверь», «Портрет жены художника», «Одиноким предоставляется общежитие»), почти к ста песням, многочисленным балетам, симфониям, камерным, хоровым и вокальным произведениям. Кроме того, в 2000 году он официально признан «Человеком чести второго тысячелетия» и автором гимна его родного города Кишинева. В марте 2017 года композитор отметил свой 80-й день рождения. Однако, несмотря на возраст и такой послужной список, в жизни Дога – удивительно контактный и доступный человек, обладающий потрясающим искусством рассказчика и отличным чувством юмора.

– Евгений Дмитриевич, говорят: «Твой дом – там, где твое сердце». Какое место на земле вы называете своим домом? Или как в песне: «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз»? 

– Вот эти слова как раз, я считаю, – для бездомных или для бомжей. Я не возражаю против каких-то тезисов и лозунгов, но в этом, к великому сожалению, наша главная болезнь: мы потеряли ощущение дома, ощущение того очага, с которого, как поется в другой песне, начинается Родина. Ведь начинается она с порога материнского дома. Не ощущая своего дома, нельзя ощутить дом соседа; не ощущая себя, нельзя рассчитывать на то, что сможешь понять другого. Любя свой дом, ты будешь оберегать дом друга. Поэтому для меня и тогда, и сейчас очень конкретные очертания имеют и дом, и улица, и порог материнский, и это является самым сильным источником подпитки, самым сильным магнитом, который меня все время притягивает, придает мне силы, дарит какие-то определенные образы, дает вдохновение. Например, в Кишиневе я живу в доме на улице Михая Эминеску – величайшего поэта. Для меня это просто некий символ, огромнейшая радость, и каждый раз, когда я пишу на конверте адрес, чувствую какой-то необычайный прилив энергии, как будто я сам имею причастность к этому имени. У меня написано много романсов на стихи Эминеску, балет «Лучафэрул»...

Никогда не забываю отчий дом в селе Мокра, я родился в Молдавии на левом берегу Днестра. Сейчас большую часть времени живу в Москве – здесь мой другой дом, российский, где за много лет сложилась своя духовная аура. 

– Насколько мне известно, семья у вас тоже русско-молдавская: ваша жена – москвичка. Где же вы нашли друг друга?

– Познакомились мы как раз в Кишиневе. Наташа окончила московский институт и после экзаменов приехала отдохнуть в Молдавию к своей тетке. Провела она в Кишиневе целый месяц и, наверное, каждый день ходила мимо моих окон, но я не смотрел на прохожих, потому что учился тогда в консерватории, у меня было много работы, занимался сочинением фуг и других заданий, которые мне полагались. Но в 11 часов вечера, как правило, я выходил на улицу, садился на мотороллер, который у меня тогда был приобретен в кредит, и ехал в центр города, потому что сам жил на очень дальней окраине (во дворе телецентра мне дали служебную двухкомнатную квартиру, чему я был, естественно, очень рад после скитаний по многочисленным общежитиям). И вот однажды после 11 вечера выхожу из дома и вижу девушку, которая гуляет – было лето, очень тепло и красиво, у нас на юге вообще прекрасные ночи, хоть и не Сочи. Я ей в шутку: «Не хотите ли прокатиться?» Думал – откажется, а она говорит: «Почему бы и нет?» Конечно, никакого центра в этот раз уже не было, мы поехали за город. Как потом выяснилось, это был ее предпоследний день в Кишиневе и она уже должна была уезжать к себе в Москву, чтобы выйти на работу. И хотя в то время я был уже взрослым парнем – за 25 перевалило – и я мог бы, конечно, себе что-то в отношении девушки позволить, даже намека такого у меня в мыслях не возникло! Мне было просто очень интересно с ней общаться, мы беседовали на совершенно разные темы. Наташа оказалась очень развитой, читающей девушкой, я тоже любил книги, поэтому у нас нашлось довольно много общего для разговора. И где-то часа через три, когда мы вернулись к ее тетке, она вдруг заявляет ей: «Тетя Клава, мы с Женей решили пожениться!» Я думаю: «Ну ничего себе, очень интересно!» Мы же ведь об этом вообще не говорили! Тетка отвечает: «У тебя есть родители, позвони домой!» Она звонит в Москву, мама берет трубку – и просто в обмороке. Как мне потом стало известно, в Москве у нее был человек, с которым она была знакома задолго до меня и собиралась за него выходить замуж. Но вот решила поменять свою судьбу. Трубку взял папа, говорит: «Да что ты, доченька, давай приезжай домой!» Но доченька домой не поехала, а через неделю мы приехали уже с ней вдвоем.

– То есть практически Наташа сама сделала вам предложение. 

– Думаю, что я вряд ли осмелился бы это сказать и предложить ей, и слава Богу, что она сама проявила инициативу, что совпало и с моим ощущением. Это, наверное, был просто голос судьбы, потому что мы с ней вместе живем всю жизнь.

– Никто из вас за столь долгое время не давал друг другу поводов для ревности?

– У нас не было даже разговоров на эту тему! Я такие вещи не понимаю – они просто бессмысленны. Повод всегда можно найти – если поискать. Мы не искали этих поводов. Без доверия невозможно осуществить любое дело, тем более семейное, удержать что-то важное и хорошее. Поэтому доверие друг к другу в нашей семье – в первую очередь. Для чего же мы тогда живем вместе? Чтобы друг друга терзать?

– Где проходила ваша свадьба?

– Сначала в Москве, где мы и расписались, потом в Кишиневе у моей тетки, затем поехали к маме – и там продолжили. Короче, свадеб у нас с Натальей была целая куча. 

– Это правда, что дом в Кишиневе, где сейчас так уютно и комфортно живет ваша большая семья, построен по вашему личному проекту?

– Этот одноэтажный особняк в самом центре Кишинева построен еще в 1918 году, а вот реконструирован – да, так, как хотел я. Долго искал, куда бы переехать, чтобы не мешать никому и чтоб мне не мешали, и в 1976 году получил этот дом. Когда проектный институт сделал чертежи его переоборудования, я их посмотрел и понял, что получится совсем не тот дом, в котором хотел бы жить. Тогда на полгода я приостановил реконструкцию и с помощью друзей-архитекторов составил собственный проект. В масштабе на бумаге сам все расчертил, как мне нужно, и через полгода работы продолжились уже по моему проекту. 

– А потом вашей соседкой стала певица Надежда Чепрага... Как это получилось?

– Вы знаете, мы с женой – «совки», люди, обладающие советским менталитетом. Мы воспитаны в духе скромной достаточности. И когда мэр города предложил нам взять весь этот дом, мы подумали: «Зачем он нам, такой большой?» В то время в трех комнатах этого особняка была какая-то контора, которая собиралась оттуда выехать, и мы стали думать, кому бы эти комнаты отдать. Я предложил их одному своему приятелю, который работал в ЦК, но он испугался, что его начнут подозревать: за какие, мол, заслуги у него такой дом, что это у простого служащего за частная собственность такая?! – и отказался. Тогда в случайном разговоре я предложил эту площадь Чепраге. Хотя Надя жила совсем недалеко, на соседней улице, в хорошей квартире, она загорелась этой идеей, посмотрела свою половину и сказала, что готова переселиться. Сама задумка была очень хорошая: она певица, я композитор, работали вместе, всегда друг у друга «под рукой».

– В репертуаре Чепраги действительно более десятка ваших песен. А вы помните, как познакомились?

– Было это, когда я только что написал «Веселую свадьбу» – зажигательную молдавскую песню в народном стиле, которую решило взять в одну из музыкальных программ наше телевидение. И вот вместе с редактором ТВ мы стоим на крыше телецентра, любуемся простором и красотой раскинувшегося внизу Кишинева и решаем, кто же эту песню будет исполнять. Сошлись во мнении, что это должна быть красивая артистка с чистым, бархатным голосом. Я озадачил всех своих знакомых, чтобы нашли молодую девушку, умеющую петь. И вот спустя какое-то время мне позвонили и рассказали о Наде, которая только что закончила школу и поет народные песни в самодеятельном ансамбле при какой-то строительной организации. Когда она появилась, мы просто обалдели от ее красоты и фигуры – талия, как иголочка! Я заставил выйти ее на ту же крышу телецентра, показал с высоты залитый солнцем город и предложил песню «Веселая свадьба». Песня была записана и стала для Нади очень хорошим толчком в карьере.

– Надежда Чепрага тоже уже давно живет в Москве. Вы видитесь?

– Очень редко! В основном на официальных приемах в посольстве, иногда на концертах. Она нашла свою орбиту, я вращаюсь по другой, и иногда эти орбиты пересекаются. Вот и Соню Ротару, которая также спела много моих песен, я не видел уже много лет. Это все закономерно: ласточка же не обижается на своих птенцов, что они вырастают и разлетаются из гнезда. Вот и мои «птенцы» выросли творчески и разлетелись. Дай им Бог успеха! 

– Я слышала, что Ротару спела ваш «Белый город», еще будучи студенткой. Это правда?

– Было такое. Молдавская киностудия снимала докфильм о Кишиневе. Написав музыку к фильму, я спокойно сдал дела и собирался улететь в Москву. Вдруг вечером, принимая работу, худсовет решил, что, кроме фоновой музыки, там обязательно должна быть песня. Срочно, уже почти ночью, ко мне приехали режиссер и поэт со стихами. Я прочитал – ну никак меня эти банальные строчки не зажигают, поэтому и музыка получается банальная. Лег спать. Вдруг около семи утра – снова звонок в дверь. Стоят те же люди и тычут мне в лицо листок с новыми стихами: «Мой белый город, ты цветок из камня, омытый добрым солнечным дождем...» Я еле проснулся, положил листок на рояль – и неожиданно для себя сыграл мелодию, как будто эта песня существовала очень давно и я ее всю жизнь знал. Со спокойным сердцем улетел в Москву, а когда вернулся, встал вопрос, кто же эту песню в фильме будет петь. Причем для начала требовалось найти хоть кого-нибудь, чтобы просто напеть слова и сдать наконец этот злосчастный фильм начальству, а уже потом можно было бы не спеша заняться поиском артистки для окончательной записи. И тут кто-то вспомнил, что в консерватории на 3-м курсе есть одна девочка с Буковины, Соня Ротарь, которая очень здорово поет старинные молдавские романсы. Мы решили, что пока пусть хоть как-то напоет она, а потом уже мы найдем настоящую певицу. Приехали туда, представились. Она замахала руками: «Нет-нет, я сейчас занята, у меня сессия, экзамены. И вообще я не эстрадная певица, оставьте меня в покое!» Ее с трудом удалось не столько уговорить, сколько «похитить» – запихнуть в автобус к киношникам и привезти на студию. Я наиграл ей мелодию, и она, несмотря на то, что была вся нервная и недовольная, сразу ее схватила. Когда мы послушали исполнение этой никому не известной девочки, то просто все обалдели от красоты ее голоса и от того, как он сливался с мелодией. Она, видимо, и сама не ожидала такого эффекта, потому что глаза ее стали увлажняться, лицо смягчаться, и она тихо сказала: «А можно я еще раз спою?» Вот так состоялось сразу тройное рождение – певицы Софии Ротару, песни «Мой белый город» и меня самого как композитора-песенника. Я считаю эту песню судьбоносной. Во-первых, она дважды (беспрецедентный случай!) становилась лауреатом «Песни года», в 1972 и 1973 годах. А во-вторых, «Мой белый город» официально был выбран президентом Молдовы Петру Лучинским в качестве гимна Кишинева!

Кстати, примерно так же, буквально за несколько минут, я написал и песню «Мне приснился шум дождя». Я был в Кишиневе, работал очень поздно ночью. А где-то в Москве в это время поэт Владимир Лазарев смотрел по телевизору праздничный «Голубой огонек», куда были приглашены известные космонавты. И вдруг Севастьянов лирически признается, что в кабине космического корабля ему грезился шум дождя, туман, да так реально, что он ощутил холодное влажное дыхание Земли на своем лице. После такого откровения Лазарев, вероятно, просто не смог дотерпеть до утра, тут же позвонил мне и заорал: «Это же песня, понимаешь? «Мне приснился шум дождя и шаги твои в тумане!» Однако я хотел спать, да и вообще заказные песни для меня не очень большая радость. Но лег и не смог уснуть! Все время в голову лезли мысли: это же удивительно, что человеку в космосе снятся сны. Ничего странного, что земные, но чтобы переживать во сне все ощущения и запахи... Поскольку сон все равно не шел, я быстро встал, подошел к роялю и заиграл мелодию. Причем родилась она на такой скорости, что я сначала даже сам испугался – не прихватил ли чего-то чужого.