Салют всем! Как вручали премию "Золотой орел – 2018"

Sobesednik.ru побывал на церемонии вручения премии «Золотой орел» и услышал неожиданный монолог Гоши Куценко о Сталине

Sobesednik.ru побывал на церемонии вручения российской кинопремии «Золотой орел» и услышал неожиданный монолог Гоши Куценко о Сталине.

Подконтрольная Никите Михалкову кинопремия «Золотой орел» в этом году скорее была озабочена поиском золотой середины, чем раздуванием бесогонского «патриотического» «Я».

Это было видно и по разговорам в закулисье, и по результатам голосования экспертов: лучшим фильмом признан «Салют-7» о советском космическом подвиге по спасению орбитальной станции, но Андрея Звягинцева признали лучшим режиссером за «Нелюбовь». Кинобратия не без интереса следит за тем, как Министерство культуры с шашкой наголо бьется за «правильное» отечественное кино, зачищая прокат от зарубежных лент, но далеко не во всем готово поддерживать этот паровоз государственной помощи.

Излишне свободное кино

– Зрители сами разберутся, что им смотреть, ничего не нужно запрещать, – делился в кулуарах по наболевшим темам актер Сергей Маковецкий. – Не нужно отбирать прокатные удостоверения.

– Сейчас спорят о том, нужно ли давать преференции российскому кино в прокате, – прошу актера развить тему госконтроля за кинотеатрами.

– Для меня это сложный вопрос. Можно говорить, например, о налоговых льготах: во Франции кинотеатры, показывающие свои фильмы, освобождаются от налогов. Но все равно зритель голосует рублем, как бы вы ему что-то ни запрещали. Он или идет на фильм, или не идет.

**Сергей Маковецкий** // Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»

Про Францию вспомнил и приехавший Владимир Мединский.

– Там жесточайшая протекционистская система, – кивал на Запад министр культуры. – А у нас, как мне кажется, излишне свободный рынок.

Даже после невинного вопроса о самой премии министр ушел в политику:

– С каждым годом национальная премия значит все больше, потому что мы видим, как зачастую субъективно, политизированно и в определенном смысле слова местечково выглядят некоторые международные премии.

Какие премии он считает политизированными и местечковыми, Мединский не уточнил, но рискну предположить, что министру не дает покоя, например, международный успех Андрея Звягинцева. Российский режиссер – фаворит Каннского и Венецианского кинофестивалей. На днях его «Нелюбовь» вошла в пятерку номинантов на «Оскара» (из 92 фильмов-претендентов). Он представляет Россию и снимает кино про Россию, но совсем не пафосно-геройскую, в которой души не чает министр культуры.

«Нелюбовь» претендовала и на главного «Золотого орла» (наряду с «Аритмией», фильмом Тодоровского о Большом театре и двумя работами о советских космических подвигах). Даже по этому списку видно, насколько Звягинцев не вписывается в «пламенный тренд». Работающий с режиссером продюсер Александр Роднянский на мою реплику, что о Звягинцеве есть «разные мнения», сделал удивленный вид: «Я знаю только одно: он – выдающийся режиссер». И тут же признался «Собеседнику», что не планирует больше обращаться ни в Минкульт, ни в Фонд кино за господдержкой для фильмов Звягинцева:

– Мы только один раз обращались за помощью к государству («Левиафан». – К. Б.). После этого был такой громкий скандал, что, пожалуй, я больше и не обращусь. Зачем создавать неприятности симпатичным людям и поводы для их переживаний? А человеческие отношения с чиновниками у меня остаются хорошими.

**Никита Сергеевич чувствовал себя ну просто золотым орлом**
*// Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»*

Выходя из зала со статуэткой, Роднянский нежно обнялся с Михалковым. А вот обласканного мировым кинематографом Звягинцева, по выражению его продюсера, «многочисленные перелеты довели до больницы», и на церемонию он не приехал.

Фанатеет ли Поклонская от Цоя?

«Матильда», в отличие от «Нелюбви», была номинирована на «Орла» только за работу художников, но даже в арт-номинациях ни одного приза так и не взяла.

– Ну сейчас-то вас уже отпустила прошлогодняя история? – подхожу к режиссеру «Матильды» Алексею Учителю до церемонии.

– Нет, – говорит. – Еще разгребаем последствия этой борьбы. По разным поводам до сих пор идут отдельные проверки. Хотя постепенно переключаюсь на новую работу, связанную с Виктором Цоем.

– На ваше место в киноиерархии скандал повлияет, как думаете?

– Место в иерархии осталось как минимум прежнее, – отвечает, ухмыльнувшись. – Мы сделали достойное кино, его посмотрели много зрителей. Теперь надо доказывать дальше. Виктор Цой – тоже непростой человек, но надеюсь, не будет таких скандалов, как с «Матильдой».

Учитель, у которого своя студия, кровно заинтересован в господдержке. Но и он признает, что перенос и отмена проката западного кино в угоду российскому «в принципе неправильны, надо выигрывать в равной конкуренции». Впрочем, оговаривается:

– Иногда, может быть, на неделю и стоит отодвинуть, чтобы наш зритель почувствовал вкус к российскому кино. Но как временная мера. Прокатчиков я тоже понимаю: нельзя это делать приказом. Что касается «Смерти Сталина», фильм не видел, но знаю его продюсера. Уверен: он не мог навредить нашей стране. Есть только один повод запретить кино: если в нем нарушен конкретный закон. А не просто некий общественный совет выражает свою точку зрения.

**Губерниев не мог устоять, чтобы не сделать селфи с награжденными**
*// Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»*

Поговорив с киноворотилами, подхожу к Гоше Куценко.

– Гоша, а вот если бы вам предложили сыграть Сталина в комедии про Сталина, вы бы согласились?

Кто бы мог подумать, что комика Куценко мой шуточный вопрос так заинтересует, что он в ответ задвинет 15-минутный безостановочный монолог! Начиная от «если бы не было Великой Отечественной войны, это была бы одна фигура, а так, как ни крути, он через нее прошел и надо быть благодарными хотя бы за то, что он не расстрелял тех, кто выиграл эту войну» и заканчивая «вот лежит Ленин, многие считают его истребителем».

«Что такое Сталин после смерти: это лужа на полу или память?», «А что там на темной стороне Луны? Может, там экстремизм? А вдруг она развернется к нам своей жопой?» – Гоша рассуждал в широком диапазоне, дискутируя сам с собой, рекомендуя россиянам пользоваться одновременно чувством юмора и 16-томником историка Венгерова. Он признавался мне и – главное – себе, что от роли Сталина, пожалуй, отказался бы: «Не знаю, как его играть», и вообще: «Этот жанр – политическую сатиру – не очень люблю». Он так тщательно и порой сбивчиво мне все объяснял, что на десятой минуте монолога я почувствовал себя председателем партийной ячейки «Мосфильма», от которого зависит дальнейшая карьера актера Куценко.

Мы с Гошей в итоге едва не опоздали на церемонию. Там гламурно одетые гости приветствовали наши новые космическо-балетно-спортивные ленты (действительно высококачественные), а попасть мечтали на проходную европейскую комедию. Если бы не запрет, о том, что она вышла, многие из них даже не узнали бы.