"Мешок без дна" Рустама Хамдамова: восточные грезы русских князей

Кинообозреватель Sobesednik.ru – о новом фильме Рустама Хамдамова «Мешок без дна», вышедшем в российский прокат.

Несмотря на то, что все овации на этой неделе бесспорно достанутся «Форме воды» Гильермо дель Торо, триумфатору прошлого Венецианского кинофестиваля, вышедшему в российский прокат, в кино есть повод выбраться как минимум еще раз: в прокат вышла изысканная черно-белая киносказка Рустама Хамдамова, одного из самых загадочных российских режиссеров. Он снимает кино с хладнокровной размеренностью – его фильмы выходят с разницей в годы, и фильмография насчитывает всего пять завершенных (но каких!) работ. Первая его короткометражка – «В горах мое сердце» – стала абсолютно показательной в своем чутье работой третьекурсника ВГИКа, и дальше – больше: «Анна Карамазофф» с Жанной Моро, «Вокальные параллели» и «Бриллианты» с Ренатой Литвиновой.

Каждый из этих фильмов ждала своя незавидная судьба на родине: запрет или долгое пребывание «на полке». Очевидно, само имя Хамдамова есть оппозиция кинематографу, который призван развлечь незамысловатой историей и удобоваримыми метафорами, но на единственном показе «Мешка без дна» на Московском кинофестивале за местами в зале стояла очередь, выходящая далеко за пределы кинотеатра «Октябрь».

«Мешок без дна», новая работа Хамдамова, являет собой весьма вольную интерпретацию рассказа Рюноскэ Акутагавы («Расемон» Акиры Куросавы был снят именно по нему). Впрочем, то, что мы видим на экране в затейливой подаче волшебника Хамдамова, на деле довольно далеко от оригинального текста и становится диковинным переплетением яви и сна, грез своих и нечаянно присвоенных – подсмотренных, подслушанных, случайно вычитанных между строк для посторонних глаз. Что касается сюжета, то формально мы -- во времени правления Александра II, следим за тем, как приглашенная издалека чтица (одна из самых изысканных ролей Светланы Немоляевой) развлекает князя-вдовца сказками из «Тысячи и одной ночи», рассказывает о далеком XIII веке, подсматривая детали историй в люстре при помощи бумажного колпачка. Сущая нелепица? Пожалуй. Да только от нее не оторвать взгляд.

Парадоксальным образом самым трезвым и одновременно отрезвляющим ходом оказывается не поиск глубинных смыслов и выслеживание поворотов сюжета, сравнение оригиналов и копий или выверка соответствий. Чего-то, хоть отдаленно напоминающего внятный сюжет, зритель так и не дождется. Но наслаждение самим визуальным образом, картинкой, намеренно не стыкующейся с языковым рядом, чистой литературщиной, которой с щедрой руки режиссера полон «Мешок без дна», становится благодатным занятием даже для неискушенных. Зритель будет сполна вознагражден чудесами, непроизвольно зажмуриваясь от света, льющегося через водную гладь, зеркала, драгоценные камни и винные бутылки, сошедшие с полотен Джорджо Моранди. Японские архетипы уже неотделимы от русских, и сколь поразительно это товарищество, пробивающееся одновременно сквозь шляпки грибов, мечи самураев и образ Бабы-Яги. Столь отличный от того, чего мы привыкли ждать от русского кино, вычурный, старомодный и помпезный, этим сочетанием не оставляющий ни единого шанса пройти мимо, «Мешок без дна» зачаровывает аллюзиями и двоякими прочтениями, которым на самом-то деле в определенный момент перестаешь придавать так много значения. Для рефлексии сновидения необходимо проснуться. Пока вы погружены в магию рассказываемой сказки, вам противопоказано рассуждать.