Евгений Евтушенко: Если бы Пушкин воскрес, скинхеды доконали его заточками

В интервью Sobesednik.ru Евгений Евтушенко высказался о ситуации на Украине и раскрыл секрет своего крепкого брака.

Кипучей энергии Евгения Евтушенко искренне поражаешься: в 83 года организовал «агитбригаду» из известных актеров и объехал с ней за 40 дней почти всю страну, от Калининграда до Владивостока. Он забывает про свой кардиостимулятор, ампутированную ногу и прочие недуги, когда оказывается перед аудиторией, которая ловит каждое его слово.

Заклинаю именами Пушкина и Шевченко

– Евгений Александрович, зачем вам был нужен этот «агитпоезд»?

– Потому что важно идти в народ! Мы с группой артистов – Сергеем Никоненко, Игорем Скляром, Дмитрием Харатьяном, Кириллом Сафоновым, Сергеем Маховиковым, музыкантами Евгением Сорокиным и Мариной Ивлевой – провели 28 вечеров. И всегда залы были переполнены!

Но это была и очень грустная поездка. Кирилл Сафонов читал «Жди меня» Константина Симонова – и зал плакал, а одна девушка призналась, что впервые услышала это стихотворение. Она почему-то решила, что я его написал... Жаль, что она до сих пор не знала этого произведения, и радостно, что она его все-таки открыла для себя.

[:image:]

– Вы одним из первых откликнулись на события на Украине...

– Не «одним из», а – первым... Ни один поэт ни в России, ни на Украине не написал, не высказал своего отношения к тому, что происходит между нашими двумя странами. Я сразу написал о происходящем, просил немедленно остановить то, что началось. Обращался к лучшему украинскому поэту Лине Костенко, которая даже во времена Сталина не боялась говорить прямо, что она думает о нем. Это молчание не из страха, я сам вырос в этом страхе, поэты моего поколения перешагнули через него, выгнали его из себя, со страхом надо уметь расправляться.

Я написал стихотворение «Медсестра из Макеевки» о реальной молодой женщине – 34-летней Людмиле Прохоровой, работавшей в интернате для детей, зараженных ВИЧ-инфекцией. Мне рассказал о ней знавший ее американский священнослужитель Михаил Моргулис, бывший киевлянин, писатель, который после ее гибели опекает этот интернат. Людмилу расстреляли, когда она возвращалась с работы домой. Она не занималась политикой, она не успела родить своих детей, все больные дети называли ее мамочкой. Когда узнали, что я пишу о ней, в ее дом пришли какие-то люди в масках, конфисковали все ее фото. Я был потрясен этой историей, написал стихотворение, его перевели на английский, а также я направил открытое письмо в адрес лидеров «нормандской четверки» и США.

– Верите, что рифмой можно остановить эту войну?

– Я считаю, что все, кто нарушает перемирие, должны быть объявлены военными преступниками. Я не хочу обращаться к тем, кто получает удовольствие и заработок от многих войн, которые сейчас идут на планете, в том числе от одной из самых нелепейших и непростительных войн за всю историю человечества – народа Шевченко с народом Пушкина. Ведь Тарас Шевченко был освобожден от крепостничества Александром Пушкиным и его друзьями, выкуплен за картину Карла Брюллова. Если бы Александр Сергеевич воскрес и пошел темными переулками Санкт-Петербурга, где-нибудь в районе Мойки, рядом с его музеем, скинхеды могли бы доконать его заточками. Позор! Это совершенно не соответствует русской национальной идее, которая была высказана Достоевским. Пушкин был нам дорог именно тем, что он является основателем русской идеи.

Я заклинаю этими двумя именами – Пушкина и Шевченко – всех тех, кто все-таки понимает, что неизбежно настанет день, когда нам всем придется покаяться в том, что сейчас происходит.

[:image:]

Маша не поверила, что я генерал КГБ

– А о любви давно писали?

– Маша (супруга. – Ред.) меня упрекала, что я стал меньше писать о любви, и я тогда написал одно крошечное стихотворение, которое называется «Марья Владимировна». Она прочитала и разрыдалась, но я на такую реакцию не рассчитывал... Замечательная самодеятельная певица Лариса Новосельцева положила это стихотворение на музыку. Она выпустила чудесную пластинку о шестидесятниках, составленную ею самой. Я сам разревелся, слушая Ларису.

– Вы вместе с Марией Владимировной уже почти 30 лет, несмотря на такую большую разницу в возрасте...

– Наш с Джен младший сын (Джен Батлер, предыдущая, третья жена Евтушенко. – Ред.) Антон родился очень слабым, с цитомегаловирусом и букетом других болячек. Джен героически боролась за него, 24 часа заставляла двигаться... Тоша – мыслящий чудесный мальчишка, очень его люблю, Джен посвятила ему всю жизнь. То, что может сделать мужчина для своего ребенка, никогда не сравнится с тем, что может сделать женщина. То же самое я могу сказать о Маше и обо всех настоящих матерях... Но мне нужно было жить совершенно другой жизнью, бросить писать... А я не могу не ездить, не читать стихи... Если я не езжу, не вижу новых лиц и не читаю им, я не чувствую себя полноценным человеком. Джен это, конечно, раздражало...

[:image:]

Я виноват, не скрою, но я делал все, чтобы спасти тот брак. Я чувствовал какое-то очень сильное одиночество, и однажды я встретил девушку на 30 лет моложе меня, сразу поверил ей. Рассказывал, как мне тяжело, что уезжаю – меня никто не провожает, приезжаю – никто не встречает, не знаю, как жить дальше. Спрашивал у нее совета, и она сказала: «У вас двое детей, один мальчик болен. Вы не должны сейчас делать никакого торопливого шага, вы прежде всего обязаны сделать все, чтобы спасти вашу семью. Иначе вы возненавидите любую женщину, с которой окажетесь, так как будете считать, что, если бы не она, вы, может быть, спасли бы свою семью». Это был очень точный совет, я бы действительно так и думал. Маше пришлось нелегко со мной, но она всегда мне верила. Когда один мой коллега заявил ей, приехавшей впервые в Москву, что я секретный генерал КГБ, она его не дослушала, сказав, что не верит в этот бред. Я узнал об этом факте только через много лет.

Вторую часть интервью с Евгением Евтушенко о его обиде на Бродского и литературном провале Василия Аксенова читайте скоро на сайте Sobesednik.ru и в свежем номере газеты «Собеседник».

[:wsame:][:wsame:]