Светлана Сурганова о раке: Просила у Бога сил умереть красиво

Певица Светлана Сурганова рассказала Sobesednik.ru о самых тяжелых этапах лечения рака кишечника, который она победила.

Одна из основательниц группы «Ночные снайперы» Светлана Сурганова боролась с раком кишечника восемь лет. Когда поставили диагноз, ей не было и 30. О том, как справилась с болезнью, Светлана согласилась рассказать Sobesednik.ru.

«Страх пришел позже»

– Светлана, когда и как вы узнали о страшном диагнозе?

[:rsame:]

– Это был 1997 год. Я, педиатр по образованию, сама почувствовала, что в моем организме назревает какая-то катастрофа. Все ощущения, как в медицинском учебнике, в разделе «Начало развития онкологического заболевания в кишечнике»: анемия, слабость, страшные боли после приема пищи. Я начала делать клизмочки из разбавленного водой чистотела. Может, это в будущем мне и помогло. Но к врачам не обращалась: честно признаюсь, боялась. Знаете, я же понимала, что мне будут делать такую неприятную процедуру, как ректороманоскопия. Это и физически малоприятно, и морально. Вот и боялась.

Сейчас понимаю и всем хочу сказать, что проверять свой организм нужно, несмотря на неприятные процедуры. Хотя бы раз в год обследуйтесь, переборите свой страх или лень! Чем раньше у вас обнаружат опухоль, тем больше надежды на выздоровление. Мне повезло, что диагноз мне поставили на второй стадии. Но к врачам я попала уже не по своей воле…

Однажды, находясь в гостях, зачем-то подняла 16-килограммовую гирю. Надорвалась, и внутри разорвался кишечник. Меня привезли в дежурную больницу на Фонтанке. Помню, тогда я долго ожидала в приемном отделении, никто и не подозревал, что там у меня: думали, девочка молодая, что-то по гинекологии. А потом, к моему счастью, все-таки отправили в проктологический центр. И тогда уже поставили диагноз: онкология. Вырезали половину кишечника, вывели наружу стому.

– Как перенесли операцию?

– Тогда еще никакого страха не испытывала. После операции лежу в реанимации, только пришла в сознание. Заходит врач. Объявляет мне: «Вам сделали операцию Гартма´на». И я с ним заспорила: «Правильное ударение – Га´ртмана». Думаю, доктор ожидал другую реакцию от пациентки – истерику, слезы, а тут я его учу...

Страх ко мне пришел позже – через двенадцать дней, когда понадобилась вторая операция. Организм ослаб, я стремительно похудела до 43 килограммов. Видимо, плохо промыли, и внутри начало гноиться. И вот вторая реанимация прошла тяжелее. Такие боли, что спина была мокрая от пота. Лежала и, чтобы себя чем-то отвлечь, просто считала: один, два, три и так далее. Через 15 минут, когда терпеть уже сил не было, сердобольная медсестра колола обезболивающее.

Через некоторое время снова боли – и всё по новой. Врачи не давали никаких гарантий, говорили моим друзьям: «Мы делаем всё, что можем. Хватит у нее сил, значит, выкарабкается».

– Возникали тогда мысли о смерти?

[:rsame:]

– Нет, думала о том, как достойно перенести эти испытания. Просила Бога: «Дай мне сил. Но если придется уйти, то пусть это будет красиво. Чтобы не было истерик, чтобы не была в обузу родным и друзьям». Помню, тогда давала разные обещания. Думала: вот все пройдет – и я перестану ругаться матом, например. Обещала, что буду больше читать, буду собранной, буду изучать языки. Не все обещания пока исполнила…

Еще в больнице вспоминала из детства рассказы моей бабушки Зои Михайловны о ленинградской блокаде. И эти воспоминания закалили меня. Я думала: «Вот если такое пережили люди, то и мне надо держаться, ни в коем случае не сдаваться!» А еще перед глазами оживала увиденная мною одна шуточная картинка, на которой аист заглатывает лягушку и подпись: из каждой ситуации есть как минимум два выхода. Так что точно знаю: никогда не надо отчаиваться.

«На заграницу денег не было»

– Были ли тогда предложения лечиться за границей?

– В то время об этом мало кто знал. Да и денег таких не было. В течение лечения я была пациенткой отделения стомированных больных питерского онкоцентра. И знаете, мне там очень помогли во всем. Конечно, я понимаю, что в чем-то наша медицина еще не совершенна. Помню, например, перевязки. Повязку мне приклеивали клеолом – это такой жидкий медицинский клей. И марля намертво входила в твою кожу, снимать нужно было при помощи спиртосодержащего раствора. А там же ссадины, раны. Ощущения очень страшные…

Думаю, выбор пациента, где ему лечиться – здесь или за границей, – зависит от многих факторов. Финансовых возможностей, медицинских показателей, советов врачей. Тут все индивидуально. Мне же некогда и не из чего было выбирать. Все пять полостных операций мне сделали в России.

– Это правда, что во время одной из них у вас случилась клиническая смерть?

– Я не стала бы это так называть. Да, состояние под наркозом врачи определяют как временный уход. Но все-таки это другое. Наркоз был тяжелым, несколько часов. И вот я видела какую-то светлую точку, которая расплывается – и появляется на фоне этого света мой силуэт. Я как бы иду к свету. Но это изменение сознания из-за наркотических веществ.

– Знаю, что на сцену вы вышли через три месяца после второй операции. Как это так получилось?

– А вот так вот! Наклеишь мешочек, в который ходишь в туалет, и едешь на гастроли. Поначалу не было физических сил даже скрипку держать. Пять минут поиграешь и уже устаешь. А потом пришлось ехать, деньги зарабатывать. Конечно, находилась в постоянном стрессе: как бы чего не отвалилось, не обнаружилось, чтобы не произошел казус на сцене. Во время гастролей сложно придерживаться строгой диеты, а она была обязательной. Поезда наши для меня были испытанием. Часто не было возможности сделать элементарные водные процедуры.

Меня подбадривал пример прекрасной ленинградской актрисы Гликерии Богдановой-Чесноковой. У нее было подобное заболевание. И ведь тогда не было таких приспособлений. Она обматывала себя какими-то простынями, бандажами и играла на сцене, плясала, снималась в кино. Удивительно!

«Выжила благодаря друзьям»

– Когда осознали, что победили?

[:rsame:]

– Через несколько месяцев после последней восстановительной операции в 2005 году я смогла, как все нормальные люди, сходить в туалет. Простите за подробности. Но тогда я поняла, что началась новая жизнь, как будто родилась заново. Жизнь нахлынула на меня!

– Случается, что болезнь близкого не все родные и друзья переносят. Некоторые не хотят видеть, как болеет другой. У вас такое было?

– Нет, таких людей не было. Собственно, благодаря родным, друзьям, моей партнерше по «Ночным снайперам» Диане Арбениной я выжила. Меня все поддерживали. Когда была необходима кровь, а у меня редкая группа, доноров через друзей находили. Редкие медицинские препараты друзья доставали. Да и морально все поддерживали, а это очень важно.

Во время болезни нельзя уходить в себя, как бы в тень, нужно больше общаться. Я знаю, многие, узнав о своем диагнозе, замыкаются, пытаются пережить трагедию в одиночку. Это не выход!

С детства мне часто снился один и тот же сон. Я на холме, вокруг какое-то красивое, приятное место: солнце, сосны, песчаный берег, река. Вдруг я кубарем качусь со склона. И просыпаюсь в тот момент, когда должна закатиться в воду. Удивительно, но после болезни мне этот сон больше не снится.

[:wsame:][:wsame:]