Владимир Кара-Мурза: Как гендиректор ВГТРК Олег Добродеев достиг своих высот

Председателю ВГТРК («Россия 1», «Россия 24», «Маяк», «Радио России», «Вести ФМ») Олегу Добродееву стукнуло 55. Достойный повод, чтобы разбавить официальную биографию крупнейшего медиа­функционера неформальными штрихами. Сделать это «Собеседник» попросил однокашника Добродеева, а ныне – нашего колумниста Владимира Кара-Мурзу, в чьей жизни юбиляр сыграл значительную роль.

Спас, проголосовав против всех

– На момент знакомства нам с Олегом было всего-то по 17 лет. Остается удивляться, как застойные годы успели воспитать в нас – двух студентах-второкурсниках истфака МГУ – не только вкус к гуманитарным дисциплинам, но и запретный интерес к политике. Сдружившая нас подготовка к первой зимней сессии совпала с трагическим известием из далекого Парижа – умер Александр Галич. Оказалось, что опальный бард и киносценарист – общий знакомый наших семейств.

[:same:]

Спустя 2 года за закрытой дверью с табличкой «Комитет ВЛКСМ истфака МГУ» разыграется трагикомическая сцена. Малограмотный комсомольский секретарь нашего курса с трудом будет подыскивать формулировку для моего фактического отчисления из университета. «За исполнение песен Галича после отбоя» – это даже для тех лет звучало бы чересчур откровенно. «За нарушение сухого закона на практике!» – осенило кого-то.

– А разве можно его нарушить «в теории»? – поинтересовался я.

На этом месте в зале раздался спасительный смех Олега Добродеева – к тому времени уже члена комсомольского бюро нашего курса. Его одинокая рука, поднятая против моего исключения, спасла все дело.

Гнетущее однообразие

«На военных сборах все должно быть однообразно!» – строго сказал сержант Фесенко, когда мы с Олегом пожаловались на отсутствие подходящих по размеру армейских сапог. Олимпийская Москва 1980 года приучила нас к многообразию источников информации и – страшно подумать – к прямому общению с иностранцами. После нее информационное «однообразие», предложенное нам устроителями военных сборов, особенно тяготило Олега. Ежевечерняя «политучеба», которой я избегал под разными благовидными предлогами, повергала его в уныние. Особенно раздражала невозможность (из-за неусыпного контроля) привычно обменяться мнениями даже друг с другом.

[:image:]

И тут нам улыбнулась сама судьба: сержант Фесенко решил устроить внеплановый досмотр внешнего вида всей роты. Мы с Олегом были позорно уличены в разгильдяйстве. «Курсанты Добродеев и Кара-Мурза, два шага вперед! – скомандовал сержант. – Вот сейчас вся рота пойдет учить строевую песню, а вы останетесь чистить свои сапоги!» Надо было видеть лица наших сослуживцев, когда они оценили всю «строгость» подобного наказания. Мы, за пять минут почистив злополучные сапоги, оказались предоставлены самим себе на несколько часов. Весь день обсуждали события в Польше и Афганистане, делились неподцензурной информацией, полученной из телефонных звонков домой.

[:rsame:]

Каждое повышение сопровождали застольем

Окончание МГУ, где мы привыкли видеться ежедневно в течение 4 лет, ничуть не повлияло на наш «распорядок». Мое рискованное решение нигде не работать – «вплоть до падения коммунизма» – Олег уважал и даже не раз сводил с абитуриентами, искавшими репетитора. Сам он с азартом погрузился в мир своей новой работы на телевидении. Я успевал только удивляться его стремительному служебному росту, каждая ступень которого (наподобие малопонятного мне тогда перехода из категории редакторов в комментаторы) сопровождалась непременным застольем.

В годы перестройки возникло нечто вроде специализации по темам: один делал сюжеты про церковь, другой – про науку, а кто-то был знатоком «протокола» – «паркетных» съемок официальных мероприятий. С появлением не только генсека, но и первой леди с университетским дипломом Олега с его разносторонними интересами, безукоризненным воспитанием и безупречным образованием на некоторое время «прикрепили» к Раисе Максимовне. В ходе зарубежных визитов Михаила Сергеевича она, как правило, имела собственную культурную программу.

С годами у Олега созрела новаторская идея сформировать принципиально другую информационную структуру телевидения, построенную не на иерархии чинов и «звездочках» за выслугу лет, а состоящую из разносторонне образованных людей. Как выражался Олег, «с хорошей реакцией». Такая возможность у него впервые появилась с возникновением Российского телевидения в 1990 году. С тех пор я все чаще стал встречать в его доме будущих телезвезд с историческими дипломами или европейски образованных выходцев с иновещания. Обилие хлынувших на телеэкран архивных киноматериалов сразу привлекло ревнивый взгляд Олега как выходца из семьи документалистов. К тем временам я отношу крылатый афоризм Олега: «Чтобы сделать приличный сюжет, надо минимум 3 часа провести в библиотеке».

[:image:]

Подарил часы, сняв с руки

Рыночные реформы рубежа 1991–1992 годов резко подорвали мое «благополучие». И тогда я устроился дворником. В течение всей весны 92-го мне удавалось ловко скрывать это обстоятельство от Олега. Но проанализировав периодичность моих исчезновений, он первый спросил: «Ты что, где-то работаешь?» «Дворником в домоуправлении», – честно признался я. Он переменился в лице, с размаху ударил ладонью по столу: «Ну всё, хватит! Завтра же к 11 приезжаешь в "Останкино", пропуск – на вахте, паспорт – при себе».

Лишь год назад мой товарищ Лёша Цыварев – впоследствии генпродюсер НТВ, а тогда режиссер программы «Итоги» – рассказал мне, что в тот день Олег собрал всю их бригаду (чего раньше никогда не случалось). Но вместо отмененных им же самим «накачек» и «директивных установок» они услышали его короткий рассказ о том, что за человек и почему завтра придет на работу в их коллектив. Рассказ завершался словами: «Убедительная просьба – с Мурзой не пить, на приглашение поехать к нему в гости не отвечать!»

[:same:]

...Пытаясь ввести хоть в какую-то систему мою сумбурную жизнь, Олег дарил мне часы. Предыдущие – электронные – он привез из Японии. И вскоре с некоторой обидой выслушал признание, что я продал их на вокзале города Старая Русса, чтобы купить билет до Ленинграда.

Наше 35-летие в 1994 году совпало с первой годовщиной НТВ. К этой дате, помимо массовой партии подарочных часов для всех сотрудников, было изготовлено несколько коллекционных для начальства. Один из таких экземпляров, сняв с собственной руки, Олег подарил мне. Каждый год я отдаю их на профилактику знакомому часовщику, и он неизменно спрашивает: «А вы знаете, что эти часы очень дорогие?» Я знаю. Эти часы на протяжении последних 20 лет мой талисман. Их можно разглядеть на душераздирающей съемке нашего ночного разговора в «Останкино» 14 апреля 2001 года... Годы, прошедшие с тех пор, естественным образом сгладили конфликт. И до тех пор, пока на моей руке часы НТВ, подаренные Олегом в залог нашей дружбы, я буду сверять по ним время. Ведь в конечном счете только время принадлежит нам. Tempus tantum nostrum est – предупреждали нас мудрые римляне.

[:image:]

[Жесткий, неприятный разговор Кара-Мурзы с другом и кумом (Владимир – крестный единственного сына Добродеева, Бориса) снял оператор Евгений Лагранж (в прошлом году он разбился на мотоцикле в Италии). В ночь с 13 на 14 апреля 2001 года, вошедшей в историю как «захват НТВ», Добродеев, который был председателем ВГТРК, явился на этаж вместе с «оккупантами». Он говорил, что как основатель НТВ хочет помочь уладить конфликт. Кара-Мурза напомнил: госчиновник не может вмешиваться в дела частной компании. Тогда Добродеев объявил о намерении уйти в отставку, однако Путин позже ее не принял.]