Как Алла Пугачева стала умирающим мальчиком

15 апреля исполняется 65 лет звезде российской эстрады, легендарной певице Алле Пугачевой. В конце 70-х Пугачева впервые исполнила свой немеркнущий хит «Женщина, которая поет». Певица рассказывала, что музыка к песне написана Борисом Горбоносом – смертельно больным мальчиком из подмосковных Люберец. На самом деле Горбоносом была она сама, а за всей этой конспирологией стоял ее тогдашний муж Александр Стефанович. 

Восемь рублей за концерт

– Советские зрители были уверены, что с каждого выступления Алла Пугачева уносила по мешку денег. На самом деле ее ставка была 8 рублей за концерт. При этом она не могла давать больше 20 концертов в месяц. Получались мизерные деньги. Я Алле все время говорил, что нужно заниматься сочинительством, и приводил в пример своего друга Давида Тухманова, который написал «День Победы». За один только день 9 мая он зарабатывал на две «Волги». За каждое исполнение песни платили по 17 копеек – если помножить их на количество ресторанов и сценических площадок в Советском Союзе, набегали приличные авторские гонорары. 

В общем, я советовал, просил, уговаривал Аллу начать писать музыку. Она отказывалась – стеснялась, да и не принято было тогда исполнителям сочинять самим. Но однажды прихожу домой, а Алла говорит: «Вот, хочу тебе показать». И наиграла мелодии к моему любимому 90‑му сонету Шекспира и к стихам Кайсына Кулиева «Женщине, которую люблю». Правда переиначила слова – спела: «Женщина, которая поет».

[:image:]

Что я мог сказать? Молодец! Но самое важное было не сочинить песню, а раскрутить – чтобы она пошла на телевидение и радио. Я был режиссером-постановщиком на «Мосфильме», и под предлогом работы ночью мы записали песни. Утром пленки были у Аллы, и она могла смело сказать, что они записаны не где-то, а на студии «Мосфильм». Это было очень важно: в Советском Союзе существовала жесткая система контроля – никаких самодеятельных записей не разрешалось. 

Предсмертные песни

В тот момент Алла снималась в фильме нашего товарища Саши Орлова «Третья любовь». Она ему показала пленки. Саша вцепился, снял к песням небольшие сценки типа клипов. Про это узнал Александр Сергеевич Зацепин, который был композитором фильма. Это его возмутило, причем абсолютно справедливо: без согласия композитора никто не мог вставлять песни в фильм. Разгорелся скандал. Меня вызвал директор «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов: «Рассказывай! Я знаю, что за всеми трюками Пугачевой стоишь ты». 

Я сказал Сизову, что ничего про песни не знаю. В ответ услышал: «Я генерал милиции, не таких раскалывал. Не признаешься – проведу расследование». И тут я от страха ляпнул, что запрет песен убьет мальчика. «Какого мальчика?» – удивился Сизов. «В Люберцах живет мальчик больной, скоро умрет. Перед смертью он написал песни для Аллы». В общем, изложил историю в духе «Последнего листа» О.Генри. 

[:image:]

Генерал смахнул скупую милицейскую слезу: «Что же мы, звери? Песни оставим. Зацепина я уговорю. А как мальчика зовут?» Тут я опять растерялся и выпалил: «Борис Горбонос». Так звали мальчика, с которым я подрался в третьем классе. Сизов говорит: «Хорошо, иди, я все проверю». Я загрустил: если бы историю раскрутили, мне бы не поздоровилось – режиссер «Мосфильма», на съемки фильмов доверяют огромные деньги, а нагло вру директору студии... Нужно было что-то делать. 

Не надо мальчика добивать

Я побежал в павильон, где шли съемки «Третьей любви». Попросил Сашу Орлова объявить обеденный перерыв и отпустить Аллу на час. Выдернул ее с площадки прямо в гриме. Мы помчались во Всесоюзное агентство по авторским правам. Минут 30–40 заполняли анкеты и зарегистрировали псевдоним «Борис Горбонос». То есть теперь, если бы меня начали попрекать этой фамилией, у меня было что предъявить.

Но идею нужно было дожать. Образ Горбоноса сразу сложился в голове. Мы вернулись на «Мосфильм», я вызвал гримеров и костюмеров, объяснил, что нужен парик с короткими волосами. Под него забили шевелюру Аллы. Выбрали 10 пар очков, одни из них подошли. Приклеили усы. Я снял с себя пиджак, галстук, рубашку. На пюпитр поставил пластинку «Зеркало души». Это такая режиссерская находка: никто не догадался, что несчастный закомплексованный уродик и роскошная девушка на фото – один и тот же человек. Фотографии делал Славка Манешин (фотограф, который на протяжении 17 лет работал с Аллой Пугачевой. – Авт.), за полчаса все проявил и отпечатал. Один снимок я притащил Сизову. Пока он смотрел на него, у меня пот по спине тёк – снимали-то в кабинете Данелии. Там на стене – фотография режиссера Михаила Ромма, а на ее фоне – Алла. Я понял, что, если сейчас Сизов спросит, при чем здесь Ромм, не сносить мне головы. Но обошлось. Он только вздохнул: «Хрен с ним, оставляйте. Не надо мальчика добивать».

[:image:]

Когда сдавали фильм «Третья любовь», возник разговор, что название не очень удачное. Алла издевалась над всеми членами съемочной группы – звонила и спрашивала: «Это 236-я любовь? Это 358-я любовь?» Решили название поменять. Но на какое? Тогда Алла и предложила: «Ну послушайте, у меня же главная песня в фильме – «Женщина, которая поет». Давайте так и назовем». Все согласились. Успех у фильма был невероятный.

Мы посвятили в свою тайну Александра Зацепина, которого невольно подвели историей с Горбоносом. Он посмеялся. А вскоре после выхода фильма собрали пресс-конференцию и объявили, что Борис Горбонос – это Алла Пугачева.