5 цитат Альбера Камю, по-новому открывающих глаза на жизнь

7 ноября исполняется 100 лет со дня рождения французского писателя и философа Альбера Камю. Мы выбрали 5 цитат из его произведений и речей, в которых, как в капле воды, отражается жизненный путь человека, заслужившего звание «Совесть Европы»

1. «После многих лет, в течение которых я многое повидал, всем, что я твёрдо знаю о морали и человеческом долге, я обязан спорту» (из статьи о футболе, написанной по просьбе вестника Алжирского университета)

Альбер Камю вырос в бедной семье во французском Алжире, однако ему посчастливилось встретить на своём жизненном пути людей, которые вдохновили его продолжать образование после школы и помогли выхлопотать стипендию. В университете на некоторое время главной страстью Камю стал футбол. В отчётах о матчах юниорской команды Алжирского университета сообщается, что Камю был страстным и бесстрашным игроком. Однако в 1930 году у Камю обнаружили туберкулёз, что поставило крест на его карьере спортсмена. Он долго лечился, но до конца жизни страдал от осложнений. Тем не менее, на половине известных фотографий Камю запечатлён с сигаретой.

Принято считать, что в этой фразе Камю отсылает к простым моральным ценностям — к верности команде, к отваге и к приверженности честной игре — и противопоставляет сложным определениям того, что хорошо и что плохо, которые предлагают религия и общество, простое спортивное понимание честности. В последнее время, когда всё чаще болельщики после матча обсуждают, кто эффектнее упал, чтобы выклянчить пенальти, или в чью пользу ошиблись судьи, которые не всегда успевают за скоростями современного футбола, нам остаётся только сокрушаться о том, какой зрелищный и при этом доступный всем моральный ориентир мы потеряли.

2. «Если существует грех против жизни, то он, видимо, не в том, что не питают надежд, а в том, что полагаются на жизнь в мире ином и уклоняются от беспощадного величия жизни посюсторонней» (записные книжки, наброски к эссе «Миф о Сизифе»)

Основополагающее произведение Камю, которое и сегодня остаётся для многих ключом к философии экзистенциализма — «Миф о Сизифе» — было завершено в 1942 году. Не так давно в русскоязычном Интернете слово «экзистенциализм» превратилось в мем, в громоздкий и вычурный синоним «безысходности». Между тем сущность экзистенциального взгляда на вещи как раз в том, чтобы лишь единожды осознать абсурдность существования человека и его бессилие перед лицом случайностей, которые двигают миром — и более не беспокоиться по этому поводу, а продолжать действовать, вынеся за скобки всю метафизику.

Это, конечно, очень «земная» философия, которая в то же время просто заменяет понятие «Бог» на понятие «Абсурд». Мы всё так же не можем понять принципов существования мира, но это значит, что им движет не божественный промысел, а абсурдный — то есть ничей. Абсурду не помолишься, вверять себя в его руки и подчиняться его воле нелепо — ведь он не существует: это ноль, пустое место, большая метафизическая дырка. Так философия, на первый взгляд кажущаяся самой пессимистической и апатичной на свете, на поверку оказывается философией действия и деятельности.

3. «Раб начинает с требования справедливости, а заканчивает стремлением к господству» (эссе «Бунтующий человек»)

Политическая философия Камю наиболее полно, пожалуй, изложена в эссе «Бунтующий человек». Суть его, если вкратце, в том, что основой устойчивого общества является, как ни странно, бунт. Это, конечно, громко сказано — бунтарь в понимании Камю всего лишь человек, который говорит «нет». Впрочем, нетрудно принять такую трактовку от писателя, который застал на своём веку две мировые войны, взлёт и крушение нацизма и фашизма и наблюдал в момент создания «Бунтующего человека» (1951 год) апогей сталинизма.

Главной, наиболее продуктивной формой бунтарства Камю называет творчество. Именно в нём может быть найден баланс двух идей, находящихся в вечном противоборстве — справедливости и абсолютной свободы. К несчастью, сегодня наше общество дальше от понимания этой мысли, чем ещё десять лет назад. Отзывы о последних российских книгах и кинолентах говорят о том, что всё меньше людей способны воспринимать что-то, кроме сказок и плакатного искусства в духе соцреализма, и не считать вызов, который художник бросает их суждениям и взглядам, угрозой насилием.

4. «Я знал человека, который сердцем отвергал недоверие. Он был пацифист, сторонник полной, неограниченной свободы, любил несокрушимой любовью все человечество и все зверье на земле. Избранная душа! Да это уж несомненно!.. И знаете, во время последних религиозных войн в Европе он удалился в деревню. На пороге своего дома он написал: "Откуда бы вы ни явились, входите. Добро пожаловать!" И кто же, по-вашему, отозвался на это радушное приглашение? Фашисты. Они вошли к миротворцу как к себе домой и выпустили ему кишки» (повесть «Падение»)

Хорошо известно, что в последние годы Камю переживал некоторый перелом в отношении к миру и творчеству, искал новые пути и подходы. До того его пьесы и повести, равно как и роман «Чума», представляли собой спор многочисленных персонажей, мало различающихся своей речью, но противоположных по взглядам и убеждениям. Автор вводит всё новые и новые обстоятельства и события, и герои, справляясь с этими потрясениями, проверяют свои взгляды на жизнь на прочность.

«Падение» написано иначе. Вместо диалогического начала, восходящего к Кьеркегору (и через Кьеркегора — к диалогам Сократа) и всегда столь мощного у Камю, мы видим монолог, более похожий на рассказ «человека из подполья» Достоевского и поданный в форме потока сознания. Правда, этот поток сознания не настолько сбивчив, чтобы в нём нельзя было различить упрёки в адрес общества, погрязшего в мелочных спорах и мещанских развлечениях. Интересно то, что сама форма обвинения подтверждает его справедливость: рассказчик, Жан Батист Кламанс, проболтается о том, что его на самом деле гложет и в чём он, по сути, исповедуется, только после ста страниц ворчания и околесицы (а на самом деле — самооправданий и заговаривания зубов).

5. «Любой художник обязан сегодня плыть на галере современности. Он должен смириться с этим, даже если считает, что это судно насквозь пропахло сельдью, что на нем чересчур много надсмотрщиков и что вдобавок оно взяло неверный курс. Мы находимся в открытом море. И художник наравне с другими обязан сидеть за веслами, стараясь, насколько это возможно, не умереть, то есть продолжать жить и творить» («Шведские речи»)

Всякий, кто полагает, что в этой цитате из речи, произнесённой Камю по случаю вручения ему Нобелевской премии по литературе, мы видим апологию аполитичности, столь модной сейчас в сфере искусства, — ошибается. Своим правом предложить лауреата на следующий год Камю распорядился так, что запомнят надолго: именно с его подачи в 1958 году был награждён автор «Доктора Живаго» Борис Пастернак, которого Камю пришлось защищать от нападок в том числе западных интеллектуалов. Многие из них не скрывали симпатий к СССР и потрясённо повторяли вслед за Эммануилом Казакевичем: «Оказывается, судя по роману, Октябрьская революция — недоразумение и лучше было её не делать».

Несколько лет назад в европейской прессе появились сообщения о том, что гибель Камю в автомобильной катастрофе 4 января 1960 года была подстроена КГБ — в качестве мести за историю с Пастернаком и критику вторжения СССР в Венгрию. Биографы Камю Мишель Онфре и Оливье Тодд указывают, однако, что в тот день Альбер поехал в Париж на машине, а не на поезде, по чистой случайности. Однако оба признают: Советский Союз имел и возможности, и желание заставить авторитетнейшего европейского интеллектуала замолчать.

5 тайн из жизни величайшего испанского писателя Мигеля де Сервантеса