Геннадий Онищенко: Собираю карикатуры и пародии на себя

21 октября Геннадий Онищенко отметит 60-летний юбилей. Рубеж, однако, веха. Можно с чистой совестью уходить на пенсию. Но главный государственный санитарный врач России не задумывается о заслуженном отдыхе. Не первый год выпуски новостей не обходятся без его ярких выступлений. Недавно он напоказ привился от гриппа, затем заверил, что Питеру никогда не избавиться от крыс. Ну, и так далее… Накануне дня рождения «Собеседник» напросился к врачу Онищенко на прием.

Не все так плохо на прилавках

– Геннадий Григорьевич, в советское время люди были уверены в качестве продуктов, а в наши дни на прилавках сплошная ерунда вроде сокосодержащих напитков и молочных смесей из порошка. Почему вы не наведете порядок?

– О том, что в советское время прилавки были заполнены сплошь отличными продуктами, слухи явно преувеличены! Да и ассортимент товаров, вам-то откуда помнить, был очень скромный, а теперь – изобилие. Хотя есть и такие цифры: если на излете советской власти каждый человек потреблял где-то 75 кг мяса в год, то сейчас этот показатель – около 52 кг. Мы меньше, чем Китай, потребляем, или, например, средний американец съедает по 112–118 кг мяса в год.

Недавно я докладывал президенту и четко сказал, что у нас качество продуктов улучшается. И это базируется не на эмоциях, когда не приводят никаких фактов, а на основе огромного системного мониторинга: у нас проводится в год 1 млн 200 тысяч лабораторных исследований по микробиологии и более 2 млн – по санитарной химии. Возьмем пресловутые «ножки Буша». Если 3 года назад мяса птицы мы производили только 600–800 тысяч тонн, то теперь – 2 млн 400 тысяч тонн. Импорт сейчас составляет всего 780 тысяч, из них 600 – американский.

– Всего-навсего? А шуму-то, шуму…

– Американский бизнес давно был готов отказаться от применения хлора при обработке птицы – ему ничего не стоило это сделать, – но из-за политических амбиций Госдепа эта ситуация тянулась. И вот только в конце сентября первая партия американской курятины пришла на наш рынок без хлора. Но это не значит, что у нас все хорошо. В другой отрасли, в рыбной, мы допустили то, что переформатировали рынок: наше сырье уходит в Юго-Восточную Азию – Вьетнам, Китай, а возвращается к нам в виде готовой продукции, в частности филе. Нам не нужно выращивать бананы на территории России. А вот рыба – равно как молоко, мясо, хлеб – нужна. То, что есть в ежедневной продуктовой корзине, должно быть нашим! В свое время мы упустили контроль за рыбой, и его как-то нужно возвращать. Мы дошли до такого безобразия, что сибирский осетр к нам импортируется из Испании, потому что там развита аквакультура. Испанцы его выращивают до определенных размеров и продают нам, а мы своего осетра, который живет в естественной среде, не вылавливаем и не используем. Как это возможно – рыбная страна Россия живет за счет импорта?

– Может, стоит просто запретить ввоз рыбы?

– Слово «запретить» не подходит. Мы должны сделать так, чтобы страна, которая хочет торговать с Россией, поставляла на наш рынок рыбу, которая соответствует национальным стандартам. Хоть с Северного полюса, хоть с Берега Слоновой Кости. Привозите, если вам это выгодно, но только привозите качественное. Нужно восстановить рыбоперерабатывающую промышленность. Можно закрыть что-то, но совсем оголить рынок нельзя, потому что некоторые группы населения просто не могут обойтись без рыбы. Другое дело, что граждане тоже должны активно защищать свои права. За мои деньги мне должны дать ту продукцию, которую я хочу. Есть у меня деньги – я куплю дорогой продукт, мало денег – я куплю дешевый. Но дайте мне качественный товар, и тот и другой.

Саакашвили воспитывался в неприязни к РФ

– Почему к рыбе слово «запретить» не подходит, а к молдавскому вину или «Боржоми» – легко?  Дело в политике?

– Хроматомасспектрометрия измеряет не концентрацию политики в том или ином продукте, она определяет количество вредных веществ. Мы строим свои решения, базируясь именно на этих сведениях. А к реальной ситуации всегда можно привязать какие-то сплетни или недомолвки.

– Ухудшение отношений с Грузией – это тоже сплетни?

– Самые худшие отношения у нас были с Грузией во времена Гамсахурдиа и Шеварднадзе. Когда Гамсахурдиа предал все, о чем он раньше говорил… Или когда Шеварднадзе начал говорить, что Грузия, оказывается, находится в колониальной зависимости от России, а он – один из рабов… Саакашвили изначально воспитан в неприязненном отношении к России. Я не считаю, что у нас при Саакашвили резко ухудшились отношения. Он просто неумело и очень эмоционально пытается вырулить.

– Значит, ваша совесть чиста?

– Любое мое решение можно передернуть и притянуть к политике. Вот если я, например, заявлю, что в таком-то регионе вырос уровень заболеваемости гриппом, местные политиканы могут сказать, что Онищенко получил команду свалить губернатора и клевещет на него.

Уголовная ответственность за свиной грипп

– И все равно, простите уж, иногда возникает ощущение, что получаете команды из Кремля – доносить до народа то, что выгодно правительству.

– Не надо всуе говорить о таких святых вещах, как Кремль. Что такое Кремль? Правительство России… Давайте о моей профессии. Моя работа – болезни, которые носят социальный характер. Я ведь не занимаюсь аппендицитом, потому что аппендицит – это частное явление, а вот инфекционное заболевание, раз оно заразно, раз оно опасно для окружающих, то это ко мне. И никакой политики! Сейчас идет сбор подписей против Онищенко: якобы я высказываюсь против матерей, нарушаю их права из-за прививок. Да это мать нарушает права ребенка! В Москве около 2 тысяч 600 детей не привиты не потому, что нет вакцины или их не приглашают к врачам, а потому, что мамы говорят: нет, не будем делать, я не хочу. Маме-то ничего не грозит. Она никогда не заболеет полиомиелитом, потому что ее еще в советское время успели привить. А вот ребенок сегодня реально рискует заболеть.

– Ну, наверное, неспроста родители не дают прививать детей?

– Невежество, боязнь, где-то отсутствие веры в медицину. Хотя у нас действует информированное право на прививку. Это не значит, что я вырвал у вас из рук ребенка, зашел с ним в прививочный кабинет, там его уколол и вернул. Это значит, что я должен встретиться с вами, объяснить, что может случиться, если не привить ребенка. И вы должны принять решение, взвесив все «за» и «против».

– Может, виновата истерия, раздуваемая то со свиным, то с птичьим гриппом? Люди перестали верить, что никто не лоббирует все эти призывы делать прививки, покупать маски.

– Это совершенно объективная оценка ситуации. Здесь примешались интересы отдельных корпораций, в частности фармацевтических. На телеэкранах не показывают терапевтов, которые скажут, что свиной ли грипп, птичий ли – меры противодействия везде одинаковые. Носите маски, если заболели, ложитесь в постель, не забывайте про обильное питье и противовирусные препараты. Вместо этого что? Пресса же всё и раздувает: «Страшное дело! В России зарегистрирован первый случай заболевания свиным гриппом!» Да когда мы его зарегистрировали, привезли откуда-то из Америки, для нас это была обычная рутинная работа. Ну, привезли и привезли. Но все СМИ отписались! Все! Вот это небескорыстный интерес к проблеме, проплаченный в большинстве случаев, когда целенаправленно нагнетают ситуацию. Люди реагируют остро: сметают с полок все лекарства. Это радует наших фармацевтов настолько, что они тут же задирают цены. Вот где нужно отработать законодательный механизм. Даже ввести уголовную ответственность за раздувание истерии.

– А разве правильно замалчивать, если это всех волнует? Вы же выступаете, комментируете и, получается, тоже участвуете в этом раздувании.

– Я как раз всегда стараюсь успокоить. Но стоит меня показать по трем каналам подряд, говорящего самую банальную информацию, вы знаете, чем это обернется. В случае с тем же гриппом возникают не только интересы компаний – производителей лекарств, но и геополитика. Когда на конкретную ситуацию накладывается информационный террор. Например, накануне Олимпиады в Китае появился тяжелый острый респираторный синдром. Да, действительно, люди умирали – там еще всё окончательно не изучено. Но вот на этот информационный слой наложилась спланированная глобальная террористическая атака. Китай потерял огромную часть бюджета от туризма накануне соревнований. Возник даже вопрос: а не перенести ли Олимпиаду из Пекина в другой город? Тут не экономика, тут другие вещи срабатывают.

Я никогда не буду пить

– Геннадий Григорьевич, но то, что наш народ спивается – факт. Почему вы так скрупулезно занимаетесь пивом и не обращаете внимания на многочисленные ликеро-водочные заводы?

– Здесь нет простых решений. Лишь в конце прошлого года мы подписали концепцию, которая поможет уменьшить потребление алкоголя. Главное в борьбе с алкоголизацией – выстроить забор между молодым поколением и доступом к алкоголю. Какой здесь рецепт? Высокие цены. Чтобы тех 30–40 рублей, которые мама дала ребенку на школьный завтрак, не хватило на банку пива. И конечно, недоступность алкоголя. Если на каждом шагу стоят киоски и ребенок видит, что все покупают, то старается подражать – возраст такой. Не зря установили минимальное расстояние для палаток с алкоголем в сто метров от забора школы. Но если я не могу выпить, меня надо занять чем-то другим. Если буду играть в футбол, волейбол, хоккей, как хотите, то направлю свою энергию туда. А если вижу в любом сериале героя, которого уважаю за героизм (он хорошо стреляет), а он при этом через каждую минуту принимает стакан водки, то буду на него ориентироваться. Что касается взрослого поколения, то лично я не пью и никогда не буду пить.

– То есть взрослых уже не спасешь, а у молодых все беды от пива?

– Вспомните, что у нас творилось в 1990-е. Пивоваренная компания «Балтика» наезжала на меня, требовала казнить, расстрелять, уволить. Эта компания благодаря инфантильности государства делала все легально и ориентировала свою рекламу на молодежь без противоречий закону. Все эти ролики сделали так, что за три года мы споили целое поколение. На моих глазах. Когда я увидел, как молодая мама сидит с банкой пива, а у нее в коляске лежит ребенок, понял, что мы теряем целое поколение. И сейчас это продолжается, но, слава Богу, меньше. Во-первых, чуть-чуть изменили рекламу, хотя совсем к чертовой матери не убрали. Стали меньше с банками ходить, но зато что у нас появилось – энергетики. Это ж такой бизнес, он быстро приспосабливается! Надо, чтобы на предприятиях пьющему сотруднику его начальник говорил: «В следующий раз придешь пьяный – я тебя уволю». Вот это уже рычаг. А все эти страшилки – из-за ночного запрета на реализацию алкоголя таксисты начнут его продавать! Да никогда таксисты не заменят тот беспредел, что творится в Москве в час ночи в любом киоске. Предприниматель, у которого три киоска, говорит мне, что ночью в его киоске должны быть не хлеб, не мясо, а водка, шоколадка и шампанское. Шампанское с шоколадкой пьют девчонки, а ребята пьют водку. Потом они уравниваются в питии, и пошло-поехало. Вот и решайте, с чем надо бороться…

– Говорите, на вас наезжали, а реальные угрозы были когда-нибудь?

– Не секрет, что у нас есть лобби. И оно находится больше в криминальной плоскости. Однако лоббирование должно быть, и интересы разных кругов должны быть, без этого нет развития экономики. Но когда эти корпоративные группы платят всем – журналистам, депутатам, разработчикам, экспертам, то фактический результат их работы – это что-то вроде техрегламента на табак. Это издевательский регламент, который отбросил нашу страну от цивилизованного мира лет на 10–15.

Карикатуры – элемент известности

– Вы говорите правильные вещи, а вас все равно постоянно выставляют в невыгодном свете. Чего стоят многочисленные пародии. Как, кстати, вы к ним относитесь?

– Пародия или карикатура является одним из элементов известности. Их что, нет на гораздо более значимых персонажей нашей страны?

– У нас в газете и на премьера, и на президента карикатур достаточно.

– Я не собираюсь себя сравнивать с этими двумя личностями, у каждого есть свое место. Понятно? Карикатуры на себя я собираю, мне это нравится. У меня есть практически полное собрание опубликованных карикатур на меня. Ничего оскорбительного не нахожу, есть даже примеры интеллигентного пародирования, без хамства и мата. Может, я даже где-то учусь на них. А иногда я встречаю карикатуры на себя, которые даже можно отнести к произведениям изобразительного искусства. Когда сочиняют анекдот, это признак популярности. У меня работа такая, что я должен быть известен.

Врач на войне

В первую чеченскую войну Онищенко контролировал эпидемиологическую ситуацию в республике. В 1994 году во время эпидемии холеры в Чечне власти республики отказались от помощи российских врачей, позже медики узнали об угрозе сибирской язвы (снаряд разворотил захоронение павшего скота) и об активизации трех природных очагов чумы.

Онищенко доставал необходимые реактивы и оборудование, восстанавливал санитарно-эпидемиологические станции, которые временно заменяли специальные бригады Ставропольского и Ростовского противочумных институтов. Врачи брали пробы, исследовали воду и почву, проводили прививочные кампании, боролись с гепатитом, дизентерией, дифтерией.

Осенью 1995 года, когда Геннадий Григорьевич возвращался с очередной санпроверки из Моздока в Грозный, на самом подъезде к столице на него напали боевики. Его «газик» остановили два молодых кавказца. Они направили на Онищенко автоматы и бросили сквозь зубы: «Специально тебя выследили». Стоя под дулом, он попросил только об одном – пощадить его шофера, молодого парнишку. Возможно, его спасло это самообладание, возможно, то, что передвигался он без оружия.

Сам Онищенко после пережитого признался, что выручила графа «национальность» в паспорте – там стояло «украинец». Передумав расстреливать, бандиты отобрали у него машину, деньги и документы, выбросили ночью на дорогу, на прощание запретив впредь показываться в республике: «В следующий раз точно убьем». С тех пор Онищенко еще не раз приезжал в Чечню.