Даниил Спиваковский: В психушку попадал дважды
Гулкие коридоры, стены окрашены по-больничному – в салатовый цвет, на дверях решетки. В конце коридора маячат люди в белых халатах. В казарме, откуда недавно съехала воинская часть, снимается фильм «Сделано в СССР». Сцена в психушке. Я вижу, как истязают человека в коричневой больничной пижаме…
Гулкие коридоры, стены окрашены по-больничному – в салатовый цвет, на дверях решетки. В конце коридора маячат люди в белых халатах. В казарме, откуда недавно съехала воинская часть, снимается фильм «Сделано в СССР». Сцена в психушке. Я вижу, как истязают человека в коричневой больничной пижаме…
Важнее всего сценарий
– Говорят, в юности вы работали санитаром в психиатрической клинике. Там всё так и было? – спрашиваю Даниила Спиваковского, который играет того несчастного пациента, во время перекура.
– Да, после школы я поступал на факультет психологии МГУ, но в первый год не прошел и пошел работать санитаром. Мне тогда было 17. Не люблю об этом рассказывать. Больница не такое уж веселое место, тем более психиатрическая. Я проработал там год, а потом, как и хотел, поступил на психфак.
– Вашего героя в фильме силой запихивают в психушку из-за того, что у него в графе «национальность» значится еврей?
– Это одна из причин. Не то важно, по какому пункту человек становится изгоем – по национальному, профессиональному, по пункту своих измышлений, по физическим отклонениям. Мой герой в жизни спокойный человек. Он тоже врач, хирург. Он может повести себя твердо с коллегами и медсестрами во время операции, когда речь идет о спасении ребенка. А в личной жизни оказывается нерешительным, мягким, сомневающимся.
– Как-то вы признались, что самое главное при выборе фильма для вас – сценарий…
– Да. Именно история, придуманная авторами и режиссерами, меня привлекла в «Сделано в СССР». Для многих это кино уже можно назвать историческим, поскольку действие происходит почти сорок лет назад, в 1975 году. Но не это главное. На первом плане в картине стоит история семьи, история взаимоотношений мужчины и женщины. Кто-то увидит себя, кто-то поразмышляет, что, может, что-то делает неправильно. Мы работаем, но возвращаемся домой в семью. Это то, что нас греет, чем мы живем.
– Валерий Тодоровский, режиссер фильма «Мой сводный брат Франкенштейн», принесшего вам известность, написал: «Такой артист, как Даня Спиваковский, как бы так мягко сказать – специфичен. Это касается типажа, внешности. Это касается и внутреннего его наполнения… Я думаю, что у него судьба, как у всех таких людей, непростая, но очень хорошая». Всё так и есть?
– Тодоровский, как мне кажется, имел в виду то, что я персонаж не каждого сценария. Однако при всем при этом я все же неплохо востребован в своей профессии. Мне предлагают интересные роли в разнообразных по форме и жанру картинах. Мне посчастливилось работать с замечательными режиссерами – как прославленными мастерами, так и режиссерами среднего поколения и дебютантами.
– А сейчас с Тодоровским вас что-то связывает?
– Закончив «Франкенштейна», мы поездили с ним по фестивалям, и всё. Насколько я знаю, у Валерия Петровича правило – он редко снимает актеров второй раз.
– Как психологу, вам, наверное, проще, чем другим, выстраивать взаимоотношения в личной жизни?
– Знание некоторой теории – это одно, а личный жизненный опыт – другое. Много примеров тому, как великие теоретики в разных областях, приступая к практике, не были столь успешны. И наоборот.
Делают вид, что все хорошо
– Ваша жена Светлана вносит коррективы в вашу работу?
– Более чем. Она – первый мой критик, цензор и помощник. И муза прежде всего.
– Когда вы познакомились, она была стюардессой, а сейчас кем работает?
– Сейчас она учится в творческом вузе, будет дизайнером интерьеров.
– Дочери вашей сколько?
– Скоро будет три года. Осенью обязательно пойдет в детский сад. Мы с женой сами проходили через садик, школы, пионерские лагеря. Ребенок должен общаться, должен познать разные стороны жизни – и радости, и конфликты. Если она будет сидеть дома до школы, ей будет трудно вступить во взрослую жизнь, а мы этого не хотим.
– Ваш герой в фильме «Сделано в СССР» принимает решение эмигрировать в другую страну, вернее, его вынуждают сделать это, и он говорит сыну: «Ты взрослый человек и должен принять решение сам – поедешь ты со мной в Израиль или Америку или останешься здесь с мамой». И он принимает решение остаться.
– Да. И правильное, на мой взгляд, решение.
– Или нет? Сколько людей на Запад уехали и счастливы…
– Возможно. Я бывал в разных странах и общался со многими людьми, которые туда уехали. Кто-то действительно счастлив и востребован. Кому-то хватает смелости сказать, что они там несчастливы. Кто-то делает вид, что все хорошо. Но надо сказать, что сейчас и другие времена наступили. В 70-е люди уезжали, думая, что они не увидят никогда ни своих детей, ни близких, ни родину. Сейчас в Израиль не нужно визы, и наши граждане летают туда-сюда, как из Петербурга в Москву. Да и в Европу, и в Америку слетать не составляет труда.
– А вы лично считаете, что нужно жить в России?
– Да. Я очень люблю Россию – Москву, Санкт-Петербург. Не представляю, как я смог бы жить и работать в другой стране. Съездить отдохнуть – это пожалуйста. Но нашего зрителя я не оставлю никогда (смеется).
– Похоже, вы счастливый человек, раз обрели душевный комфорт. Поделитесь секретом, чем такое состояние достигается?
– Воспитанием. Родителями, которые внушают тебе это с детства. И твоими близкими, которые верят в тебя. Больше ничем.
