Богдан Титомир: Это с виду я такой, а внутри – настоящая красота!

В начале 90-х солисты группы «Кар-Мэн» Богдан Титомир и Сергей Лемох взорвали отечественную эстраду. Более экстравагантного и модного персонажа, чем Титомир, в те времена найти было сложно. Это он стал родоначальником российского хип-хопа, ввел моду на широкие штаны и прическу «площадка».

Несколькими годами позже, когда вся страна стала напевать «Эй, ты, посмотри на меня», при этом комично раскидывая пальцы, Титомир снова удивил всех – на самом пике славы уехал в Америку. Несколько лет о звезде не было ни слуху ни духу. В Россию он вернулся, когда на нем поставили крест, во всех смыслах этого слова. Спустя 20 лет Богдан Титомир практически не изменился – все тот же развязный тон, все тот же тонкий юмор, уверенность в себе. «Зато внутренне я вырос, повзрослел», – признается Титомир. В отличие от многих своих коллег, он сумел выскочить из лихих 90-х без ярлыка «ретро» и остаться на гребне. Сегодня Богдан успешный продюсер и просто уважаемый человек в музыкальном мире. Всю правду о личной жизни, здоровом питании и делах сердечных Богдан Титомир рассказал корреспонденту журнала «Только звезды».

– Богдан, для многих ты, как в песне поется, «вечно молодой, вечно пьяный». Неужели наконец повзрослел?

– Конечно. Уже за сороковник все-таки. Давно не мальчик (смеется). А молодость у меня жесткая была. В 91-м я уже «бомбил» стадионы и колотил бабло. Ни в чем себе не отказывал. В середине 90-х так плотно сидел на наркотиках, что собирался ложиться в клинику на лечение. Слава Богу, отговорили, и я справился. Я вообще из жизни выжимаю по максимуму. То с головой во все тяжкие, то останавливаюсь и пытаюсь найти смысл жизни, потому что понимаю, что опустошен и эмоций больше нет. Я, кстати, всегда был против тяжелых наркотиков. На моих глазах друзья умирали от этого. Это все в прошлом, грехи молодости.

– Но все же наверняка ностальгируешь по лихим 90-м?

– Бывает. Я тогда настоящей суперзвездой был…

– А песни группы «Кар-Мэн» произвели настоящую революцию – музыкальную и вообще идейную. Откуда вы тогда такие новаторские идеи черпали?

– Да из ниоткуда, они в воздухе витали. Прикупили модные ботинки, куртки-косухи – и вперед. Это была моя идея, а вот Лемох постоянно в сторону хеви-метал тянул. У него тогда было какое-то крашеное в пепельный цвет каре. Началось все с передачи «50/50»: музыканты на гитарах сзади колбасили, а мы с Огурцом на переднем плане прыгали с клавишами и бас-гитарой. Как сейчас помню: у Лемоха курточка была с бахромой, брючки морковками и ботиночки с острыми носами. Тогда все программу посмотрели и сказали, что мы фигню какую-то поем.

– А чем сейчас Сергей Лемох занимается?

– Мне кажется, что он застрял на псевдорэпперских песенках. А вообще мне неинтересно.

– После распада группы у тебя успешно складывалась сольная карьера. Почему ты на самом пике взял и уехал в Америку?

– В очередной раз доказал себе, что я экстраординарная личность. Просто сделал себе грин-карту и свалил. У меня есть возможность жить там, но я не хочу. Там ты чужой. Хотя у меня и было там все в шоколаде – деньги, машины…

– Поговаривают, что у тебя начались проблемы с криминальным миром…

– Было немного. Не хочу к этому возвращаться, но если в двух словах: я был «заказан», и не единожды. Спасибо себе любимому! Меня считали авторитетом среди музыкантов. И конечно, было много знакомых среди братвы. Так что если поступал заказ на мою казнь, мне тут же отзванивались. Я как-то умудрялся лавировать. Но когда позвонили четыре человека из разных группировок и посоветовали затихариться где-нибудь на годик-другой, я задумался. А потом свалил в Америку на три с половиной года.

– И чем ты занимался в Америке?

– Кайфовал, тратил деньги. Не могу сказать, что сильно катило в профессиональном плане. Но чё-то делал. В Майами записывал музыкантов на студии. Заодно и свой альбомчик записал.

– А потом вернулся в Москву и опять взорвал общественность, создав небезызвестный клуб «Газгольдер». Сложно представить тебя у руля объединения художников, драматургов и поэтов. Неужели у тебя такая тонкая душа, стремящаяся к прекрасному?

– А то! Это с виду я такой, а внутри – настоящая красота. На самом деле у нас была команда единомышленников. Некие персонажи от искусства и арт-мены сплотились вокруг студии Дениса Крючкова. Я часто тусовался по заводу, потому что там находились склады компании «Союз», и он мне чем-то напомнил английскую тему. Я подумал, что неплохо было бы на «Арме» сделать что-нибудь этакое, где было бы много клубных и концертных площадок. Получился такой пятачок в центре Москвы, с одной стороны отрезанный ж/д полотном, с другой стороны – набережная Яузы. Теперь на этой территории клубы, бары, площадки. Другими словами, как наша «могучая кучка» это себе представляла, так оно и получилось. Мы сделали всё, чтобы двигать молодежную культуру. Чтобы художники и дизайнеры имели крышу над головой.

– Это твоя тонкая душевная организация не позволяет тебе есть животных? Насколько я знаю, ты вегетарианец?

– Да, я увлекся тибетской философией, буддизмом, а согласно их учениям мясоедство – это плохо. И никто из продвинутых мясо не употребляет. Сначала было сложно, но я научился сдерживаться. А потом почувствовал разницу и кайфанул от этого состояния. Сейчас точно знаю: к мясоедству не вернусь.

– Одним словом, ты человек крайностей. Равновесия у тебя не бывает?

– Я как раз держусь «центряков». Но жизнь все равно кидает нас от крайности к крайности. Для меня главное – не быть зависимым ни от чего: ни от наркотиков, ни от персонажей. Я делаю только то, что мне нравится.

– Интересно, ты с детства таким хулиганом и бунтарем рос? От родителей тебе часто доставалось?

– Я вообще был практически образцовым ребенком: музыкальная школа по классу фортепиано и мечта поступить в консерваторию. Хотя я уже в школе устраивал движения различные, но проблем со мной не было у матушки. Я ее, наоборот, всегда старался радовать.

– А мама твоя где сейчас живет?

– В Ростове, я к ней часто наведываюсь.

– Ты по-прежнему появляешься в обществе длинноногих барышень, а то и не одной…

– Я нормальный здоровый мужчина. Почему тебя удивляет, что я появляюсь в обществе молоденьких барышень?

– А как же вечные ценности: семья, дети?

– Я гоню от себя такие мысли. У меня практически нет примера счастливых супружеских пар. С годами у всех появляются какие-то косяки. А «Санта-Барбара» – не для меня.

– И в любовь ты, конечно, не веришь…

– Верю. Я вообще часто влюбляюсь и один раз даже серьезно полюбил, с ревностью и со всеми делами. По крайней мере это было самое яркое чувство.

– И почему не остались вместе?

– Я уже подумывал о семье, о ребенке, и она даже забеременела. Мы целое лето кайфовали в Сочи, она была на третьем месяце. И ее сестра проболталось о беременности маме. Та примчалась, забрала дочь, увезла в Москву и заставила сделать аборт. И для меня все рухнуло.

– А почему она не сопротивлялась маме?

– Она молодая была. Девушка была влюблена в меня без памяти. После концерта проникла ко мне в гримерку, ну я и не сопротивлялся. Она красотка была нереальная, вот я и влюбился. Девушка была совсем молоденькая, жила со строгой мамой. Через год она убежала из дома и жила со мной, законнектилась с моими корешами, и через два года я понял, что люблю ее мощно. Я ревновал ее бешено, кидался на всех, устраивал разборки. Мы миллион раз расходились и сходились и все-таки разошлись.

– Сейчас твое сердце свободно?

– После той истории оно всегда свободно.

– То, что ты так и останешься завидным женихом – я уже поняла. А творческие планы у тебя какие?

– Грандиозные. Во-первых, в октябре планируется выход сольного альбома, в который войдет больше 20 треков. Плюс я делаю очень интересный продюсерский проект, называется «Гастарбайтер». А что? Среди гастарбайтеров есть очень талантливые люди. Получается очень современная, актуальная группа. Первый альбом – «ССС: сопли, слезы, слюни» уже готовится. Это такой сиротский стайл, но очень круто. Типа «Ласкового мая» (улыбается).

Надежда Супрун