"Должен быть кто-то беспокойный"

25 лет назад в стране была создана первая общественная организация в защиту детства. Эти четверть века – череда больших и малых трагедий. Были Спитак, Нефтегорск, Беслан, Крымск. Войны, болезни, предательства, потери, нужда. И – дети

Детский фонд – это тысячи историй о попавших в беду детях и о взрослых, которым не все равно. По сути, юбилей, который фонд отметил 14 октября в Москве Международным съездом волонтеров детства, был встречей тех, кто в разные годы нуждался в помощи, и тех, кто не прошел мимо. Все эти люди были одновременно и зрителями, и гостями, и звездами.

Позировал фотографам 14-летний Никита Медведев из Липецкой области (его история – ниже), очень серьезный молодой человек с медалью на груди. Сидела в зале чукотская девочка Самира Асадова, которая два года назад выиграла литературную премию, наудачу отправив в оргкомитет напечатанную на пишущей машинке рукопись. Сейчас 18-летняя Самира – самый молодой член Союза писателей России.

Играл в фойе семейный оркестр Николенко – единственный в стране. Жители Краснодарского края Николай и Людмила Николенко, у которых шестеро своих детей, вырастили еще и 36 приемных. Оркестр они собрали, чтобы увлечь свою разновозрастную команду чем-нибудь интересным. Николаю Николаевичу досталась труба, детям – трубы поменьше, саксофоны, валторны. Только ударника не нашлось, и тогда за барабаны села мама Люда, раньше музыкой не занимавшаяся. Так до сих пор и сидит: когда оркестр выходит на сцену, Людмилу Петровну за спинами детей не видно, но они знают – мама рядом.

Юбилей 14 октября отмечал не только Детский фонд, но и один из его благотворителей: 90 лет исполнилось москвичке Вере Белиной. Что такое болезнь и нужда, Вере Павловне рассказывать не нужно: она живет в доме ветеранов войны, и 70 тысяч рублей, переведенных в помощь больным туберкулезом детям, – это все, что ей удалось накопить.

В той же роли благотворителя поднялся на сцену и Иосиф Кобзон, на несколько часов специально прилетевший из Израиля.

Когда в 1996 году Детский фонд начал программу «Фронтовые дети Чечни», Кобзон оказался единственным из депутатов, кто ответил на просьбу о помощи – нужны были деньги на операции, на протезы и инвалидные коляски, на жилье. На съезде волонтеров он увидел тех, кому когда-то помог: подорвавшегося на мине Славу Игламова – сейчас он живет в Казани, закончил университет; Алихана Османова (в 90-е годы все газеты обошла фотография, на которой женщина держит безногого мальчика) – он сам уже отец, растит двух дочерей.

И Кобзон, и супруги Николенко, и Вера Павловна Белина – каждый сделал что мог и сколько мог. Могли бы пройти мимо беды, но не прошли. Это, по словам основателя Детского фонда Альберта Лиханова, в наше время особенно ценно – «всегда должен быть кто-то беспокойный».

Недетские истории «Преклонения»

Детский фонд вручает несколько наград, среди которых есть детская премия «Преклонение» – за подвиг. Вот лишь немногие истории детей, получивших ее.

Катя Рудь

Девочка живет в Томске, у нее три брата, которые, так уж вышло, обязаны старшей сестре жизнью. Зимой прошлого года 8-летняя Катя оставалась в горящей квартире до тех пор, пока мальчики не оказались в безопасности. Она вытаскивала братьев из огня, через окно передавая случайному прохожему.

Настя Десяткина

О девочке Насте из башкирского села Печенкино, которая «всех спасла», зимой 2001 года наперебой рассказывали в газетах и теленовостях. История простая и, к сожалению, привычная: деревенский дом, маленькие дети, растопленная печь, пожар. Спасительнице тогда было всего… 4 годика. Она вынесла из огня 2-летнего брата Диму и 8-месячную сестренку Дашу. Вынесла – и снова вернулась в горящий дом, потому что вспомнила: там осталась Дашина бутылочка с молоком.

Мурат Калманов

Мурат был одним из заложников в бесланской школе №1. Так вышло, что рядом с ним в заминированном спортзале оказались несколько младшеклассников. Трое суток Мурат делал все, чтобы им было легче: успокаивал, объяснял, как сохранить силы, держал за руки. А когда прогремел взрыв, закрыл собой. Мурат был тяжело ранен, его оперировали во Владикавказе, потом в Москве. Премия «Преклонение», которую он получил в 2004 году, – его по праву.

Сергей Басалаев

У мурманчанина Сергея Басалаева – тяжелая форма ДЦП: он не ходит, не говорит, не может пользоваться руками. Но его папа придумал устройство, с помощью которого можно освоить компьютер и даже, к примеру, скачать counter strike 1.6: оно надевается на голову и имеет длинную «лапку», которой Сергей управляет. Он закончил обычную среднюю школу и студию изобразительного искусства – его картины выставляются в России и за рубежом. 17 ноября Сергею исполнится 30 лет.

Никита Медведев

В январе прошлого года в липецком поселке Рощинский дети катались с горки у реки. Самый маленький, 8-летний Володя Бенько, провалился под лед. Один из мальчиков побежал искать палку, чтобы вытащить его из полыньи, но Никита понял, что времени нет – шагнул в воду, нырнул за Володей, вытолкнул его на берег. Никита собирается стать спасателем.

Саша Гуща

25 лет назад – в тот самый день, когда в Москве был учрежден Детский фонд – на окраине Минска случилась беда.

Загорелся дом, в котором в детской кроватке спала 11-месячная девочка Саша. Она проснулась и успела закрыть ручками глаза, прежде чем сверху упала горящая балка. Саша выжила, но в США, где в последующие годы ей сделали почти пятьдесят операций, ее помнят как девочку без лица. Не удалось спасти и руки. Белорусское отделение Детского фонда долгие годы поддерживало семью. В ноябре минчанке Саше Гуще, которая в 1998 году первой получила премию «Преклонение», исполнится 26 лет. Она переводчик и… художница.

Альберт Лиханов: Если сидеть и ждать, ничего не получится

– Детский фонд был первым, сейчас благотворительных фондов довольно много. Как вы относитесь к сложившейся ситуации, когда не государство, а сторонние, по сути, люди берут на себя труд помогать детям?

– Мы – самый большой детский фонд, 74 отделения. Есть маленькие организации, которые часто берутся решать очень болезненные проблемы. Мы относимся к этому позитивно, хотели бы поддержать их и могли бы это сделать, если бы государство передавало нам средства. Это зонтичная система, которая принята, например, в США, когда один большой фонд получает средства из серьезных источников, а потом делится ими с теми, кто решает более локальные задачи.

Поэтому жаль, что выделенные на благотворительность деньги где-то ходят и как-то расходуются, как – порой неизвестно. Но мы не ставим перед собой задачу подменять государство. Допустим, у нас есть программа «Детский туберкулез». По стране раскидано две сотни санаториев, где дети лечатся и живут по полгода. Поскольку это в основном дети из бедных семей, у них очень многого не хватает – спортинвентаря, книжек, даже одежды. Государство их лечит, мы – мы поддерживаем и привлекаем внимание к их проблемам.

– Разве роль государства ограничивается только лечением, а в остальном – как хотите?

– Когда разрушился Союз, мы начали программу помощи глухим детям. Единственный завод по производству слуховых аппаратов для них тогда оказался в Эстонии. Мы нашли мощного партнера в Дании, закупили и раздали детям 20 тысяч слуховых аппаратов. Этого было мало. Но после этого государство организовало их производство у нас в стране, и дети сейчас получают эти аппараты бесплатно. Тогда мы переключились на программу кохлеарной имплантации. Такую операцию важно успеть провести, пока ребенку не исполнилось 5 лет, она сложна, оперируют главным образом в Москве, а до нее надо как-то добраться с периферии.

В чем наша роль? Мы не можем встать рядом с хирургом, но можем искать детей, которые в такой операции нуждаются, и привозить их сюда. И мы ищем, привозим. Если сидеть и говорить, что это должно было сделать государство, ничего не получится. Я рассматриваю государство как оптовика: оно выделяет деньги, а такие организации, как наша, ищут тех, кто в них нуждается. Вот, на мой взгляд, нормальные взаимоотношения государства и общественного фонда.

– Какая история за 25 лет работы фонда запомнилась вам особенно?

– История Надежды Захаровой из Саратова. Врач-гинеколог, четверо собственных детей, все в жизни хорошо. Однако она видит брошенных младенцев и берет их в семью – семерых. Она их выучила, набрав кредитов, она построила дом, в котором для каждого из ее детей есть комната – как запасной аэродром. Таких людей много, просто о них сейчас не рассказывают. Но в этом и есть смысл благотворительности – делать доброе дело тихо. Сделать – и продолжать дальше.

Читайте также