Михаил Веллер: Встреча с Путиным меня скомпрометировала?

Писатель Михаил Веллер назначил мне встречу в ЦДХ, где в те дни проходила выставка non/fiction, или, проще говоря, интеллектуальной литературы. Веллера точно так же приглашают встречаться с читателями и на ММКЯ – Московскую международную книжную выставку-ярмарку, но на non/fiction со своим философским четырехтомником «Энергоэволюционизм» «самый издаваемый некоммерческий писатель» был как-то органичнее.

Часть первая. Писатель и власть

– Михаил Иосифович, я к вам за советом.

– В чем?

– Закончился год. И обозреть его хотелось бы с помощью умных и медийных людей. Наш человек как-то так устроен, что просто умного ему мало, ему подавай еще и известного. А вы известный писатель, вас показывают в телевизоре. К тому же в ушедшем году был как минимум один скандал, с вами связанный.

– Какой?!

– Ну как же, встреча с премьером.

– А, да! Точно! Я, правда, это так не воспринимал, но если многие восприняли так, то так оно и есть.

– Считалось всегда в среде людей, которые с претензией относятся к власти, любой, а уж особенно к нашей нынешней власти, что встречаться с ними западло. Или если уж идешь, то как на эшафот – в глаза правду-матку сказать: всё, что ты думаешь, всё, что вы говорите часто «про этих парней». На той встрече с Путиным ничего такого не прозвучало. Возникает вопрос: а) почему пошли? б) почему не прозвучало?

– Показательно, что сегодня сам факт принятия приглашения на встречу с премьером рассматривается как нечто порочащее биографию. Заметьте: формально не писатели были в гостях у премьера, а премьер был в гостях у писателей. То есть: не кого-то возили в Кремль или в Белый дом, а премьер пришел на юбилей Российского книжного союза. Где он скорее гость. Хотя и хозяин всего – а писатели скорее хозяева здесь. Проформа бережно соблюдена.

Второе: когда я участвовал еще с 20 писателями во встрече с Медведевым на Пекинской книжной ярмарке – об этом не было никаких разговоров! Когда наши писатели встречались с Путиным на Парижской книжной ярмарке в 2005 году, в этом не было скандала! Когда писатели встречались с Путиным, уже премьером, еще два раза – тоже не было особых разговоров. Но этой осенью накал антиправительственных настроений достиг, видимо, максимума. И я сам с огромным удовлетворением воспринимаю застольную речь Шевчука… и с неудовлетворением вспоминаю байкеров, которые прокатились вместе с Путиным где-то там. Ибо не подобает «волку дороги», бунтарю кататься с чиновником и кандидатом в президенты, которого одни свободолюбцы хотят числить миллиардером, а другие узурпатором! Правда, я и сейчас не знаю, как было поступить правильнее, когда ко мне обратился вице-президент Российского книжного союза. Он попросил меня выступить первым, и я могу в заслугу себе поставить только, что, говоря первым и дольше других, не дал разговору пойти по позорному пути предыдущих – когда писатели просили денег, просили дач, просили налоговых льгот, изданий и тиражей. Что нельзя ликвидировать Гнесинку – внимания никто не обратил… Но то, что я оказался в глазах ряда читателей скомпрометированным фактом встречи с премьером – это же показательно!

– Да, действительно, каким же должен быть тогда премьер-министр страны, чтобы это так воспринималось?

– Это говорит о том, что общество устало от этой власти, не верит ей, не любит ее.

– Копится злоба. Страна у нас сейчас обозлена донельзя. И это выливается в конфликты, драки, в убийства – на бытовом уровне. Издеваются над своими детьми беззащитными, безобидными, над женами и мужьями, над близкими, а не над теми, кто их довел до злобы такой. Те далеко. С ними-то, которые в ящике, они ничего сделать не могут. А тут попался сынок неуклюжий отцу под горячую руку – тот и зашиб его до комы…

– Мне хочется, подобно гостю какого-нибудь телешоу, воспользоваться случаем и публично пожелать здоровья моему замечательному другу, суперчеловеку Вадиму Ивановичу Туманову, который недавно перенес инфаркт, будучи вообще-то в свои 83 года крепчайшего здоровья. Туманов – герой. Такие люди производятся природой тиражом 1 штука. И он, рассказывая о своем страшном колымском прошлом, где он, пацан, стал знаменитостью на всю Колыму, говорил, что доводилось сидеть в беспредельных лагерях, где жизнь была страшной и где мужики терпели всё. Но от ничтожной мелочи, без серьезного повода вдруг вспыхивало непонятно что – и тогда голыми руками раскатывали по бревнам бараки, давили всех блатных; и караульные на вышках думали только о том, чтобы самим остаться живыми. Это к тому, что вот так все бунты и приходят. Народная злость – сила абсолютно страшная, раньше или позже она попадает в унисон и тогда сметает всё на пути.

Часть вторая. Писатель и литература

– Развивается сюжет, как с Довлатовым, который вас все время «преследовал». Теперь вас всю жизнь будет преследовать встреча с Путиным!

– Довлатов был человек по-своему несчастный, талантливый и чудесный. В этой 68-страничной мини-вещи («Ножик Серёжи Довлатова». – Ред.) я использовал свои вымышленные, несуществовавшие отношения с Довлатовым как некую сюжетную проволоку, на которую можно нанизать историю эмиграции, историю литературы, историю распада страны и т.д. Однако это тот случай, когда «не дано предугадать, как слово наше отзовется». Потому что читатель увидел только это и, любя Довлатова, обиделся за него. Кроме того, достаточно наивный хорошодушный и простодушный довлатовский читатель и самоиронию принимает за чистую монету. И когда я сам себя иронически выставляю в неблаговидном свете, то он подхватывает: вот какой-то дурак и сволочь! Ну что же? Это говорит о хороших качествах читателя. Но я не ожидал…

– Ну, в свою защиту могу сказать, что в наименьшей степени я обиделся за Довлатова. Просто хотел воспользоваться «мостиком», чтобы признаться, что это одна из самых любимых мною вещей… Скажите, а вы оцениваете книжки современников? Или «чукча не читатель, чукча – писатель»?

– Думаю, довольно трудно писать, не читая. Но чукча не оценщик.

– Могли бы выделить что-то? О чем можно было бы сказать, что если вы жили в 2011 году, то просто должны были прочитать – что?

– Когда-то мы с Сашей Кабаковым, с которым давно дружим, сказали друг другу, что справочники, литература биографическая, мемуары и литература профессиональная как-то интереснее беллетристики. Вот у меня есть двухтомник отца культурологии Лесли Уайта, вышедший ничтожным тиражом давно и, к моему изумлению, свободно продающийся. Есть замечательный Лоренц, создатель этологии и нобелевский лауреат: «Агрессия, или необходимое зло». Эти книги можно (нужно) перечитывать. Там над каждой фразой следует думать долго и обстоятельно. Вообще в России сегодня удивительно сильная литература: и элитная, и массовая, и традиционная, и продвинутая. Хотя для отдыха я с удовольствием читаю и чтиво, ценю Даниила Корецкого. Мужские боевики Корецкого написаны с таким смаком и знанием жизни блатных, жизни ментов, что просто испытываешь какую-то радость узнавания нового для тебя мира.

– Как вы думаете, почему теперь мы читаем меньше, чем в советские времена?

– Весь мир сейчас читает меньше, чем в прежние времена. Насколько я понимаю, мы уже вступили в серьезнейший фазовый переход нашей цивилизации, подобного которому человечество не переживало вообще в обозримом прошлом. Меняется система образования, и в среднем оно страшно падает. Меняется уровень культуры, и в среднем он страшно падает. Меняется уровень морали, уровень патриотизма, уровень желания и представления о том, что надо служить своей стране и своему народу. И наши, скажем так, сенсорные емкости заполняются теперь не информацией, подчерпнутой из книг, не эмоциями, взятыми из текста, а эмоциями и информацией от совсем других занятий – хоть от компьютера, хоть от телевизора, хоть от наживания денег, хоть от наркотиков. Вот такой сейчас период.

К сожалению, вслед за вершинами всегда следуют спады. Для себя я, перефразируя Фланнери О’Коннор, много лет назад сформулировал: с вершины все тропы ведут вниз. Но с другой стороны, как гласил один советский анекдот: пережили мы блокаду, переживем и изобилие.