ЯНАО: Олень – "Дающий жизнь" или Как стать чумработницей

Ямало-Ненецкий автономный округ — регион русской Арктики, где современные города соседствуют с чумами ненцев-кочевников.

[:image:]

«Закройте глаза и представьте: светит луна, звезды, едет по тундре домой ненец с подарками... Вдалеке слышится вой волков, олени тяжело дышат... Но вот он подъехал к дому: лают собаки, старшие дети встречают отца на улице. Он стучит и заходит в чум, а там жена, уложив маленького сына, приглашает мужа попить чайку...»

[:image:]

Удивляетесь? После тяжелой долгой дороги — и лишь попить чайку? Ничего удивительного: ненцы не приглашают к столу есть — они приглашают чаевничать. Пить чай — это и означает совместную трапезу, обед или ужин.

[:image:]

Я чаевничаю в Салехарде с Еленой Уфимцевой, коренной жительницей Ямала, родившейся в Надымской тундре под присмотром настоящей шаманки. И ее рассказ про ненца, возвращающегося домой, — своеобразное либретто удивительной песни-сказки, которую я только что услышала. Удивительной, потому что в ней нет слов, а только звуки, передающие, рассказывающие эту историю под завораживающий аккомпанемент варгана. Удивительной еще и потому, что делает все это один человек!

[:image:]

Для тех, кто не видел, как играют на варгане, поясню: при игре инструмент с помощью рук прижимают к зубам или губам, направляя в него воздух, а ротовая полость служит резонатором. Дыхание и артикуляция дают возможность менять тембр звучания. Соответственно, все остальные звуки, будь то лай собак, вой волков или плач ребенка, исполнитель извлекает «из себя» каким-то вторым, внутренним голосом. И это завораживает — впрочем, как и сам звук варгана: что-то медитативное и шаманское слышится в нем...

[:image:]

Елена — сравнительно молодой исполнитель, в этой роли на сцене около десяти лет. Рассказывает, что сильно волновалась, когда впервые стала выступать с подобными номерами. Хотя артистический стаж большой: 37 лет работает она уже в Окружном центре народных культур Ямало-Ненецкого автономного округа — хореограф, фольклорист, знаток ненецкой культуры. И когда слушаешь Елену, кажется, что такие навыки, как игра на варгане, пение, танцы, подражание звукам птиц и животных, впитала она с молоком матери. Ну, или чуть позже, когда, живя совсем маленькой в тундре, кочуя с родителями, неоднократно бывала с отцом на охоте, где и научилась свистом приманивать птиц...

[:image:]

Сейчас в это трудно поверить, но кочевой образ жизни в ЯНАО ведут более 16 тысяч человек, то есть почти 4 тысячи семей! И более 4 тысяч детей живут с родителями в тундре. Но это вовсе не означает, что они останутся неграмотными неучами: каждый год проводится кампания по сбору обучающихся из числа коренных малочисленных народов Севера (КМНС). Государством выделяются немалые средства на то, чтобы водным, воздушным, железнодорожным и авиатранспортом доставить этих детей в крупные города, где они будут учиться в школах-интернатах. А всего на Ямале живет 42 тысячи КМНС, большую часть из которых составляют ненцы; также есть ханты и селькупы.

[:image:]

Ненцы (что в переводе с ненецкого языка означает «настоящий человек») издревле занимались оленеводством. И сейчас, в третьем тысячелетии, олень для ненца остается всем: это и транспорт, и пища, и одежда, и жилье... Недаром олень по-ненецки называется словом, которое переводится как «дающий жизнь».

[:image:]

Мне повезло: я смогла побывать в настоящем ненецком чуме — не в туристическом варианте, а именно в таком, где живут люди. Место для установки чума в тундре испокон веков выбирает мужчина, он же устанавливает центральный (священный) шест. Дальнейшие действия выполняет... женщина! Сейчас это правило соблюдается не так строго — мужчины и дети могут ей помочь, но в былые времена установка чума была сугубо женским занятием. И в это почти невозможно поверить, поскольку одни только шесты для чума — пяти-шестиметровой длины. Надо их установить, связать высоко наверху, накинуть специальной палкой на них тяжеленные покрышки («нюки»), сшитые из оленьих шкур, и снова связать их, чтобы вся эта конструкция была максимально прочная и теплая. На все это женщина тратит совсем немного: от получаса до часа! Городскому жителю, который в течение часа и палатку туристическую по инструкции не установит, это кажется просто чудом, но это так. «Каслают» (кочуют) ненцы в течение круглого года, проходя за это время 500–1000 километров и переставляя чум с места на место до 25 раз. Летом используется облегченный вариант жилища. Зимние же покрышки вместе с зимней одеждой и зимними шестами складывают в нарты и оставляют их до следующих морозов прямо в тундре. Через несколько месяцев хозяева вернутся, и вся утварь будет ждать их на том же месте в полной сохранности — воровства здесь нет.

[:image:]

Пол чума складывают из специальных толстых и широких досок, на него тоже кладутся шкуры оленей. По стенам — специальные балдахины: ночью их опустят — вот и спальня. Лишняя одежда убирается в сумки, которые ночью станут подушками. Сейчас многие чумы уже оснащены и генераторами, и телевизоры есть, и антенны спутниковые. В центре жарко горит печь-буржуйка — кажется, что труба между шестами чума уходит прямо в небо. Пока топишь ее — тепло, а вот зимой к утру становится очень и очень холодно. И чумработница встает и снова затапливает печь...

[:image:]

Да-да, не удивляйтесь, есть такая профессия на Ямале — чумработница. Достаточно сложная и трудоемкая: чтобы ее освоить, нужно получить немало разных навыков. В крупных городах Севера, например в Салехарде, этой профессии даже обучают в колледже. Но не женщина выбирает эту работу себе сама — скорее, так распоряжается судьба, сведя, например, девушку из городской семьи с потомственным оленеводом, за которым она и отправляется в тундру.

[:image:]

День чумработницы начинается рано утром, когда она встает, зажигает огонь и готовит завтрак, кормит семью. Каждый следующий день похож на предыдущий: приготовление пищи, колка дров, добыча воды, летом — заготовка ягод и целебных растений, весной во время отела — дойка оленей, просчет поголовья... Присесть отдохнуть можно за шитьем национальной одежды и обуви из шкур оленей. Чумработницы социально защищены: оплату и пенсионные начисления получают согласно закону, есть у них и трудовая книжка. Рассказывают, что многие семьи оленеводов имеют квартиры в крупных городах Севера и на лето, поручив свое стадо соседям, возвращаются туда. Сначала — небывалое ощущение счастья от комфорта: горячая вода, холодильник... Но вскоре многим начинает не хватать единения с природой, такого привычного после многолетней жизни в тундре, удручает замкнутое пространство. И семья вновь уходит в тундру к повседневным делам.

[:image:]

Может создаться впечатление, что большинство жителей ЯНАО — кочевники. Но это вовсе не так. Ямал — самый урбанизированный регион российской Арктики, здесь много крупных населенных пунктов, как, например, Салехард, Лабытнанги, Ноябрьск, Надым, Новый Уренгой и другие. Общая численность населения Ямала — 542 тысячи человек, проживающих на площади, равной полутора Франциям или трем Великобританиям. Естественно, плотность населения в 100 раз меньше, чем в Европе. Не каждый сможет жить в таких сложных климатических условиях! Но те, кто живут, привыкли, и более того — среди них немало долгожителей; рождаемость превышает смертность в 3 раза, в 60% семей — двое и больше детей. Во всех городах строится и построено комфортабельное жилье, есть детские сады, средние спортивные и музыкальные школы, школы искусств, колледжи, ледовые дворцы, развлекательные центры, музеи...

[:image:]

Кстати, в одном из музеев Салехарда побывала и я. Музейно-выставочный комплекс имени Шемановского — это и краеведческий музей, и научная библиотека, и площадки для различных выставок, и фондохранилище. В коллекции фондов — более 40 тысяч археологических, исторических и этнографических экспонатов, зачастую уникальных. К ним, несомненно, можно отнести одну из самых выдающихся находок на Ямале начала XXI века — мамонтенка Любу. Возраст Любы — около 40 тысяч лет, из которых только один месяц она успела прожить на Земле. Все оставшееся время ледяная линза в вечной мерзлоте бережно хранила драгоценную находку до 2007 года, когда река Юрибей подмыла берег и вынесла мамонтенка наружу в 350 километрах от Салехарда. Оленевод Юрий Худи, обнаруживший бесценный экземпляр, оставив свое стадо и организовал экспедицию, в ходе которой мамонтенок был доставлен в Салехард для изучения. Несколько лет ученые России, США, Японии и Франции работали над уникальной находкой, перевозя ее в специальном контейнере и не размораживая. По окончании изучений мамонтенка подвергли консервации, и теперь этот редчайший экспонат — «гвоздь» самых популярных выставок мамонтов. Когда Люба «уезжает» на выставки, ее замещает муляж, целиком и полностью повторяющий свой оригинал.

[:image:]

Еще один мамонт — правда, уже не настоящий — стоит на холме у въезда в Салехард, близ переправы Салехард — Лабытнанги. Надпись «Салехард 419» информирует всякого въезжающего о том, что городу Салехарду (ранее — Обдорску) уже более четырех сотен лет — один из старейших северных городов! А еще известен он тем, что это — единственный в мире город, расположенный на широте Северного полярного круга. Река Обь отрезает Салехард от материка, и пару месяцев в году попасть в город можно только на самолете. Железная дорога ведет до города Лабытнанги, который находится на другой стороне Оби. Автодорог тоже нет. Двухкилометровая переправа через реку зимой осуществляется по льду, летом — на пароме. Когда же лед еще не встал или уже пошел, ни из Салехарда в Лабытнанги, ни обратно попасть нельзя. Поэтому жители Салехарда иногда говорят про своих соседей через реку, что живут те «там, на большой земле»... Мне, прилетевшей в город на самолете и видевшей эту самую зимнюю переправу в виде широкой автомобильной дороги, этого не понять. Только на карте посмотреть могу и поверить местным. Обязательно хочу вернуться в эти края! Еще пообщаться с местными людьми: серьезными, немногословными, выносливыми и сильными. Поскольку только такие люди могут жить здесь, на Севере.

[:wsame:]

[:wsame:]