Татьяна Арнтгольц делит с мужем ребенка

В отличие от своей сестры-близняшки Ольги Арнтгольц, которая больше снимается в кино, Татьяна известна прежде всего по сериалам. Но сериал сериалу рознь, а иное «мыло» достойно большого кино – как «Фурцева» («Первый канал»), где Татьяна сыграла юность министра культуры. Хотя на эту роль было много желающих.

Мы были готовы к критике

– Все артисты сетуют на однообразие ролей – вам на это жаловаться не приходится. Подозрения в высоком покровителе отпадают: даже Михалков не мог бы обеспечить вам такой набор. Просто везет?

– Не думаю, что причина разноплановых предложений в том, что все режиссеры, с которыми я работала, смотрели мои прошлые работы и думали: «Какая клёвая артистка! Она, наверное, и так сможет. Дам-ка я ей вообще другую роль». Хотя не исключено, что кто-то меня и видел. Например, когда недавно я пришла к Василию Пичулу в сериал «Второе восстание Спартака», он даже не стал меня пробовать. Только спросил, что меня больше всего пугает в роли женщины-киллера, которую мне предстоит сыграть, и сразу утвердил.

Я вообще удивляюсь, как у меня все так происходит в жизни. Если посмотреть мои интервью за последние несколько лет, то, отвечая на вопрос о том, что бы мне хотелось сыграть, я много раз говорила о героине, которая жила в действительности, которую знали, которая не вымышлена. И представляете, так сложилось, что мне предложили Фурцеву. Мне был сделан очень крутой подарок, от которого я не могла и не хотела отказываться. Таких женщин, как Фурцева, в нашей стране было не очень много.

– Но вы еще не родились, когда ее не стало. Как играть то, чего не знаешь?

– Во-первых, я о ней кое-что знала, не надо перегибать. Папа с мамой нами занимались и хорошо воспитали. А во-вторых, я готовилась. Прочла и сценарий, и все, что написано о Фурцевой в Интернете…

– И вот тут всё в голове окончательно смешалось.

– Совсем нет. В Интернете информации о Екатерине Алексеевне не так много и она достаточно одинаковая. Никаких личных фотографий – семья до сих пор довольно закрыта, не выкладывает архивы. Они очень бережно хранят то личное, что у них есть. И я считаю, поступают правильно. К сожалению, у нас очень любят перевернуть все с ног на голову, облить без какого-либо уважения к семьям, родственникам и так далее.

Когда мы снимали кино, сразу же знали, что критики будет море и что, возможно, картину будут очень ругать. Говорим мы о том, что делаем художественное кино, или не говорим – никто никогда не будет воспринимать его как художественное. Все, конечно, будут воспринимать как биографическое. Но оно не биографическое. Мы снимали драму о женщине, которая вот так стала на путь, вот так шла по нему и вот так его закончила.

– Вы поняли для себя, почему она сломалась?

– Политика вообще неженское дело. Это ринг для борьбы мужчин. Женщине, грубо говоря, надо заниматься домом и детьми.

Я знаю: многое из того, что она делала, оценивается неоднозначно. Я совершенно аполитичный человек, и лезть в то, в чем не разбираюсь, не буду. Одно могу сказать: о Фурцевой еще долго будут говорить, потому что она при всех минусах была феноменальная. В ней было очень сильно женское начало. Она умела и любила нравиться. Я прочитала фразу Олега Ефремова о ней: «Баба-дура. Но живая». Очень точное определение. И кроме того, Екатерина Алексеевна была фанатично предана своему делу. Очень печально, когда у руля стоит человек равнодушный, чем бы он ни руководил – кино, спортом или телевидением.

– Сериалы с вашим участием идут регулярно. А что вам в ТВ не нравится?

– Я считаю, что на нашем телевидении показывается такая жесть, которую юному поколению видеть нельзя. Дети смотрят это и думают, что так клёво, так правильно и так можно. Или заходят в Интернет, доступ в который совершенно открыт, и тоже могут увидеть все что угодно. Головы замусорены так, что 19-летние ребята пытаются доказать мне: книги не нужны. «Зачем мне читать? – говорят они. – Я увлекаюсь Интернетом, делаю сайты. Зачем мне знать больше, чем программирование?» И я не могу их переспорить. Понимаю, что призывать их читать книжки – дохлый номер.

А посмотрите, какие мультики предлагают малышам на многочисленных каналах – это же кошмар! Когда я ребенку объясняю: «Дочка, вот это зайчик», а там показывают не пойми какого зай-чика и не пойми в какой интерпретации, Маша смотрит на меня и удивляется.

Женщины бросались на Аверина

– Давайте поговорим о ваших партнерах по «Фурцевой» – такой состав не каждый фильм соберет. Ту же Розанову нечасто увидишь на экране.

– Работа с ней для меня – сумасшедшая ответственность. Ира – прекрасная актриса. Еще в самом начале мы с ней встретились, обсудили общие вещи. Я попросила разрешения понаблюдать, как она работает. Она как-то осталась на площадке посмотреть, что делаю я. Мы не были вместе в кадре, но у меня ощущение, что работали вместе.

Все-таки мы с Ирой разные люди, и наши образы тоже могли получиться разные. А нужна была стыковка, чтобы юная и взрослая Фурцева воспринимались как один персонаж.

– С кем еще из великих удалось пообщаться?

– С Хазановым пересеклись в одном-единственном кадре, когда Фурцеву представляли Сталину. Геннадий Викторович сказал: «Надо же, вы очень похожи на мою 4-летнюю внучку». Это меня очень насмешило. Меня сравнивали с кем угодно – знакомой, одноклассницей, первой женой, но на 4-летнюю внучку я еще не была похожа.

А с Виктором Сухоруковым мы снимались плотно. Как-то давно познакомились на кинофестивале, где он был с фильмом «Не хлебом единым», а мы – с «Последним уик-эндом». Потом я была в Театре имени Моссовета на его спектакле «Царство отца и сына», который мне очень понравился. Что меня подкупает и поражает в Сухорукове – его открытость. Такое ощущение, что знакома с ним много лет. Могу спросить у него все что угодно. С ним комфортно в любой ситуации. Я бы с удовольствием поработала с Виктором Ивановичем и на сцене, и в кино… А больше я ни с кем не пересекалась. Мой основной партнер по фильму – Максим Аверин, первый муж Фурцевой Петр.

– Он говорил, что ожидал увидеть в вас «зазнавшуюся звездульку», и был приятно удивлен, обнаружив обратное. А как вы его себе представляли?

– Я знала Максима как известного актера…

– Как Глухаря.

– Да. В первый же съемочный день мы попали в середину истории, когда любовь уже случилась, поэтому деваться было некуда. Но с Максом было очень легко, я не чувствовала никакого стеснения. Он чуткий партнер, такие редко встречаются. Ну и конечно, море обаяния, отличное чувство юмора. Я помню, что женщины в Феодосии, где мы снимали, на него просто бросались. Я такого не видела ни разу. При этом Макс не шарахается от них – он очень уважительно относится к своим поклонникам, ему не жаль времени дать автограф, сфотографироваться. Мне кажется, он – пример актера, который понимает, что и это тоже его работа.

– Вы можете назвать роль Фурцевой самой значимой в своей карьере?

– Наверное, это единственная картина, где мне каждый день на съемочной площадке было сложно. Даже когда казалось, что предстоит простой день, легкие сцены, это было не так. Но когда трудно, тогда и интересно.

– В сериале «И все-таки я люблю» вы играли героиню на протяжении почти 20 лет. Могли бы сделать Фурцеву от начала до конца?

– Думаю, что нет. В том сериале была роль длительностью в 15 лет. А здесь – от юности до смерти, Фурцева умерла в 63.

– Грим делает чудеса.

– Есть вещи адекватные, а есть неадекватные. Так вот, я за адекватность. Конечно, можно было загримировать меня под взрослую. Но мне кажется, что это было бы похоже на ряженье.

– Та часть, которую играла Розанова, сложнее вашей?

– Да, потому что политическая история Фурцевой лучше известна зрителю. И потом, там уже идут переживания сложившейся женщины. Хотя я – мама и у меня тоже кое-что было в жизни, мне более понятен юный период.

Мне не хватает жесткости

– Есть качество, которого вам не хватает в актерской карьере?

– Жесткости. Бывают периоды, когда я пожинаю плоды своей мягкости, открытости и стремления поставить себя на место человека, понять, почему он поступил так, а не иначе.

К сожалению, у нас люди работают четко, только когда от них требуют четкости. Если не требовать, попадаешь впросак. Я работаю над тем, чтобы предъявлять людям те же требования, которые предъявляю самой себе. Вот я считаю, что должна приходить на съемочную площадку вовремя, готовая, свежая и делать все, что нужно. Говорить «Давайте снимем сегодня с одного дубля, а то у меня голова болит» никогда не буду.

– А вы не слишком серьезны? В сериалах так много не требуется.

– Это личное дело актера, если он в кино работает по-настоящему, а в сериале халтурит. Я абсолютно не разделяю, что это за работа – кино, сериал, антреприза или спектакль на сцене МХАТа. Я везде работаю одинаково.

Мне нравится тот материал, который мне предлагают в сериалах. Я не стесняюсь и не обижаюсь, что на 98 процентов работаю в этом формате. И я буду работать в нем, если мне будут и дальше предлагать хорошие сценарии. Я не люблю просто зарабатывать деньги, я люблю прежде всего работать и получать от этого удовольствие.

– Старые актеры говорят, что столько актеров, как сейчас, раньше не было. Вы чувствуете конкуренцию?

– Актеров много – это правда. Но, к сожалению, очень мало тех, кто действительно умеет заниматься этой профессией, понимает в ней и верно себя в ней относит. когда я вижу хороших девчонок-актрис, которые появляются, всегда радуюсь.

Многие говорят: «Вот, снимаются одни и те же». Наверное, так происходит, потому что сложно найти среди не одних и тех же кого-то, кто может должным образом делать свою работу.

– Еще вот как бывает: попадает человек в струю, на «Первый канал», и его автоматом приглашают дальше.

– Не автоматом. Мы с мужем (актер Иван Жидков. – Ред.) как раз сегодня говорили об одном парне. Он играл вместе с Ваней в фильме, потом участвовал на «Первом» в большом проекте, а сейчас не снимается, сидит без работы. Если ты однажды засветился, это не служит залогом того, что и дальше пойдет. Примеров тому масса.

Делим с мужем дочку

– Вы прикладывали усилия к тому, чтобы не дать забыть о себе?

– Нет, я не тусуюсь. Мне интересно провести время с ребенком, с друзьями. Не считаю нужным лишний раз появляться на обложках. Перекармливать собой не нужно.

– В одном журнале с вашей обложкой читала, что когда вы забеременели, то были в состоянии истощения, весили 48 кг.

– Я тогда участвовала в «Ледниковом периоде», параллельно выпускала спектакль и снималась в кино. Но самый большой стресс был на льду. Я была в коматозном состоянии: нервы, тренировки… Кто говорит, что «Ледниковый период» – подстава, пусть не попадается мне на глаза. (Смеется.) Это был тяжелейший проект. Я действительно весила 48 кг. И то, что в таком состоянии забеременела, выносила и родила, просто чудо.

– Помните роль, ради которой впервые оставили дочку?

– Я ее не оставляла, мы всегда ездим вместе. Лишь недавно отлучилась на две недели в Прагу – няне не успели оформить «шенген». А так все два года беру Машу с собой. Мне так спокойнее. Съемочный день – 12 часов, все остальное время я с ребенком.

После рождения Маши я год не снималась. Просто так получилось, что у меня выходили премьеры на телевидении, и все удивлялись: когда успела? А я, узнав о беременности, отказывалась от всех предложений. Честно преду-преждала: «Это сейчас я худая и стройная, а потом у вас будут большие проблемы».

– Представляете себя только дома с ребенком?

– Нет, я по-другому устроена. Без сцены или кино сразу начинаю скучать. Мне проще взять ребенка с собой – и на работу.

– Вам хорошо: муж тоже актер, понимает.

– Муж понимает, только мы с ним вечно делим ребенка: кто именно его возьмет. Ваня говорит: «Ну не забирай ее на всю поездку. Давай половину времени она с тобой проведет, а половину – со мной». Вот у нас какая проблема.