Наталья Захарова разыскала украденную дочь

Трагедия российской актрисы Натальи Захаровой, которую 14 лет назад французский суд разлучил с дочерью Машей, давно приобрела международный масштаб. Несчастной матери пришлось пройти десятки судов, провести несколько месяцев за решеткой по огульному обвинению, но она не сдалась. Пять лет она не знала, где живет ее дочь, здорова ли она. Запросы к властям Франции оставались без ответа. И вот чудо свершилось: она увидела Машу после разлуки. До победы еще далеко. Наталье предстоит решающий бой за право любить дочь и быть с ней рядом.

Пять лет Наталья Захарова не знала, что с ее дочерью – здорова ли она, где живет, как учится. Французские власти игнорировали ее запросы, не отвечал на звонки и письма бывший муж  Патрик Уари. Материнское сердце больше не могло жить с этим тяжким грузом. Освободившись из колонии, Наталья поехала в Париж искать свою дочь. И нашла!

– С помощью друзей, живущих во Франции, мне удалось отыскать мальчика, который прежде учился с Машей в одном из интернатов. К счастью, он общался с ней через социальные сети, – делится своей радостью Наталья. – Так я узнала, в каком интернате живет Маша. Находится это учебное заведение в отдаленном пригороде. Я помчалась туда. Меня встретил высокий забор. Пришлось действовать иначе. По выходным дням воспитанникам этого интерната позволяется ездить домой. Их доставляют в Париж на специальном автобусе.

В последний раз я видела Машу, когда ей исполнилось 11 лет. Это был ее день рождения. Как сейчас помню: торт со свечками, испуганное личико дочери, ведь за каждым ее словом, жестом следили две надсмотрщицы со злобными лицами. И вот через пять лет мы снова встретились! Как только Маша вышла из автобуса, я подбежала к ней, увидела родное лицо, почти свою копию. Мы с ней обнялись, она меня поцеловала. Я ее гладила по головке и говорила, как она выросла, ведь ей уже 16 лет и  она теперь выше меня. Маша страшно удивилась, не верила своим глазам, что мама пришла ее встречать. Глядя на это уставшее детское лицо с синячками под глазами, худенькую фигурку с сероватым цветом кожи, я еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

Маша рассказала, что уже год она учится в интернате, который специализируется на экономике. Я понимаю, как ей нелегко ломать себя, ведь она девочка творческая, пишет стихи, рисует. Призналась, что ей нравится ее будущая профессия. Но отец не спрашивал, когда определял ее туда. Там очень жесткий режим. Занятия с восьми утра и до восьми вечера с небольшим перерывом на обед – никаких развивающих кружков. Живут воспитанники по восемь человек в комнате, их заставляют носить единую форму, чтобы никто ничем не выделялся из толпы. Но больше всего Маша не любит выходные – она вынуждена проводить их в доме Уари. По ее словам, они чужие люди. С отцом она даже не разговаривает. Проходит в свою комнату, запирается там и учит уроки. Дать номер своего телефона дочка отказалась: ей запретил со мной общаться Уари, она обещала позвонить сама.

Маша вышла на связь только через два дня, перед отъездом в интернат. Мы разговаривали полтора часа. Это были слезы, обвинения, вопросы, жалобы на свою жизнь. Отец никогда не забирал ее на Новый год из интерната, она проводила все праздники в казенном доме одна, без близких. Маша упрекала: «Ты меня бросила, не написала ни одного письма, не подарила ни одного подарка! Ты забыла меня!» Мне стало ясно: Патрик не передавал ей мои письма, ни одной вещицы, что я ей отправляла. Маша сказала: «Я хочу знать правду, пришли мне документы, которые подтверждают то, что ты говоришь». Я переслала ей документы на электронную почту, но ответа от дочки так и не было: поняла, что ее почта тщательно просматривается. Уари удаляет из ее почтового ящика все, что считает нужным.

А через несколько дней Маша позвонила маме снова.

– Словно зомби, она произнесла: «Мама, я отнесла на тебя заявление в полицию. Ты – пироманка, ты хотела меня поджечь!» По ее интонации я поняла: рядом стоит Уари, она им запугана. Что я могла ей на это ответить? Я сказала ей: «Доченька, я люблю тебя и продолжу за тебя бороться, мы все равно будем вместе!»

Их последний разговор был 10 ноября. Захаровой пришлось вернуться в Москву – в России она теперь занимается правозащитной деятельностью, помогая таким же несчастным родителям, лишенным прав.

– Мы обратились в суд с просьбой предоставить Маше возможность поехать в Россию на каникулы, заседание будет в январе, – продолжает Наталья. – К тому же мы возобновили дело о восстановлении меня в правах, ведь в октябре 2010 года российский суд их мне вернул. Теперь дело за французским судом.

Наталья понимает, что предстоит трудная борьба. Ведь надежд, что французский суд будет объективным, по-прежнему мало.

– В прошлом году между Уари и Машей произошел страшный инцидент. Отец хотел избавиться от нее на лето и решил отправить ее к незнакомой женщине. Маша воспротивилась и была избита на перроне в присутствии людей. Дочка была вынуждена обратиться в социальные службы. Состоялся суд. Я тогда отбывала наказание в тюрьме, и меня привозили на эти заседания. За много лет я снова увидела бывшего мужа. У него тряслись руки, он абсолютно неадекватно себя вел, не стесняясь, во всех подробностях рассказывал, как избивал девочку. И что в итоге? Судья отменила Машины телефонные разговоры со мной, отменила надзор социальных служб и отдала ребенка полностью во власть ненормального отца. Человек с трясущейся головой, трясущимися руками не смущает их…

– Я очень надеюсь, что на этот раз на заседаниях будет присутствовать уполномоченный по правам детей при президенте Российской Федерации Павел Астахов, – говорит Захарова. – На предыдущие слушания по этому делу он не приезжал, отвечал, что ему некогда. Удивляет его равнодушное отношение к проблемам нашей семьи, ведь Маша – российская гражданка. Мне было обещано, что российская сторона возьмет на себя затраты на адвоката, ведь последний бой – он трудный самый. Я уже выиграла столько боев за 14 лет и осталась жива, не умерла во французской тюрьме, где мне пришлось перенести три сердечных приступа! И наконец-таки мне удалось найти свою дочь! Машу лишили детства, она продолжает страдать, испытывая давление жестокого отца, ее запугивают, продолжают травмировать психику. Я очень надеюсь, что родина не оставит Машу и она сможет гордиться своей страной. Правда, до сих пор меня спасали правозащитники. Сейчас у меня одно желание: встретить Новый год вместе с дочерью…

Хроника ее трагедии

…В 1993-м она вышла замуж за француза Патрика Уари. Ей завидовали многие женщины. Брак Натальи не сложился. Пока она, разводясь с мужем, выясняла отношения, французский суд определил ее малолетнюю дочку в приемную семью. А затем Наталью и вовсе лишили родительских прав. Почему? Аргумент судей звучал по меньшей мере странно: чтобы малышка не страдала от «удушающей любви матери». Причем отец вовсе не собирался воспитывать ребенка. Он согласился с тем, чтобы дочь определили в интернат.

Поначалу несчастной матери давали возможность видеть Машу в присутствии сотрудниц социальных служб. Но бывший супруг не унимался. Он обвинил Захарову в попытке поджога дома. До сих пор юристы, знакомившиеся с материалами этого дела, считают позицию обвинения по меньшей мере спорной. Актрисе грозил арест и тюремная решетка. Ей удалось чудом вернуться в Россию. Летом 2011 года во Франции решался вопрос о восстановлении ее в родительских правах. Она понимала, что это западня, но выхода другого не видела.

Долгих пять лет Наталья не имела возможности видеть и слышать родную дочь. Летом нынешнего года актрису Захарову арестовали в здании суда. И отправили отбывать срок в одну из самых строгих тюрем Франции – Флери-Мерожис. Затем была экстрадиция в Россию, костромская колония. И наконец, приказ президента РФ о помиловании. Едва выйдя из колонии, она снова ринулась в бой за свою дочь.