Бог поддаст! Легко ли заработать с протянутой рукой

Корреспондент «Собеседника» стала попрошайкой, чтобы узнать, кто крышует нищенский бизнес и сколько на этом зарабатывают.

[:rsame:]

Люди с табличками «Подайте на хлеб» или «Нужна операция. Помогите!» – такая же примета столицы, как пробки и давка в метро. Почти все они профессиональные нищие и зарабатывают не только на еду. Наш корреспондент вжилась в образ, чтобы проверить изнутри, как работает нищенский бизнес.

Брюки превращаются... в живот

В переходе станции метро «Марксистская» каждый день просят милостыню. Подхожу к бабушке с табличкой «Ради Христа помогите на хлеб».

– Бабуля, а что случилось?

– Ну, это... «коммуналка»... ммм... по «коммуналке» задолжала, – находится бабка, вмиг взбодрившись. – Чего надо-то? Если помочь – денежку дай, а нет – иди отсюда.

Просителей на хлеб или билет до Таганрога в столице сотни. Попрошайничество – беспроигрышный, веками проверенный способ заработать, даже в кризисные времена рука просящего не бывает пуста. Ни для кого не секрет, что существует нищенская мафия, и переходить ей дорогу в одиночку страшновато. Помощь обещало общественное движение «Альтернатива», руководитель которого москвич Олег Мельников в прошлом году продал себя в рабство на Казанском вокзале, чтобы вывести на чистую воду поставщиков живого товара на кирпичные заводы в Дагестане.

[:image:]

– Я не верю, что кто-то из нищих работает на себя, – предупреждает Олег. – Есть две категории: одни отстегивают хозяину часть дохода, другие – рабы, отдают вообще весь заработок.

Накануне выхода на «работу» рисую на коробках из-под ксерокса таблички. Первая – самая ходовая: «Помогите на хлеб» Вторая – циничная: «Сыночку 2 года. Срочно нужна операция!» Третья – наивная: «Взяла кредит в у.е. Приставы выгоняют из дома!!!»

Нищие всем своим видом стараются вызвать жалость. Меня жалеть особо не за что, поэтому придумываю сценарий: отныне я – сильно беременная беженка из Луганска. Прикручиваю веревкой к животу свернутые брюки – подушка, увы, не влезет под верхнюю одежду. Надеваю старое нестираное пальто и юбку до пола, с шапки, новой и чистой, срезаю меховой помпон и нахлобучиваю ее по самые брови.

– На «Модный приговор» потянет, – оценивают коллеги.

«Пузо – вперед, глаза – вниз»

В переходе у станции метро «Алексеевская» не телешоу, все очень серьезно. С табличкой про хлеб и со стаканчиком встаю рядом со входом. Недалеко ходят Олег Мельников и его напарник, поэтому мне не страшно. Но стыдно. Внутренний монолог на тему «Как же я докатилась до жизни такой» прерывает колясочник без ног, который побирается у того же входа.

– Нам стоять с тобой рядом не с руки, – говорит он. – Давай дальше становись. Кто тебя вообще здесь поставил?

[:image:]

– Катя, хозяйка моя, – подхватываю разговор. – А вы от кого стоите?

– Некогда мне разговаривать, – резко обрывает он.

Я отхожу подальше. В этом переходе нас таких четверо. В коробки новых коллег звонко сыплется мелочь, еще одной «будущей матери» подают только «бумажки», и лишь у меня за 30 минут – всего две десятки. Подхожу к соседу и прошу дать профессиональный совет, как увеличить доход. Калмык, так зовут нового знакомого, проводит ликбез:

– Ну какая ты беременная? Вон она – беременная, живот – скоро рожать, она его выпячивает и пальто распахнула. Ты тоже давай: пузо – вперед, глаза – вниз, и в следующий раз трафаретку возьми белее, на ней буквы лучше видно.

[:image:]

Калмык утверждает, что работает «сам на себя», по 4–5 часов в день. За два дня собирает от 2 до 6 тысяч рублей, если набрался полный кулак мелочи – считай пять сотен собрал. Пять дней отдыхает и снова – в переход. Побирается полгода и о кризисе не слышал. Подают ему и еду, Калмык не отказывается, квартира забита булками, конфетами, пряниками и прочей снедью. У него и сейчас в ногах стоит пакет с колбасой и батоном.

– На хозяев пашут бабки и инвалиды, – объясняет он. – Приходили недавно к нам с Курского – мужик с животом и цыганка, предлагали на них работать: мол, будете все в шоколаде. Спасибо, не надо, мы и сами неплохо кормимся.

Мельников утверждает, что Калмык лукавит. Не делиться он не может, всегда есть крыша.

[:rsame:]

– Нищий бизнес крышуют цыгане и криминал, – объясняет Олег. – Цыгане держат своих нищих в Подмосковье. На них, как правило, работают бабушки, которых они привозят с Украины. Доказать что-то сложно, рабы всего боятся и не идут на контакт. Недавно мы вернули домой бабушку с Курского вокзала. Цыгане зашили ей веки и заставили побираться.

На Курском деньги падают с неба

Едем на Курский ловить хозяев на живца, то есть на меня. Встаю у выхода из станции метро «Чкаловская» – уже без живота, с табличкой «Помогите на билет». Стакан быстро наполняется. Мне кидают сотню, за ней летят сразу две. Кто сказал, что деньги с неба не падают?

[:image:]

– Что с вами произошло? – интересуется молодой мужчина. – Вы знаете, что есть благотворительная организация, которая отправляет людей домой? Связаться можно через полицию. Билет дорого стоит? Две тысячи? Пойдемте, я вам куплю.

Кроме Алексея, с расспросами подошла еще девушка – и сильно удивилась, что я не знаю, с какого вокзала отправляются поезда в «мою родную» Пермь. Остальные кидали деньги и не задерживались.

– Люди, которые подают, откупаются. Дать деньги нищему – не значит ему помочь, – говорит Олег Мельников, – это значит спонсировать нищий бизнес.

Хозяева этого бизнеса на живца, к сожалению, в этот раз не клюнули. В десятом часу вечера нищие, как по команде, снялись с точек, и место опустело. Я же за 20 минут у «Чкаловской» заработала 400 с лишним рублей.

Деньги отдала своей «крыше» – на оплату парковки.

«Тебя увидют – изобьют»

На следующий день едем к Покровскому женскому монастырю. Там находятся мощи Матроны Московской и народу много всегда – и паломников, и нищих. Олег и его коллеги у монастыря уже поработали, вышли на шестерку – посредника между владельцем и работниками. «Антохой», за плечами которого несколько ходок, занимается полиция, но хозяева точки до сих пор неизвестны.

Побираться на территории самого монастыря не разрешают священники, поэтому нищие оккупируют тротуар вдоль его стен. Со стороны Марксистской улицы попрошайничают четверо: монашка из Молдавии, баба Валя и два бомжа.

[:image:]

– Тут не стой, – командует мне баба Валя. – Тут место Нины и хахаля ее. Тебя увидют – изобьют. Меня, старую, костылем отколошматили.

Баба Валя представляется «беженкой с Луганска». Говорит, что собирает на еду. Больше общаться не хочет, только вздыхает и вытирает сухие щеки.

– А нам она говорила, что с Хмельницкого и деньги нужны на операцию ребенку, – пояснил потом Олег. – Верить им нельзя.

Вопрос, надо ли кому-то платить, баба Валя игнорирует и демонстративно отворачивается. Тем временем ее подзывает молодой азербайджанец, у которого рядом припаркована машина. Меня он лишь внимательно разглядывает.

У входа в монастырь с Таганской улицы побирается баба Галя.

– Я тут 13 лет, котика надо кормить, – она демонстрирует молодого жирного кота в коробке. – Мало подают, пару сотен за день. Ищи себе хорошее место. Какие твои годы!

У меня тоже есть котик, которому надо зарабатывать на корм, но лучше я буду делать это обычным для себя способом. Мы уезжаем – я совсем, а Олег Мельников обещает вернуться, чтобы все-таки найти тех, кто крышует бабу Галю, бабу Валю, монашку из Молдавии, двух бомжей и бог еще знает скольких «сирых и убогих», стоящих с протянутой рукой по всей Москве.

/официально

Попрошаек наказывать не за что

[:image:]

Все ли попрошайки – профессионалы и нарушают ли они закон, мы спросили у Андрея Пентюхова, начальника отдела социальной помощи бездомным департамента социальной защиты г. Москвы:

– Среди столичных попрошаек реально оказавшихся в тяжелой ситуации людей – единицы. Треть работают на себя, остальные – на кого-то. Как правило, у нищих нет претензий к людям, у которых они живут и на которых работают. Самих попрошаек тоже наказывать не за что. Согласно КоАП г. Москвы штрафом до 500 рублей наказывается «приставание к гражданам в общественных местах», но если стоит человек с табличкой и никого не трогает – какое тут приставание?

[:wsame:]

[:wsame:]