Глеб Павловский: СМИ Путину неинтересны

На минувшей неделе прошла очередная большая пресс-конференция президента. «Собеседник» расспросил политолога Глеба Павловского о том, какие главные посылы россиянам увидел он в ответах Владимира Путина.

Флешмоб неприятных вопросов остался в прошлом

– Президент несколько раз уходил от ответов. Как вы думаете, почему? Вопросы оказались болезненными или просто неудобными?

– Ваш вопрос основан на ошибочном представлении, что пресс-конференция для Путина остается важной. Раньше ему действительно журналисты задавали неприятные вопросы, а он с удовольствием их побеждал. А иногда и уходил от вопросов. Здесь ничего этого не было. Пресс-конференция слилась с форматом прямой линии.

Думаю, это потому, что журналисты перестали быть для Путина значимой корпорацией. Он не видит в них канала коммуникации ни со страной, ни с миром. Журналисты для него – просто некая группа населения, у которой завышенное мнение о себе. 

И поэтому, если у него есть какие-то особые идеи, он не пойдет с ними к журналистам. Может быть, обсудит проблему в правительстве. Но не будет ее обсуждать публично. Ему это не нужно. На мой взгляд, с точки зрения президента, журналисты бесполезны. Вот в чем дело.

Кстати, поэтому Путин не возражает, если вместо вопроса журналист просто попросит денег. А ведь, вообще-то говоря, на любой пресс-конференции такое было бы скандалом. Но он не видит в этом скандала, просто обещает 11 миллионов рублей.

Как он вычеркнул журналистов из списка значимых групп, так же он поступает и с другими группами. Так, его спросили о налоге на самозанятых, а он просто проигнорировал этот вопрос. Потому что не интересуется этой группой. Ее нет в составе важных для него.

А вот в отношении молодых, наоборот, Путин становится в позу строгого папы, противника их политизации, как он это назвал. И неожиданно встал на сторону законопроекта, который считали безнадежным, – об оскорблении власти. А рэперов обвинил в пропаганде наркомании и самоубийства. Курс Путина в отношении молодежи другой. Он хочет сдерживать ее как опасную, потенциально недружественную часть общества.

– То есть вы считаете: раз журналисты бесполезны, то болезненными их вопросы для Путина быть не могут?

– Нет. Но можно сравнить с конференцией 2013-го, когда журналисты устроили ему «флешмоб», один за другим задавая ему вопросы, относящиеся к неприятным для него темам. Его это раздражало, это было видно. Теперь этого нет. Мне кажется, что в глазах президента изменилась значимость не только групп населения, но и многих вещей. Даже, скажем, значимость путинского большинства.

Впервые не посылал сигналов населению

– Заметьте, у России сегодня большие проблемы за рубежом. Казалось бы, пресс-конференция дает удобную возможность ответить на вопросы зарубежных корреспондентов – американских, английских, других, чтобы как-то снять напряжение. Да ему плевать на это. Он на вопрос об Англии отвечает Брилеву (который теперь, видимо, навсегда получил статус британского гражданина в России). Он только японца и украинца сомнительного пожаловал.

– Почему сомнительного? Цимбалюк бывает чуть ли не на каждой пресс-конференции Путина. И всякий раз, кстати, ему дают слово, хотя он задает резкие вопросы.

– С моей точки зрения, роль этого журналиста на пресс-конференциях Путина (я не знаю, что он делает за их пределами) сомнительна. Так же как роль так называемых зарубежных участников на официальных ток-шоу на ТВ. Я думаю, что это просто платная фигура. Иначе бы Путин разозлился, как-то стал с ним полемизировать. А президент совершенно спокойно стал рассуждать на интересующие его темы. Его это не задевает.

Он даже не очень скучает. Потому что непрерывно говорит, но вам бессмысленно слушать то, что он говорит, если вы хотите понять, что будет делаться. Потому что ничего из того, что он говорит, никак не объясняет российскую политику в стране и в мире.

Путин впервые, наверное, в такой пресс-конференции почти не посылал никаких внутрироссийских сигналов населению. Во всяком случае, утешительных для людей. И его явно раздражали вопросы про страдающее население, про неравенство и так далее.

– Президент сказал про возможное изменение Конституции – без народного обсуждения этот вопрос решен не будет. Но точно такую же фразу Путин произнес в прошлом году на такой же пресс-конференции касательно пенсионной реформы... И что потом вышло.

– Бессмысленно пытаться выводить из фраз Путина его действия. Почти каждую из них можно истолковать прямо противоположными способами. Конечно, с его точки зрения, вообще нет большой проблемы в том, чтобы переписать Конституцию. Надо организовать всенародное обсуждение – так это мы умеем: есть же всенародные выборы. В таком же формате будет проходить и всенародное обсуждение. Когда ему это будет нужно, когда это может оказаться нужным, он, может быть, и будет об этом думать. Но сейчас он просто об этом не думает. Ему это не нужно. Это лишняя тема. И он отвечает своим классическим двусмысленным способом: ну как это без народа?

Наблюдая его встречи с ОНФ, с другими провластными форумами и сравнивая с пресс-конференцией, замечаю, что он там говорит даже более раскованно, чем с журналистами. Там больше информации, там больше диалога. Это, кстати, подтверждает мою мысль о том, что, с точки зрения Путина, в журналистской аудитории ему не с кем вести диалог, некому особенно исповедоваться. 

Знак Трампу

– Почему, на ваш взгляд, Путин столь сдержанно оценил раскол украинской церкви? Обычно он активно защищает РПЦ...

– Да, он на этот раз довольно лениво говорил о православной церкви, которая ждала, наверное, яростных тирад в свою защиту. Но, думаю, с его точки зрения, тут такой расклад. Раз церковь показала, что неспособна мобилизовать население идеологически, политически, как он надеялся, более того, еще хуже: оказалась неспособна и к международной активности (то есть запорола проект),  то она потеряла для него интерес. Он, конечно, ее поддержал, но в рамках общей полемики против Украины.

А мир для него… Тут тоже, судя по всему, у Путина сложилось окончательное понимание: это такая в принципе враждебная среда. Независимо от позиций тех или других стран. Запад всегда нас сдерживает. Ну что же, мы так будем жить. Будем в ответ расшатывать их глобальные институты. И посмотрим, кто кого. Это долгая ситуация, поэтому он и не особо здесь переживал.

В общем, это было очень неэмоциональное шоу.

– У вас не было ощущения, что некоторые ответы – четкие и вполне адресные послания одному человеку? А именно – Дональду Трампу? В одном ответе даже промелькнуло просто «Дональд»...

– Это было совершенно очевидно. Это место в его ответах, в отличие от других, было четко адресовано президенту США. Вопрос был посвящен сообщению американцев, что они победили в Сирии и уходят. Можно было ждать, что Путин будет спорить: как это победили американцы? Они вообще только свечку держали... Но он этого не сделал. Наоборот, фактически косвенно поддержал тезис Трампа о победе.

Другое дело, что Путин немножко смешно рассчитывает, что эти нюансы его ответов будет тщательно смаковать американская пресса... Она его так внимательно читать не будет.

Но это явно был сигнал Трампу о том, что мы по-прежнему хорошо относимся к президенту США. О том, что Кремль готов, если что, к переговорам. Это сигнал и о готовности поддержать Трампа. То есть Путин фактически высказался как сторонник трамповской Америки. Но – только трамповской. Он ее четко отделяет от другой Америки.

Работа над ошибками

Издание «Открытые медиа» насчитало 23 фактические ошибки в выступлении президента на большой пресс-конференции. Часть заметили в Кремле и исправили в стенограмме. Но и в исправленном виде цифры оказались не совсем верными...

Вот один из примеров. «У нас больше газа, чем в мире в целом. Только на Ямале запасы составляют 67 трлн м3», – сказал Путин. В стенограмме поправили на 6,7 трлн м3. Между тем, по данным «Газпрома», запасы Ямала составляют 26,5 трлн м3. А мировые запасы (по данным BP Statistical Review of World Energy) – 193,5 трлн м3. На долю России приходится 35 трлн м3, или 18%.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №50-2018 под заголовком «Глеб Павловский: СМИ Путину неинтересны».