Дмитрий Гудков: "За" Сталина сейчас – значит "за" расстрелы уже скоро

Дмитрий Гудков рассказал Sobesednik.ru, почему тренду десталинизации начали активно сопротивляться.

Политик, бывший член Совета Федерации Константин Добрынин и депутат Государственной думы Дмитрий Гудков внесли законопроект о десталинизации в Государственную думу, согласно которому предлагается приравнять материалы, оправдывающие политические репрессии сталинского периода, к экстремистским материалам, а также запретить присваивать географическим объектам имена людей, причастных к преступлениям сталинского режима.

— Дмитрий Геннадьевич, в вашем документе написано, что «опровержение обвинения <...> не является отрицанием преступлений сталинского тоталитарного режима и защищается конституционными нормами о свободе слова и свободе выражения мнения». Это в каком смысле?

— Это означает, что преступления сталинского режима — те преступления, которые официально были признаны нашим государством. Если они признаны конкретно государством, то их нельзя оправдать... Всё остальное не исключает возможности свободного выражения мнения. Более того — это не распространяется на кинематограф, литературу, творческие вещи.

— Вторая формулировка касается увековечивания памяти лиц, которые причастны к преступлениям сталинского режима. Вы предлагаете ввести запрет. Правильно ли я понимаю, что те имена, которые были ранее увековечены, тоже должны быть убраны из названий? Переименовать улицы?

— Наш закон (поскольку мы внесли компромиссный вариант, который не требует дополнительного финансирования) говорит только о новых наименованиях. Но понятно, что это первый шаг. Понятно, что закон [о десталинизации] не решает все проблемы с попытками реабилитировать преступления сталинского режима. Это лишь, грубо говоря, документ, который устанавливает определённые правила, некое признание собственных ошибок, некий тренд, которому страна должна следовать.

Всё остальное — предмет дискуссии. Нам очень важно, чтобы страна встала на «правильные рельсы», а дальше — как она поедет, с какой скоростью, каким топливом будет заправляться, сколько вагонов будет в этом паровозе...

— От этого уже будет зависеть, будут ли предлагать полностью отказаться от увековечивания памяти лиц, причастных к репрессиям?

— Конечно! Если будут восстановлены определённые правила, если Россия будет развиваться в этом направлении, то все старые наименования рано или поздно будут переименованы. Но мы сейчас не можем на этом настаивать, потому что это большие деньги. Изменение наименования улицы — значит, что паспортный стол должен оформить новый документ. То есть это всё очень дорого. Пока мы в условиях кризиса этого не предлагаем.

В принципе, раньше мы шли по этому направлению — за исключением последних нескольких лет. Сейчас там с «Войковской» что-то происходит [ранее метро хотели переименовать из-за того, что Петр Войков — именно в его честь названа станция — был причастен к расстрелу в июле 1918 года семьи последнего российского императора Николая II; однако в ходе голосования в приложении Правительства Москвы «Активный гражданин» большинство участников опроса высказались за сохранение нынешнего названия — прим. ред.]. Понятно, что это не совсем то. Но улицы, станции метро и другие объекты, названные в честь преступников, должны быть переименованы. Но это тоже со временем.

— Вы отметили, что сейчас идёт такой тренд — «встать на путь истинный». Почему же этому тренду сильно сопротивляются?

— Связано это с тем, что общественное мнение меняется в пользу реабилитации Сталина и репрессий. Почему это происходит? В настоящем гордиться нечем, наше постимперское сознание требует стимулов для того, чтобы что-то было предметом национальной гордости. Что сейчас таким предметом может быть? Безусловно, 9 мая [День Победы], 12 апреля [День космонавтики].

Соответственно, 9 мая у нас связывают с «успехами» режима Сталина. Ряд политических деятелей на этом пытался сделать определённый пиар. Да и в последнее время обсуждаются не репрессии, которые были в те времена, а достижения — в ключе «Раньше достижения были, а сейчас их нет. Да, были репрессии, но наша страна была великой державой».

Это всё происходит из-за того, что в настоящем нет предметов для гордости. То есть у нас нет мировых брендовых компаний, технологий, которыми пользуется весь мир. При всём этом наши граждане живут хуже, чем жители западных стран, и это тоже все прекрасно понимают. Плюс нет никакой справедливости, потому что кто-то, работая в администрации, ездит на дорогих автомобилях, имеет яхты, активы за рубежом, виллы. А до народа ничего не доходит. При этом качество жизни активно снижается из-за кризиса.

В общем здесь, с одной стороны, внутренние проблемы, с другой стороны, отсутствие достижений страны. И почему Крым так восприняли? Потому что многие связывают присоединение с ростом влияния России, а на самом деле присоединение полуострова и нанесло самый главный удар по имиджу России за рубежом. То есть мы только потеряли. Отсюда всё и идёт.

[:image:]

— Вы сами сказали о проблеме отсутствия предметов для гордости. Тогда зачем проект о десталинизации? Разве он поможет что-то улучшить, исправить?

— Здесь важно то, чтобы сейчас это [реабилитация] не было использовано в политических целях и для того, чтобы сейчас на этом не строились кампании и волна не накрыла бы нас с головой. Потому что если сегодня в целом в России говорят, что Сталин — хорошо, Сталин — порядок, справедливость и величие государства, это означает, что все преступления, которые были во времена сталинского режима, получат зелёный свет и в нынешнее время. Это означает, что те же самые репрессии, если они оправданы в прошлом, будут оправданы в настоящем. И ради какого-то там величия, воображаемого величия, будут поддерживать всё что угодно, вплоть до расстрелов, «посадок», причём абсолютно невинных людей, которые критикуют государство. Более того, если этого не сделать, тогда у нас родина, государство и чиновники будут синонимами, и наша власть получит полный карт-бланш.

— Судьба вашего проекта какой будет, как думаете? Первый раз его уже отклонили.

— Не отклонили, просто вернули.

— Формулировка такая.

— Я думаю, что, конечно же, власти сейчас не до этого. Плюс она не будет рисковать сейчас поддержкой подобных инициатив. Но на самом деле во власти есть разные течения, это надо понимать. Там есть союзники по этому вопросу.

[:image:]

Важно, чтобы в проекте были не просто тупые запреты, это ничего не даст. Тут должна быть целая кампания, и [соавтор проекта] Константин Добрынин на эту тему писал письмо президенту, когда уходил из Совета Федерации, изложив весь план. Письмо есть и на сайте «Эха Москвы». Там очень разумные вещи. В общем, с чем-то и можно поспорить, но в целом он в правильном направлении мыслит.

Я вообще верю, что законопроект будет принят. Просто...

— Пока неизвестно, когда?

— Да. Но мы работаем не на этот созыв, на будущее. Я много законов вынашиваю, которые, предполагаю, не будут приняты этой Думой, но рано или поздно, я думаю, всё равно будут нужны.

[:wsame:]

[:wsame:]